Книга Операция «Купюра» - Инна Тронина

– Никаких чудес! – стаскивая свитер и оставаясь в клетчатой фланелевой рубашке, заявил Юрий. – Я тебе давно говорю, что моя мать согрешила в десятом классе. Она родила, а дед с бабкой тебя за своего выдали. Обычное дело.

– Ты бы хоть Всеволода постеснялся! – вспыхнул Минц.

– А чего? Севка, ты деда видел. Веришь, что он Сашку родить? И бабка в том же роде. Да, она молодилась, в лайковых перчатках спала, но ведь была блондинкой с серыми глазами…

– Да знал я Киру Ивановну! – перебил Грачёв. – Действительно, странно, что у них родился жгучий брюнет. Но, впрочем, могли быть такие родственники…

– Э-э, нет! – поднял палец Юрий. – Тут промашка, извини. Согласно законам генетики, у двух светлоглазых родителей черноглазого ребёнка быть не может. Не может, и всё тут! Наоборот – пожалуйста. Против науки не попрёшь, как ни старайся. И мне всякие такие мысли давно в голову приходили. Не может быть, чтобы сестра брата так любила, как Сонька – Сашку! Я вот у ней постылый. Конечно, слишком жгучие остались воспоминания!

– Юрка, конечно, ерунду говорит, но здесь действительного много неясного, – задумчиво сказал Александр. – Я проводил исследование по группе крови. Так вот – у матери первая была, у отца – вторая, обе с положительным резусом. А у меня – четвёртая, с отрицательным. Такого в принципе быть не может.

– Сыном именно этой пары ты точно быть не можешь, если ничего не напутал, – подвёл итог Всеволод. – Разве только одного из них.

– Так а я о чём? – снова взялся за своё Юрий. – У того самого была четвёртая группа с отрицательным резусом!

– Да замолчишь ты или нет?! – взмолился Минц. Потом грустно сказал: – Я другого боюсь. Раз у них мальчики умирали, как бы родители меня из Дома малютки не взяли! Мать всегда говорила: «Мы тебя с Кавказа привезли». Такую фразу двояко можно понять.

– Бред чужих родителей! – поставил диагноз Юрий, указывая на дядю пальцем. – Тут и впрямь дело тёмное, но он мне родственник. Я уверен, что старший брат. Видишь, как мы похожи? Только он смуглый, а у меня кожа белая. И во всей семье никого с такой, как у Сашки, не было. Вон, ладони-то розовые, как у негра! Так что не отпирайся – Сонька тебя родила! В шестидесятом году у нас было много студентов из развивающихся стран.

– Давайте спать!! – вздохнув, сказал Александр.

А Грачёв, зацепившись за их разговор, несколько раз провернул в памяти поведение Льва Бернардовича. Сашка не из детдома, потому что они с Юрием на одно лицо. Правда, Минц, действительно, арабского типа. И группы крови… Железный факт, от которого не отмахнёшься. Лев Бернардович сильно стушевался, когда Сашка упомянул про азербайджанца. Всеволод, будучи сотрудником спецслужб, развил в себе стопроцентную наблюдательность. И близорукость – в маму… Свою близорукость, выходит, Лев Бернардович к Сашке не относит. Почему? Сашка – не его сын? И ничего не знает?..

Всеволод натянул на себя одеяло – собачий холод не давал покоя. Юрий с Александром ушли в смежную комнату, и оттуда некоторое время раздавались разговоры, смех, шелест страниц. Потом в щели под дверью погас свет, и стало тихо.

