Книга Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

— Я не слышала о таком курорте. Это в Болгарии? — Светлые глаза на темном фоне недоуменно моргают.

— Чуть западней, — туманно поясняю я.

— «Марк Уорнер»? «Паудерн Бирн»[92]? Свободные спуски? Сложные трассы? — сыплет она скороговоркой, чтобы обозначить близкое завершение нашего обсуждения достоинств горнолыжных курортов. И действительно, стайка юрких мамочек с похожими физиономиями подают ей знаки руками из другого конца гостиной.

Я вспоминаю, как мы больше часа блуждали по маленьким деревушкам в долине реки Эйвон: я забыла напомнить Тому, чтобы он свернул на М4, и одновременно обнаружила, что главная страница обложки с перечнем деревень отсутствует на нашей карте дорог Британии.

— Впечатляющие! — отвечаю я на ее каскад. — Мы преодолели большое расстояние. — Включая споры по поводу:

1) почему наши вещи упакованы в пластиковые пакеты вместо чемоданов,

2) каким образом, несмотря на обилие пластиковых пакетов в багажнике, не нашлось ни одного пустого на случай укачивания в автомобиле, и

3) по каким причинам мы когда-то сочли себя достаточно совместимыми для брака.

— Курорт расположен высоко? — вежливо осведомляется она.

— Не слишком. Хотя там было очень холодно. Удалось ли вашему мужу ненадолго оторваться от работы? — благоразумно меняю я тему.

— Он появлялся на оранжевом глазе[93]оба уик-энда. — Видя мое недоумение, она добавляет: — Перелет на легком реактивном самолете до Женевы, он вылетает рано утром в субботу.

Затем она переключает внимание на Тома:

— Я бы хотела показать вам наш дом, Том, и узнать ваше мнение о нем. Хотя мне известно, что вы уже давно расстались с компанией, занимающейся стеклянными надстройками.

— Ну, это было моим хлебом с маслом в течение долгого времени, — говорит Том. А она зовет своего мужа.

— Гай, Гай, — звенит ее голос, — иди сюда, здесь чета Суини! Они только что вернулись из Лес-Мендипс! Это потрясающе!

Из другого конца комнаты к нам идет Гай. Он улыбается улыбкой человека, определенно привыкшего держать ситуацию под контролем. Мужчина, который всегда имеет в запасе хороший анекдот во время обеда, который знает, как заставить женщину почувствовать себя так, будто она единственная во всем мире, кем он интересуется, который может, оглядев присутствующих, тут же определить того, кто будет наиболее полезен для его карьеры, и втянуть в беседу с нужным ему человеком так, что они оба не будут подозревать об этом.

Это та же самая улыбка, которую он использует, завершая крупную сделку или пуская пыль в глаза младшим коллегам, или впервые встречая друзей своей госпожи. Он приветственным жестом поднимает бутылку вина. Я внимательнейшим образом наблюдаю за ним, желая уловить точный момент, когда он поймет, что больше не является хозяином положения.

Проходит несколько больше времени, чем я ожидала: по пути он останавливается, чтобы поприветствовать других гостей и использовать возможность оглядеть комнату и насладиться вниманием. Для невысокого человека шаг у него широкий. Когда он оказывается на расстоянии метров двух от нас, улыбка сползает с его лица. В течение какого-то времени он стоит неподвижно, а его глаза перебегают с Тома на меня. На мгновение мне кажется, что комната погрузилась в тишину. Но вот Гай делает движение и снова шагает к нам, возможно, слегка натянуто, но, тем не менее, собравшись и демонстрируя сносное показное удовольствие, хотя, когда он, приблизившись, жмет мне руку, я замечаю, как мускулы на его скулах подергиваются от напряжения, чтобы удержать на лице это дружелюбное выражение. Глаза его, однако, не улыбаются. Они холодные и злые.

— Я так счастлива, что Гай дома! В прошлый раз, когда мы пригласили друзей на обед, ему пришлось улететь в Париж по делам! — щебечет Само Совершенство. — Работа — его повелительница. Разве не так, дорогой?

Том явно испытывает стеснение. Мы пожимаем руки немного более крепко, чтобы успокоить друг друга.

— Рад познакомиться, — произносит Гай официально во время рукопожатия.

Тому требуется больше времени, чтобы оправиться, и, несмотря на то, что ему удается заставить себя протянуть руку Гаю, он сразу отступает в сторону, едва она высвобождается из его ладони, и сует ее в задний карман брюк, где она беспокойно мечется в течение последующих пяти минут.

— Люси — член родительского комитета, — ласково говорит мужу Само Совершенство. — Она помогла организовать сегодняшний вечер, и ей удалось убедить женщину, которая возглавляет комитет, не заставлять нас приходить одетыми в костюмы наших любимых книжных героев.

— Зато летний праздник будет на римскую тему, — подхватываю я.

Том и Гай стоят неподвижно и молчат.

— Она одна из моих надежных союзников, — говорит дальше Само Совершенство, с тревогой глядя на своего супруга, как бы желая, чтобы он сказал что-то подобающее случаю. Я пробую сопротивляться лести, ибо знаю, что она просто старается быть любезной и что я буду по-прежнему чувствовать себя обделенной на детской площадке, когда там угощают чем-то вкусным.

— Я много о вас слышал, — наконец произносит Гай, обнимая жену, чтобы обрести равновесие. Он наполняет вином бокал Тома, и я замечаю, что его рука чуть дрожит.

— Можно мне похитить его на минутку? — спрашивает меня хозяйка дома, указывая на Тома. — Я действительно хочу показать ему, как мы расширили кухню. У нас тот же архитектор, что и у Дэвида Кэмерона. Он живет совсем близко. Так волнующе жить в тени следующего премьер-министра. — И она быстро идет вперед, засунув одну руку в задний карман своих джинсов, выставляя напоказ задницу во всем ее тугом великолепии, — жест, который, я это точно знаю, направлен специально на Тома. Уходя, он шепчет мне на ухо:

— Ничего средневозрастного.

Я понимаю, что по пути домой столкнусь со стеной молчаливого упрека, но знаю также, что могу положиться на Тома: он терпеть не может сцен.

— Я присоединюсь к вам позже, Люси, есть кое-что, что мне необходимо обсудить с вами, — оглядывается на меня Само Совершенство. На этот раз мне удается сдержать свой порыв и не изобретать захватывающих сценариев. Однако если она хочет посоветоваться со мной по поводу школы, то мое превращение в «Мать с чувством собственного достоинства» будет полным.

Мы с Гаем остаемся вдвоем. Я беру из его руки бутылку вина и наливаю себе полный бокал, затем ставлю ее на стол. Здесь же стоит автоответчик. На сей раз он не мигает. Я усаживаюсь на край стола, Гай поворачивается лицом к окну — так, чтобы никто не видел, что мы разговариваем.

— Вы сторонник Кэмерона? — вежливо интересуюсь я. — Или вы считаете, что внутри каждого тори таится дух Нормана Теббита[94]?