Книга Роковая женщина - Кэрол Нелсон Дуглас

– Тогда тебе не страшны привидения. Может быть, я все-таки смогу предъявить фигуру, которая тебя напугает. Возможно, мадам Рестелл замешана в какую-то печальную историю, которая стала причиной ужасных недавних событий. В таком случае нам нужно, не теряя времени, узнать худшее. Есть лишь один способ сделать это быстро, а именно: засунуть в карман свою гордость и обратиться к Пинк и ко всем ресурсам, которыми может располагать отчаянная журналистка Нелли Блай.

– Клянчить у Пинк! После того вечера в «Дельмонико»? Никогда!

– Тогда я сделаю это сама.

У Ирен слово не расходилось с делом. Открыв старую деревянную дверь, она спустилась по лестнице и, выйдя на улицу, занялась поисками кэба.

Мне волей-неволей пришлось последовать за ней. Я не знала, что страшнее: узнать правду о безнравственной мадам Рестелл или снова встретиться с предательницей Пинк.

Глава тридцать шестая

Французская связь

Не секрет, что семьи женатых пар часто разрастаются настолько, что это мешает счастью самих родителей…Поэтому вряд ли желательно и правильно, с точки зрения морали, чтобы супруги увеличивали свои семьи, невзирая на последствия для них самих и для благополучия их потомства. А ведь у нас имеется простое и надежное средство, безопасное для здоровья. (Оно было изобретено знаменитой повитухой и гинекологом, миссис Рестелл – бабушкой лица, поместившего это объявление.)

Объявление в «Нью-Йорк сан», 1839

Ирен послала Пинк сообщение из вестибюля нашего отеля. Затем мы поднялись в свой номер, чтобы почистить одежду. Отправляясь в трансатлантическое путешествие, мы в спешке упаковали всего по одному чемодану на каждую, поэтому ничего из взятых с собою вещей невозможно было заменить.

Затем примадонна закурила маленькую сигару и принялась быстро расхаживать по ковру. Таким образом гадкий дым быстро распространился по всей комнате.

Я тихонько кашлянула, потом уже громче, но Ирен ничего не замечала. Она была погружена в свои мрачные размышления.

Наконец она остановилась и погасила окурок в хрустальной пепельнице, которую принесла с туалетного столика в спальне.

– Пожалуй, нам нужно поесть. Ресторан отеля вполне респектабелен.

Я даже не стала утруждать себя отказом. Мне не терпелось узнать побольше о той демонической женщине, одно имя которой наводило ужас на мою бесстрашную подругу.

Итак, мы отправились обедать. В ресторане мне пришлось мириться (во всяком случае, пока Ирен ела), только с дымом, который исходил от многочисленных курящих джентльменов. Их сигары были величиной с пикколо.

Я заметила за некоторыми столиками женщин, которых, так же, как и нас, не сопровождали джентльмены. Кажется, в Нью-Йорке действительно не считаются с правилами.

– Как неприлично, что Пинк обедала наедине с мужчиной, которого едва знает, – сказала я, когда от основного блюда остались одни воспоминания. Мы обе почему-то ужасно проголодались.

– В Нью-Йорке это вполне допустимо. Неприлично другое: Пинк тайно встречалась с Квентином у нас за спиной. Теперь я не скоро начну ей снова доверять.

– Тогда зачем она нам нужна?

– Дело в том, что мои воспоминания о мадам Рестелл весьма обрывочны, а в газетных архивах хранятся сведения о каждом ее аресте, каждом суде, каждом клеветническом письме редактору, каждом тюремном заключении и, наконец, о ее кончине. Мне нужно знать, что она делала в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом и в последующие годы, когда «леди в черном» навещала детей нашей труппы, выступавших на сцене.

– По-видимому, у этой особы было черное сердце. – Меня шокировало перечисление подругой столь мелодраматических событий, как аресты, суды, насильственная смерть и бранные письма в газеты.

– В конце семидесятых, когда мадам Рестелл совершила самоубийство, ходили слухи, что на самом деле она не погибла. Якобы преступница просто сбежала от властей, чтобы продолжить свою безнравственную деятельность в другом месте.

– Если даже ты говоришь о ней с таким осуждением, значит, эта женщина была монстром!

Ирен сделала паузу, чтобы закурить послеобеденную сигарету. Окинув взглядом зал, я была поражена. Оказывается, она была здесь не единственной женщиной, которая обладала дорогим мундштуком. Правда, у Ирен он выглядел самым изысканным из всех: золотая змейка, украшенная бриллиантами, обвилась вокруг перламутрового стержня.

Затем примадонна заказала бренди, что пристало делать только мужчинам. Я заметила, что взгляды всех мужчин прикованы к моей подруге. Они выражали удивление и легкое беспокойство.

Ирен не обращала на них никакого внимания.

– Что это было за создание? – спросила я. – Современная горгона Медуза, один взгляд которой превращал людей в камень? Американская femme fatale[67], которая доводила мужчин до безумия и губила их?

– Обо всех чудовищах – особенно женского пола – неверно судят. Ты хочешь, чтобы я совсем сбила тебя с толку, Нелл? Я могла бы сказать, что она была самозванным врачом, благодетельницей, имя которой было священным для многих женщин, тайно благословлявших ее. Да-да, именно так – даже когда эту женщину публично объявили символом безнравственности.

– Ты действительно меня запутала!

– А затем я сказала бы тебе, что она была англичанкой, а не француженкой.

– Не может быть!

Ирен улыбнулась:

– Фамилию Рестелл она взяла лишь потому, что для многих французское происхождение означает респектабельность и изысканность, которых якобы нет у других наций. Французские корни, французское образование и французские методы гарантируют, по мнению обывателя, высшее качество.

– Ты говорила, что Шерлок Холмс утверждал, будто он в родстве с мадам Ворт, урожденной Верне. А уж он-то, конечно, стоит троих, даже если они англичане.

– Как и многие, мадам Рестелл эмигрировала в Америку. Когда я впервые о ней услышала, она здесь уже утвердилась, так что весь Нью-Йорк знал о ее ремесле. Некоторые благословляли ее за это, другие осуждали.

– Значит, она не была распутницей, пользующейся дурной славой?

– Она была не распутницей, а замужней женщиной, много лет состоявшей в браке, и матерью.

– Тогда как же вышло, что она так себя опозорила?

Ирен вертела в пальцах поблескивающий мундштук в стиле рококо, наблюдая, как пепел толщиной в четверть дюйма слетает с темной сигареты и рассыпается в пепельнице. Очевидно, здесь их специально ставили для курящих.

– Придется ждать Пинк, которая прибудет завтра с более надежными фактами о мадам Рестелл, чем мои воспоминания.