Часы пробили три раза. Надо бы заснуть – ведь вторая ночь пропадает. И ещё неизвестно, где придётся провести следующую. Но, как назло, сна ни в одном глазу. Не слабую задачку задали, а решить хочется. С Кавказа… Нет, об этом потом, сейчас нужно сосредоточиться на купюрах. Горячечное горе немного отпустило, и службист Грачёв в мыслях вернулся к работе. Надо закончить дело по купюрам, а перед тем отдать пистолет с единственным патроном Милорадову. Перед этим написав объяснительную. А там, на рынке, допустим, пистолет был конфискован. Хорошо, что его приобрёл Грачёв, а не какой-нибудь бандит или псих…

«Почему всё-таки Сашку «привезли с Кавказа»? Не решилась ли его мать на отчаянный шаг, так как очень хотела иметь здорового сына? Ведь Лев Бернардович точно об этом знает – по всему видно. Значит, Сашка – не Минц на самом деле? А кто? Мамедов, Алиев, Гасанов? Впрочем, я могу идти и по ложному следу… Ба, Левон-то Хачатрян1 Он ведь принял Сашку именно за азербайджанца, Али Мамедова! Значит, такой человек в природе существует и является точной копией… Нет, лучше сейчас заснуть, иначе крыша съедет. Да и внешность эта скорее не азербайджанская, а семитская. Вероятно, примешалась и арабская кровь. Но это всё гипотезы – во-первых. А, во-вторых, просто не моё дело. Не хватало ещё, чтобы Сашка задвинулся на этом вопросе. В конце концов – ну и что? Вон, мой отец столько детей наделал, что сосчитать невозможно. Вполне могут сейчас встретиться два одинаковых человека, которые ничего о своём родстве не знают. И что теперь – с крыши прыгать? Хуже всего, конечно, Льву Бернардовичу. Он ни в чём не виноват, а должен страдать и терпеть…»

Почему-то опять представился отец – в милицейской форме, ещё с майорскими погонами. Они тогда только что переехали в Ленинград, на улицу Братьев Васильевых. Той пасмурной осенью Севке было тринадцать с половиной лет, и на душе было так же противно, как и сейчас. Мама Лара ходила с огромным животом, собиралась в роддом, а Валентина Сергеевна страшно за неё переживала.

Но почему было так тоскливо, стыдно выходить на красивую городскую улицу, подниматься на школьное крыльцо? Помнится, его и в милицию водили, и протокол составляли, Отцу пришлось хлопотать, чтобы мальчишку не ставили на учёт в детскую комнату милиции, а он уж с ним сам разберётся.

А, вспомнил! Лёшка Дементьев из их класса угодил в больницу с трещиной черепа, потому что Всеволод в драке ударил его кастетом. Он был новеньким, только приехал из Сочи, где уже поднаторел в жестоких уличных драках. Но он не умел говорить по-ленинградски, ещё не усвоил принятые здесь правила поведения. Правда, девчонки на это наплевали и сразу же стали писать любовные записочки, приглашать красивого подростка в кино и на танцы. Но Грачёв-младший очень стеснялся, а потому им не отвечал. Барышни ничего не поняли и обиделись, стали шушукаться и подзуживать других мальчишек против новичка. Его характер не располагал к компромиссу и примирению, и потому тучи сгущались стремительно.

Гроза разразилась после того, как новичок сделал единственную, но, как выяснилось, роковую ошибку в сочинении. Никто бы ничего и не узнал, но русачка шутливо заметила, что Грачёв, вероятно, запутался из-за собственного имени. Слово «сиволапый» пишется через «и», а не через «е», как имя «Сева». И после этого стало совсем невмоготу, потому что каждый ученик, даже самый тихий и забитый, считал своим долгом вспомнить об этом казусе.

– Сева-лапый, привет! – орали мальчишки со школьного крыльца, махая ему руками и делая всякие неприличные жесты.

Особенно усердствовали хорошист Тимаков и хулиган Дементьев, который сам делал в сочинении по десять-пятнадцать ошибок. Но его все боялись, в том числе и учителя, а потому не задирали. И Севка решил вспомнить, как действовал в таких случаях дома – другого выхода у него не было.

Тимакову хватило и одного удара кулаком в переносицу, после чего его рубашка стала одного цвета с пионерским галстуком. А вот с бугаем Дементьевым пришлось попотеть, зато результат оказался блестящим. Моментально лишившегося славы хулигана отвезли в реанимацию, на «скорой», с мигалкой. После этого класс, да и вся школа почтительно замолчали, зато начались другие проблемы.