Книга Арктическое лето - Дэймон Гэлгут

* * *

Морган заказал билет домой на середину января. Он собирался сделать пересадку в Порт-Саиде и провести несколько недель с Моххамедом, если позволит военная обстановка. По Египту прокатывались волны беспорядков, часто выливавшиеся в ожесточенные столкновения сторон. Самое большое беспокойство у Моргана вызывал тот факт, что его кораблю вообще могли не разрешить войти в порт.

Было решено, что Мохаммед встретит его на борту. Он теперь работал в Порт-Саиде, но они могли бы провести несколько недель вместе в путешествии по стране. Мохаммед вновь стал отцом – на свет появилась дочь, а потому объем его обязанностей по дому вырос, но несколько дней ему можно было провести вне дома, оставив детей на попечение жены и родственников.

Корабль вошел в Суэцкий канал, и Морган пребывал в отличном настроении. Путешествие прошло прекрасно; людей на борту было немного, и все они составляли приятную компанию. Поначалу Моргану пришлось жить в двухместной каюте ближе к сердцевине корабля, но затем любезный старший стюард переселил его в одноместную каюту у борта. В иллюминатор и с верхней палубы Морган любовался нежными оттенками воды канала и умеренно теплым морским воздухом. Но наибольшее удовольствие он получил от предвкушения близкой встречи с другом.

Корабль пришел в Порт-Саид рано утром. Новое беспокойство – а вдруг Мохаммед не знает, что изменилось расписание, и не найдет Моргана? Но вскоре после того, как они причалили, в дверь каюты постучали, и Морган, улыбаясь, открыл. Однако это был не Мохаммед, а старший стюард, держащий в руке доставленное на борт письмо. Когда Морган распечатал его и увидел знакомый почерк, сердце его подпрыгнуло от радости. Но только на мгновение. Мохаммед не мог встретить его, потому что снова заболел. Морган должен приехать в Мансурах.

* * *

– Мне очень жаль, Форстер!

– О нет, мой милый друг, это мне жаль. Что произошло?

– Я не знаю. Около двух недель, нет, трех, стало сильно больно. Потом напала слабость и пошла горлом кровь. Я думаю, вернулась старая болезнь.

– А как ты себя чувствуешь сейчас?

– Ты рядом, и я уже чувствую себя лучше.

Но Морган видел, что Мохаммед серьезно болен. Он так похудел, что торчали ребра, а дыхание исходило из груди со свистом. Чуть позже, когда Мохаммеду понадобилось в туалет, он встал с трудом и пошел, опираясь на стенку.

Впоследствии Морган упрекал себя, что первой его мыслью о Мохаммеде была мысль весьма эгоистичная. Все время, пока он, в Девасе, пользовался услугами Канайи, мыслями он обращался к Египту и мечтал о том же, что делал в Индии, но с участием Мохаммеда. Но он сразу понял, что никакой речи о физической близости и быть не может. Превратившись в свой собственный каркас, его друг настолько сдал, что, казалось, его может унести порывом сильного ветра.

И вдруг Морган успокоился. Теперь с совершенной отчетливостью он понимал, что его друг умирает. Он также знал, что сам переживет этот удар.

Откуда пришла к нему такая душевная стойкость? Три года назад, когда Мохаммед впервые заболел, Морган впал в настоящую панику. Боялся он не столько того, что его друг потеряет жизнь, сколько того, что он, Морган, потеряет друга. Теперь же, когда подобная перспектива стала очевидной, она не разбила его сердце.

О будущем он не помышлял. Более разумным и полезным было посмотреть на происходящее практическим взглядом. Деньги облегчат участь Мохаммеда, а их Морган способен дать – хотя и в ограниченном количестве. Обстоятельства Мохаммеда были плачевны – нет работы, никакого дохода, никаких сбережений. Его жена и кое-кто из ее родственников зависели от Мохаммеда, а собственная его дочь тоже была больна и находилась в больнице. Дома Морган имел достаточно денег в банке, чтобы можно было ухаживать за Мохаммедом в течение полугода, а может, и целого года.

Но Морган не хотел посылать сразу крупную сумму, что, как он полагал, сразу же будет истрачена. Гораздо более разумным представлялось найти в Египте надежного человека, который возьмется выдавать Мохаммеду и его семье ежемесячное пособие.

Что нужно было сделать еще, притом срочно, – отвезти Мохаммеда в Каир к специалисту. До сих пор Мохаммеда пользовал местный доктор, шарлатан и вор. Но Морган не знал ни одного подходящего человека, и единственное, что он мог сделать, – обратиться к кому-нибудь из своих соотечественников, живущих в Египте.

Морган отправился в Александрию. Он отсутствовал неделю, но, когда вернулся в Мансурах, то знал имя человека, который поможет ему с выплатой пособия. Джерард Лудолф, помогавший ему в работе над книгой по истории Александрии, был счастлив оказать услугу Моргану. Морган также нашел в Каире врача, специализировавшегося в чахотке, и договорился с ним о приеме.

Пухлый и округлый, доктор являлся воплощением хорошего аппетита и здоровья. Морган представил Мохаммеда по имени, и ничего больше не было сказано. Когда осмотр закончился, доктор обратился не к Мохаммеду, а к Моргану. Но еще до того, как он заговорил, печальная новость отобразилась на его лице.

– Боюсь, это именно то, чего вы опасались, – сказал врач.

– Что-то можно сделать?

Врач покачал головой.

– Очень немногое, – сказал он. – Болезнь зашла слишком далеко. Дело нескольких месяцев, а может быть, и недель. Мне очень жаль.

Казалось диким, что они обсуждают такие вещи, сидя в самой простой комнате, в самый обычный день. Даже Мохаммед, по-видимому, был не особо озабочен и самым внимательным образом застегивал свой костюм на все пуговицы.

Поэтому Моргану показалось вполне естественным осторожно спросить:

– А будет ли там… То есть будет ли он сильно страдать?

– Не обязательно, – ответил доктор.

Исчерпывающим этот ответ назвать было нельзя, и оглушенные его безразличием, друзья молча отправились в гостиницу. Каждый погрузился в собственные мысли. Через некоторое время Морган протянул руку и тронул Мохаммеда за плечо.

– Все это не имеет значения, – сказал Мохаммед. – Я думаю, он ничего не понимает.

– Наверное, ты прав.

– Он говорит, что это чахотка, но он ничего не понимает, – продолжал Мохаммед. – Мой врач в Мансурахе…

И он начал рассказывать о том, что говорил ему шарлатан, и в этой истории шел разговор о деньгах и много было надежды…

– Конечно, – сказал Морган, когда Мохаммед закончил. – Ты молодой, у тебя есть силы. Ты поправишься.

– Да, – ответил Мохаммед. – А если нет, это тоже не имеет значения.

* * *

Через три недели пришло время уезжать. Мохаммед проводил его до станции в Каире, и, пока они ехали в экипаже, Морган что-то рассеянно бормотал по поводу посылки, которую пришлет, где будут лекарства, одежда и консервированная еда. Так было проще – говорить о планах, но не о чувствах, и Мохаммед остановил его.

– Давай не будем ни о чем говорить. Разве что о том, что скоро ты увидишь свою мать. Передай ей от меня поклон. А когда увидишь миссис Барджер, тоже поклонись ей от меня. И когда увидишь Беннетта…