Книга Земля без людей - Алан Вейсман

В 1974 году Фрэнк Дрейк передал трехминутное радиоприветствие с самой крупной радиотарелки на Земле, радиотелескопа Аресибо в Пуэрто-Рико диаметром 304,5 метра и мощностью в полмиллиона ватт. Сообщение состояло из серий двоичных импульсов, которое внеземной математик сможет расшифровать как грубое графическое представление последовательности от 1 до ю, атома водорода, ДНК, нашей Солнечной системы и фигурки человека из палочек.

Сигнал, как позже объяснял Дрейк, был почти в миллион раз сильнее обычной телепередачи и направлен в сторону звездного скопления в созвездии Геркулеса, которого достигнет через 22 800 лет. Но даже в этом случае из-за последовавших многочисленных протестов против раскрытия положения Земли превосходящим нас в развитии инопланетным хищным разумным существам члены международного сообщества радиоастрономов договорились никогда больше не подвергать планету такому риску в одностороннем порядке. В 2002 году это соглашение было нарушено канадскими учеными, направившими лазеры к небесам. Но поскольку передача Дрейка все еще ждет ответа, не говоря уже об атаке, невозможно вычислить вероятность, что нечто пересечет их плотные лучи.

Кроме того, к тому моменту тайное уже может стать явным. Более 50 лет мы посылали сигналы, для получения которых требуется очень большой или очень чувствительный приемник, – но, учитывая размер интеллекта, который мы воображаем себе где-то там, это не является невозможным.

В 1955 году, немногим более 4 лет спустя после выхода из телестудии в Голливуде, сигналы первых звуков и изображений сериала «Я люблю Люси» достигли Проксимы Центавра, ближайшей к Солнцу звезды. Полстолетия спустя сцена Люси, под маской клоуна проникающей в ночной клуб Рики «Тропикана», была на 50 с лишним световых лет, или около 480 триллионов километров, дальше. Так как Млечный Путь 100 тысяч световых лет в длину и 1000 световых лет в ширину, а наша Солнечная система находится примерно в центре галактической плоскости, это значит, что примерно в 2450 году расширяющаяся сфера радиоволн, несущая Люси, Рики и их соседей Мерцев, выйдет за пределы нашей галактики и войдет в межгалактическое пространство.

Перед ними будут миллиарды других галактик на расстояниях, которые мы можем обозначить цифрами, но не способны осознать. Да и к тому времени, как «Я люблю Люси» доберется до них, непонятно, можно ли будет хоть что-нибудь разобрать. Далекие галактики, с нашей точки зрения, разлетаются в стороны друг от друга, и чем они дальше, тем быстрее – астрономическая особенность, которая, похоже, определяет саму материю пространства. Чем дальше движутся радиоволны, тем слабее они становятся и тем длиннее кажутся. На краю вселенной, в более 10 миллиардах световых лет от нас, свет из нашей галактики, видимый сверхразумной расой, покажется сдвинутым к красному краю спектра, где расположены самые длинные волны.

Крупные галактики на пути еще сильнее исказят радиоволны, несущие новость, что в 1953 году у Люсилль Болл и Дизи Арназа[45]родился мальчик. Он все больше будет вынужден конкурировать с фоновым шумом от Большого взрыва, первого крика новорожденной вселенной, который, как соглашаются ученые, произошел по меньшей мере 13,7 миллиарда лет назад. Подобно транслируемым шалостям Люси, это звук распространялся со скоростью света с тех самых пор и, таким образом, наполняет собой все. В какой-то момент радиосигналы становятся даже слабее фона космических излучений.

Хоть фрагментами, но Люси будет там, даже усиленная более мощными передачами ее повторных показов на ультравысоких частотах. А Маркони и Тесла, к этому времени самые прозрачные электронные призраки, опередят ее, а Фрэнк Дрейк придет позже. Радиоволны, подобно свету, продолжают распространяться. До границ нашей вселенной и знания, они бессмертны, а передачи изображений нашего мира, времен и памяти вместе с ними.

Когда «Вояджеры» и «Пионеры» рассыплются в космическую пыль, в конце концов наши радиоволны, несущие звуки и изображения, отражающие чуть более столетия человеческого существования, будут тем, что останется от нас во вселенной. Это всего лишь мгновение, даже по меркам человечества, но удивительно плодотворное – пускай и судорожное. Кто бы ни ждал наших новостей на краю времен, они получат их. Они могут не понять «Люси», но зато услышат наш смех.

Глава 19 Морская колыбель

Раньше акулы никогда не видели людей. И мало кто из присутствующих людей когда-либо видел столько акул.

Если не считать лунного света, акулы никогда не видели экваториальную ночь какой-либо, кроме как темной и глубокой. Как и угри, напоминающие полутораметровые серебряные полосы с плавниками и острыми мордами, несущиеся к стальному корпусу исследовательского судна «Уайт Холли», очарованные лучами света, нацеленными в ночное море прожекторами с капитанского мостика. Слишком поздно они замечают, что здешние воды кипят десятками длиннокрылых, чернокрылых и серых рифовых акул, носящихся кругами в сумасшествии, кричащем о голоде.

Налетает быстрый шквал, несущий стену теплого дождя через лагуну, где стоит корабль, промачивая остатки палубного обеда из цыпленка, разложенные поверх пластикового тента, растянутого на столе начальника группы ныряльщиков. Но ученые все еще стоят у перил «Уайт Холли», зачарованные тысячами килограмм акул – доказывающих, что они возглавляют местную пищевую пирамиду, хватая угрей на пути между волнами. Дважды в день последние четверо суток эти люди плавали среди откормленных хищников, подсчитывая их и других обитателей волн, от разноцветных вихрей коралловых рыбок до радужных коралловых лесов; от гигантских моллюсков, покрытых бархатистыми разноцветными водорослями, до микробов и вирусов.

Это риф Кингмена, одно из самых труднодоступных мест на Земле. Невооруженному взгляду он практически невидим: изменение кобальтовой сини на аквамарин служит основным признаком 14,4-километрового кораллового бумеранга, лежащего в 15 метрах под поверхностью Тихого океана в 1600 километрах к юго-западу от Оаху[46]. В отлив два островка поднимаются всего лишь на метр над водой – обломки, состоящие из раскрошенных гигантских раковин, вынесенных на риф штормами. Во время Второй мировой войны армия США обозначила Кингмен как промежуточную якорную стоянку на пути от Гавай до Самуа, но никогда его не использовала.

Рис. 17. Серая рифовая акула. Cacharhinus amblyrhynchos.

Риф Кингмен. Дж. И. Марагос, Служба рыбных ресурсов и дикой природы США

Две дюжины ученых на борту «Уайт Холли» и их спонсор, Институт океанографии Скриппса, прибыли в эти безлюдные воды, чтобы посмотреть, как выглядел коралловый риф до появления человека на Земле. Без подобной точки отсчета невозможно понять, что такое здоровый риф, не говоря уже о том, чтобы помочь вылечить эти водные эквиваленты дождевых лесов и вернуть их в исходное состояние. Несмотря на то что впереди еще месяцы просеивания данных, эти исследователи уже обнаружили факты, опровергающие традиционные представления и кажущиеся им самим нелогичными. Но вон они, плещутся по правому борту.