Книга Тэмуджин. Книга 3 - Алексей Гатапов

Несколько раз он уходил от жара костра к реке и подолгу сидел у бесшумно плывущей во тьме воды, охлаждая лицо свежим ветерком, поддувающим с низовья.

* * *

На другой день перед полуднем подошло отцовское войско. Первым услышал его приближение Хасар. Сидя у затухающего огня, он рассказывал Бэлгутэю о каком-то случае на охоте, когда он гонялся за раненым зверем, и вдруг замолчал. Тут же, припав к земле, он прислушался.

– Кажется, идут, – взволнованно сказал он, глядя на Тэмуджина, и указал на северо-восток, – оттуда.

Братья разом вскочили на ноги, отошли от костра. Через некоторое время на далеком увале, в перестрелах шести от них, показался большой отряд – шла головная колонна. Еще через малое время из-за длинного гребня одна за другой вывалились другие колонны. Растягиваясь по склону, они быстро спускались в низину.

– …семь, восемь, девять, десять, – загибая пальцы на левой руке, насчитал Хасар и торжествующе доложил Тэмуджину: – Все десять тысяч!

Братья, словно зачарованные, смотрели на приближающиеся ровными колоннами тысячи – к ним возвращалось отцовское войско. Тэмуджин обнял обоих братьев за плечи, облегченно вымолвил:

– Ну, вот и кончилось ваше одиночество, теперь у нас будут и курени, и подданные, и табуны…

– Да, брат, – обрадованно подхватил Хасар и высказал свою затаенную мечту: – теперь-то я подберу себе нукеров и будет у меня свой отряд.

– Будет, будет у тебя отряд… – согласился Тэмуджин и тут же поторопил братьев: – Ну, давайте встречать наших подданных.

– А как мы будем их встречать? – растерянно спросил Хасар. – Что нужно делать?

– Сядем на коней, вы держитесь за мной. Головы повыше держите, помните, как учил нас отец?

Быстро поймали пасшихся под седлами коней, сели и выехали вперед. Тэмуджин, затаив волнение, рывком отвязал притороченное к седлу древко знамени, взял его в правую руку.

Приблизившись на полтора перестрела, колонны остановились. Колыхаясь на ровном месте, будто на ветру, они долго выравнивали ряды и, наконец, застыли.

От каждой колонны оторвались по десятку всадников и порысили к ним. В половине перестрела они остановились, встали, выравниваясь в один длинный ряд, и от каждого десятка шагом выехали по одному всаднику. Рядом с ними, держась чуть левее, ехали Мэнлиг и Джэлмэ.

Узнавая лица тысячников, Тэмуджин тронул коня вперед. Братья неотступно держались позади.

Шагов через полсотни Тэмуджин остановил жеребца и стал, поджидая всадников. Те, подъехав, за десять шагов остановили коней, спешились и, сняв островерхие железные шлемы, низко поклонились ему.

Тэмуджин склонил знамя вперед. Нойоны с торжественными лицами оглядывали давно не виденную ими святыню войска, суровые их лица благоговейно смягчились. Первым подошел Саган, опустился на одно колено и приложился лбом к конскому хвосту. За ним по очереди подходили остальные, кланялись и отходили, вставая в ряд.

Тэмуджин вспоминал, как когда-то отец, при встрече с тысячниками, задавал им вопросы. Волнуясь, перебирая в руках поводья, он спросил так же:

– Ну, что, войско готово к делу?

– Готово… – почти хором ответили те.

– Как кони?

– Кони в теле и хорошо проезжены…

– Оружие, стрелы, еда…

– Всего достаточно, стрел по шестидесяти на каждого и сушеного мяса хватит на полмесяца.

Тэмуджин по ответам чувствовал, что тысячники свое дело знают и с волнующей радостью, все еще не веря себе, осознавал, что теперь у него в руках надежная и могучая сила.

