Книга Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды - Марина Рыбицкая

– Зато она не ушла к другому, – пояснил создатель, перекладывая Кару в другую руку и эмоционально жестикулируя.

Девочка решила воспользоваться моментом и вцепилась в ладонь зубками.

– Это тебе за папу! «Бип-бип-бип»… дядя!

– Мерзавка! – отдернул руку Рамон.

Кара начала падать, отчаянно цепляясь за укушенную конечность.

– Не-э-эт! – кинулась я к ней. – Поймай ее, и я отдам тебе все, что хочешь!

– Ну наконец-то! – удовлетворенно сказал создатель, ловя ребенка в последний момент. – Давай!

– Сейчас! – пообещала я и, сосредоточившись, скользнула вглубь себя.

«Привет, – сказала мне джинния, возникая перед моим мысленным взором. – Слушаю и повинуюсь!»

«Не смешно! – фыркнула я. – Тут один…»

«Я слышала, – кивнула джинния. – Ты знаешь, что это может убить тебя? Что я – твоя единственная основа?»

«Да, – кивнула я. – Но я не могу допустить…»

«Отдай меня ему, – прошептала джинния, беспокойно ворочаясь внутри. – Не бойся, отдай. Я сделаю все, чтобы уберечь тебя, свою часть и хозяйку. А Рамону будет полезно прочувствовать силу женского начала!»

Я вынырнула наружу, судорожно вздохнула и крикнула своему создателю:

– Я готова обменять ифрита на жизнь Кары.

Рамон расплылся в радостной улыбке:

– Клянись!

– Клянусь сутью своей! – спокойно произнесла я клятву.

Угу. А сути-то как раз и не осталось! Одна джинния.

Рамон передвинул девочку от обрыва и кивнул мне.

– Давай!

– Мария! – предупреждающе выдохнул Диего. – Подумай! Что ты делаешь?!!

– Подумала, – хмыкнула я и сконцентрировалась. Спустя мгновение в моих руках переливалось всеми оттенками пламени огненное сердце джиннии, замаскированное под аналогичный сосуд ифрита. – Пусть подавится, эксплуататор! – И швырнула сгусток в создателя.

– Не переживай так за меня, – глумился испанец, впитывая кожей сущность. – Я не подавлюсь.

– Посмотрим, – оптимистично окоротила его я, чувствуя слабость и падая на колени. Перед глазами все плыло.

– Это я посмотрю, как ты сдохнешь, мерзавка! – захохотал Рамон, брезгливо откидывая Кару к отцу.

Диего поймал дочь. Крепко обнял, чмокнул в макушку и закинул в фонтан. Ребенок с громким хлопком исчез.

Муж бросил на меня предупреждающий взгляд и встал в боевую стойку.

– Ой, счас лопну! – захохотал Рамон, показывая унизительные для собеседника жесты и звонко ударяя себя руками по ляжкам. – Какой смешной водный!..

Диего замер, не понимая сути происходящего. А чего тут понимать? Рехнулся мужик на почве дармовой силы. Бывает.

Огненный пояснил издевательски:

– Кретин! Твоя женщина вот-вот умрет, отдав себя взамен чужой дочери, а у тебя на уме одна драка! Нет, я действительно лопну!

– Слушаю и повинуюсь! – четко раздались слова джиннии.

– Это кт… – вытаращил глаза мой создатель. Рамон не смог договорить фразу, потому что его начало раздувать. Как воздушный шарик.

– Отгадай загадку! – Я бы засмеялась над глупым видом огненного, но силы утекали просто со скоростью воды.

Диего проводил недоуменным взглядом начинающего планериста и кинулся ко мне с перекошенным от волнения и тревоги лицом.

– Как ты себя чувствуешь? Что болит?

– Ничего, – прошептала я, еле двигая языком. – Больше ничего не болит…

– Нужно что-то сделать! – бесновался мой муж, хватая меня и не зная, куда бежать. Твердил: – Выход всегда есть!

– Поздно. – Я с трудом поймала его за руку. Попросила: – Положи на землю. – Слова выходили с огромным усилием, словно выдавливались из тюбика: – Побудь. Со. Мной.

– Мам, а что с дядей? – вынырнула из фонтана Кара.

Муж устало провел ладонью по лицу и сорвался.

– Почему ты здесь? – заорал на дочурку. – Уходи домой!

– Не… кричи… на ребенка… – прошептала я, собираясь с силами, чтобы не пугать славную малышку. – Дядя… ест… все… подряд… у него… метеоризм…

Рамоножабль тем временем устремлялся в небо на всех парах.

– Папа, – полюбопытствовала отошедшая от шока девочка, – зачем дядя наелся метеоритов? Они жесткие. И невкусные. У него сухарей не было?

Ребенок шустро выскочил из воды и подбежал ко мне. Маленькие ручки обхватили мою шею, личико спряталось на груди.

– Я люблю тебя, мама!

– Я тоже люблю тебя, дорогая, – прошелестела я, чувствуя себя немного легче.

Муж сел на землю и положил мою голову себе на колени, сжимая ладонь.

Отпустило чуть больше.

– Пап? – потребовала ответа Кара. – Почему у дяди нет сухарей? Он одинокий?

– Наверное, родная, – вздохнул Диего, зорко следя за набирающим скорость и объем Рамоном и поглаживая меня по голове. – Некому было их ему насушить. А теперь уже поздно. Жадность, возведенная до небывалых высот, до добра не доводит. Видишь, как много ее у дяди? Прямо распирает!

– Надо попросить Марселу достать касторку! – решила Кара, вскакивая. – Пусти, а то потом понадобится, а лекарства не будет! Если у дяди никого нет – то понятно, почему он такой злой и с детьми не умеет обращаться!

Глава 32

Итог к главе сей срочно нужен:

Коль хочешь долго жить, так будь хорошим мужем.

– Что здесь происходит? – Рядом с нами возникли взъерошенные запыхавшиеся эфиры. – Мы почувствовали возмущение в пространстве и появление в небе сущности ифрита!

– Мария! – ахнула Сапфира. – Как только ты выпадаешь из-под нашего наблюдения, то всегда оказываешься на спине и рядом с Диего!

– Это традиция, – сцепил зубы муж, стараясь шутить. В аквамариновых глазах билась жгучая тревога. Он пытался вливать в меня свою силу, а мой организм не принимал, упорно выталкивая ее обратно.

– Не надо, – тихо сказала я. – Не мучай меня больше. Если так суждено – я уйду любимой и любящей.

– Ой, – шмыгнула хорошеньким носом Марика. – Так трогательно!

– Я люблю тебя, – прошептала я, не отрывая взгляда от потемневших глаз. – Больше жизни.

– Волнительно! – смахнула слезу Сапфира. – И все же, что здесь происходит?

– Над седой равниной моря ветер тучи собирает, – показала я на парящего Рамона. – Между тучами и морем гордо реет Рамон смелый, синей молнии подобный.

– Опа! – опешила Сапфира. – Чего это его в эмпиреи потянуло?

– Он сказал, что жизнь проходит, – фыркнул Диего, отправляя Кару домой повторно и снабдив угрозами и инструкциями, кому она сейчас должна испортить настроение. – А он еще ничего не видел. Вот решил, не откладывая, осмотреть все с высоты птичьего полета.