Книга Невеста плейбоя - Сьюзен Донован

– Вообще-то это ты его наняла, Кристи. – Милевски отвел глаза. – Я просто помогал.

«Ах ты трус паршивый, – подумала Кристи, продолжая безмятежно улыбаться. – Вообще-то больше всего на свете мне хочется послать тебя на… прямо сейчас». Журналистка вздохнула. Неизвестно, сколько еще времени она продержится в состоянии такого стресса. Челюсть болела постоянно, она ест ибупрофен на завтрак, обед и ужин, и похоже, следующий диагноз, который ее ждет при таком количестве поглощаемого обезболивающего, – это язва желудка.

– С тобой все в порядке, Кристи? Что-то ты бледненькая.

– Все нормально… Зубы побаливают.

Брендон вновь вознамерился ее обнять, но Кристи ловко обогнула его и прошла к выходу. Распахнув двери, она сказала:

– Извини, Брендон, но мне нужно работать. Готовиться к дневному выпуску новостей. Позвони, как только обнаружишь нашего парня.

– Надеюсь, он не слишком глубоко зарылся, – пробормотал Милевски, покидая кабинет.

– Найди его быстро, ты понял?

– Ты сегодня необычайно тиха и задумчива. С тобой все в порядке, милая? – спросил Джек.

Сэм сжала его ладонь, не отрывая взгляда от сцены. Сегодня давали «Травиату», и они сидели в лучшей ложе.

– Я в порядке, – прошептала она, улыбнувшись, и чмокнула его в щеку.

– Впрочем, что бы там тебя ни тревожило, я тебя утешу сегодня же вечером. Но чуть позже. К сожалению.

Его пальцы скользнули по ее руке, талии, бедру, и вот горячая ладонь сжала колено, а пальцы все пытались забраться выше.

Сэм прерывисто вздохнула. Слава Богу, у ложи высокие бортики.

Джек наклонился, и она почувствовала его дыхание на своей щеке.

– Знаешь, чего я хочу? Почему я так жду сегодняшнего вечера? – Его шепот заставил Саманту испытать совершенно неуместное в опере возбуждение, но она жадно вслушивалась, не в силах совладать с собой. – Я буду тебя целовать… везде. Я говорил тебе, что обожаю целовать твою грудь?

– В опере первый раз, – пробормотала Саманта.

Джек хмыкнул. Он надеялся, что со стороны все выглядит так, словно они переговариваются шепотом, а сам тихонько провел языком по нежной раковине ее уха. Сэм едва сдержала стон и вдруг вспомнила, что когда-то – наверное, сто лет назад – она считала, что Толливер не способен на творческое самовыражение. Ах, как же она ошибалась! Его творчество носило сексуальный характер и имело очень узкую направленность. Джек творил для одного человека, для женщины. Но то напряжение, которое он умел создать, просто правильно выбрав слова, то желание, которое он возбуждал даже мимолетными прикосновениями, то удовольствие, которое он дарил, когда они занимались любовью, – для нее это было намного ценнее, чем самые совершенные по форме и дизайну стеклянные сосуды.

Мысль о сосудах принесла воспоминание о бывшем муже, и Саманта вновь почувствовала страх и неуверенность. Ей так и не удалось избавиться от дурного предчувствия, которое возникло у нее после разговора с Митчем. Она рассказала о случившемся Монти, и та чуть со стула не свалилась, услышав, что Сэм призналась мужу в истинной природе своих отношений с Толливером, подтвердив, что они всего лишь разыгрывают спектакль.

– Как ты могла? Ведь знаешь же, что Бергену доверять нельзя! Молись теперь, чтобы он не сообразил, как может использовать полученную информацию против тебя. Вообще мне все это не нравится.

Саманте тоже не нравилось происходящее и очень хотелось рассказать обо всем Джеку, но она постоянно помнила, в каком физическом и моральном напряжении держит его избирательная кампания, находящаяся в самом разгаре. И ей ужасно не хотелось докучать любимому рассказами о бывшем муже и его странностях.

Кара проинформировала ее, что избирательная кампания вступила в следующую стадию и в течение нескольких следующих недель Саманте предстоит много путешествовать. Вместе с Джеком она должна объехать весь штат. В программу включены посещения школ, заводов, открытие турнира по гольфу, а также присутствие на бесчисленных обедах и торжественных встречах с избирателями.

«Я сама справлюсь с Митчем», – решила Сэм.

– С тобой что-то не так, – уверенно прошептал Толливер. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Саманта вздохнула и прислонилась к его плечу. Он сразу же обнял ее, прижал к себе жестом защитника и покровителя. «Так здорово чувствовать, что он обо мне заботится», – растроганно подумала Сэм.

– Я немного устала, – сказала она. Это не было ложью, но Саманта сильно преуменьшила собственные ощущения. Она не могла припомнить, когда была так измучена. Пожалуй, последний раз у нее был подобный упадок сил, когда она носила Дакоту и одновременно работала по шестьдесят часов в неделю. Кто же знал, что политика – такое трудоемкое и изматывающее занятие?

– Сэм!

Она подняла голову, взглянула на Джека, и ее поразили нежность и тревога, которые читались в его взгляде. Трудно поверить, что всего пару месяцев назад этот человек был для нее чужим. И что когда-то она сомневалась в нем.

– Знаешь, я ценю все, что ты для меня делаешь. Правда.

Она кивнула.

– Можно подумать, что ты провела не один год на сцене или имеешь опыт работы в политике. Пресса от тебя в восторге. А также Кара и Стю. Они, конечно, не чужие, но, поверь, в своих оценках бывают гораздо безжалостнее, чем люди со стороны. И даже Маргарет не может к тебе придраться. Знаешь, если из этой кампании и выйдет толк, то лишь благодаря тебе.

– Я рада, что могу помочь, – улыбнулась Саманта.

Джек, наплевав на публику, склонился к ее губам, и оба растворились в жарком и сладком медленном поцелуе. Они даже не заметили, что начался антракт, и очнулись, лишь когда в зале вспыхнул свет.

Следующим утром Саманта проснулась, рывком села в кровати, а потом со всей возможной скоростью рванулась в ванную комнату, зажимая рот руками. Следующие полчаса она провела, корчась на мраморном полу и то и дело склоняясь над унитазом, сотрясаемая приступами рвоты.

Что ж, она не могла больше обманываться насчет своего недомогания. Точно также все начиналось и раньше. Три раза. Сомнений нет – она беременна.

Один из сотрудников поманил Толливера к телефону и, сделав большие глаза, шепотом сообщил, что это Алан Дитто. Джек был поражен. Он не разговаривал со стариком уже несколько лет, так с какой стати тот будет звонить ему в штаб-квартиру избирательной кампании? Впрочем, ему хотелось считать это добрым знаком. Возможно, сенатор решил все же благословить Джека, сына своего старого друга, и пожелать удачи. Его поддержка Толливера как претендента значила бы очень много.

– Привет, Алан! Рад слышать вас! – сказал он в трубку улыбаясь.

Но голос, который донесся в ответ, не принадлежал Алану. Это был голос Сэм, слегка искаженный, и он почему-то сразу подумал о записи. Это так поразило его, что Джек почти не понял смысла прозвучавших слов.