– Что ж, покажем войску знамя, – выдерживая на лице непроницаемое выражение, промолвил Тэмуджин.

Тысячники с готовностью сели на коней. Тэмуджин первым порысил вперед. Тысячники, расступившись, пропуская его и братьев вперед, последовали сзади.

Сотники, стоявшие одним длинным рядом, при его приближении быстро сошли с лошадей. Тэмуджин остановился перед ними в тридцати шагах, и те низко поклонились ему. Тэмуджин высоко поднял знамя в правой руке и, чувствуя его тяжесть, держал на отлете.

– Хурай! – единым ревом вскричали сотники.

То были старейшие, отборные воины улуса, множество раз вступавшие в битвы под этим знаменем. Теперь они, вновь увидев его перед собой, исходили в исступленном крике, радостно уставившись на него, широко раскрывая темные рты под вислыми, черными и белеющими усами.

Тэмуджин пристально всматривался в их лица, испещренные следами суровой жизни, многих сражений и поединков. У некоторых не было передних зубов, были рассечены и разбиты губы, носы переломаны, придавлены, искривлены, глубокие шрамы изрезали щеки и лбы. У иных лица были изуродованы так, что походили на звериные морды, и лишь глаза, горящие молодым и радостным огнем при виде своего знамени, были по-человечески осмысленны и торжественны.

Тэмуджин поехал вперед, прямо на них, и те, торопливо вскакивая на коней, расступались в стороны, давая ему дорогу. Проезжая мимо них, он слышал, как радостно переговаривались они между собой.

– Наконец-то будем при знамени.

– Уж пора нам зажить как приличным людям.

– Мы ведь не какие-нибудь разбойники… без знамени, без улуса.

– Надоело скитаться по чужим землям…

Тэмуджин слушал и радостно узнавал мысли сотников.

Он направлялся к тысячным колоннам, ведя за собой вождей, и осознание того, что войско наконец в его руках, что оно послушно ему так же, как послушен ему обученный боевой конь под ним, его лук и стрелы, копье и сабля в его руках, захватывало ему дух. Сейчас он словно забыл о своем горе, не думал ни о Бортэ, ни о меркитах, лишь осознание себя повелителем, властителем многих тысяч воинов, переполняло ему грудь. Сладкое чувство величия и могущества, замешанное на гордости, радости достижения того, чего он ждал многие годы, охватило его, когда он стремительно подрысил к тысяче Сагана, стоявшей первой слева.

Ехавший в толпе тысячников Саган с силой взмахнул рукой, как только Тэмуджин поравнялся с его отрядом, и тысяча глоток оглушительно взревела:

– Хура-ай!!!..

Потрясенный устрашающей мощью голосов, Тэмуджин подрысил ко второй тысяче и здесь он прочувствовал не меньший восторг.

– Хура-ай!!!.. – мощно ревела вторая тысяча.

От тысячи к тысяче проезжал он, и его словно окатывало блаженным теплом от многоголосого рева, выражающего преданность и верность, обещание защиты ему и отпора его врагам. Он сейчас словно ощущал долгожданное тепло жаркого очага после долгого пребывания в морозной степи. И мощные тысячные крики воинов звучали как самая прекрасная на свете песня, которую он слушал бы снова и снова. Начинаясь тяжелым рыком от первых рядов, громыхнув со всей силой в середине, подобно небесному грому, многоголосый крик смолкал где-то далеко, протяжным эхом отдаваясь у самых задних рядов. В сердце Тэмуджина волнами перекатывались восторг и радость, и в этот миг он не мог владеть собой – он ощущал, как глаза его щиплет горячо и остро, чувствовал, что вот-вот из них брызнут слезы. «Наконец, я достиг своего!.. Добился, несмотря ни на что! – обжигали душу ликующие мысли и тут же он, не осознавая, кому, мысленно грозил: – Ну, теперь-то вы узнаете меня, теперь я вам покажу, кто есть такой Тэмуджин, сын Есугея!».