Книга Тевтонский крест - Руслан Мельников

О русско-татарской дружине на время забыли обе стороны. А дружина Бурцева атаковала куявский отряд. Небольшой — сотни полторы рыцарей и кнехтов, но настроенный весьма решительно. Выставив копья, куявцы тоже пустили лошадей в галоп — навстречу врагу.

Князя Казимира, однако, среди них не было. Странно… Не в правилах Казимира Куявского избегать боя. Для этого нужна весомая причина. Бурцев увидел ее. Причина — весомее не бывает. Аделаида!

Что делает она на Добром поле, где правит бал старуха-смерть?! Казимир и магистр Конрад так надеялись на победу, что решили взять дочь Лешко Белого с собой? Или они здраво рассудили, что в лагере Генриха Силезского сейчас безопаснее, чем в Легницкой крепости, покинутой войсками? Да нет. Конечно же, нет. Необходимость держать строптивую, едва не сбежавшую в Легнице невесту под постоянным присмотром — вот что заставляет тевтонского магистра и куявского князя таскать малопольскую княжну в обозе.

Аделаида в окружении дюжины куявцев сидела в седле, испуганно оглядываясь на поле сражения. Казимир — рядом. Спешно отдает последние указания своим воинам. Тут же выстраиваются в походный порядок уцелевшие тевтонские рыцари. Ага! Магистр с князем почуяли, что дело запахло жареным. Готовятся к отступлению… И увозят с собой Аделаиду. Спасение княжны для них сейчас задача номер один. Победить-то можно и в другой раз, а вот потерять невесту с малопольским приданым — это крах всех планов.

Звук орденских труб… Уже не такой громкий и грозный, как прежде. Жалкие остатки Христова воинства двинулись прочь с Доброго поля.

Бурцев заорал. Что было мочи. Во все горло. Рядом кричал Дмитрий. За десятником мчались его бойцы — добровольные телохранители воеводы. Стрелки Бурангула на скаку натягивали луки.

Звон спускаемой тетивы и шелест оперений слились в один звук. Татарские стрелы положили первые ряды куявцев. Арбалетные «болты», выпущенные в ответ, сбили с десяток русичей.

А потом с жутким треском сломались копейные древки. И вновь началась сеча.

Глава 63

Первое копье, направленное ему в грудь, Бурцев отклонил щитом сам. Под другое, оберегая воеводу, подставил свой щит Дмитрий. От страшного удара щит десятника тут же разлетелся в щепу. А из куявских рядов вынырнуло стальное жало третьего копья. Наконечник ударил в нагрудное зерцало русича. Новгородец не удержался в седле.

Бурцев видел, как Дмитрий взмахнул руками, как слетел с его головы под копыта коней шлем, как рухнуло наземь тело лучшего кулачного бойца татаро-монгольского войска.

Один за другим пали и новгородцы, прикрывавшие Бурцева. Возможно, лишь ценой их жизни ему удалось пробиться сквозь вражеские ряды. Не сбавляя темпа, Бурцев мчался дальше. И кричал в такт бешеной скачке:

— Ка-зи-мир! Ка-зи-мир!

Теперь железо крушило железо где-то позади. А впереди разворачивал коня куявский князь. Казимир заметил одинокого всадника. И узнал. И не счел нужным звать кого-либо на помощь.

Выкрик-команда — и небольшой отряд, охранявший Аделаиду, двинулся вслед за тевтонами. Сам же Казимир уже несся навстречу противнику. Длиннющее копье против короткой сабельки… Делайте ставки, господа!

Казимир на скаку демонстративно поигрывал тяжелым оружием, то приподнимая, то опуская наконечник. Князь давал понять, что с одинаковым успехом может нанести точный удар в грудь, горло или голову противника. И это не блеф, не турнирная хитрость. По стычке под Сродо, где Казимир вышиб его из седла, Бурцев знал, как лихо бьется копьем куявец. Но второго Сродо быть не должно.

Принимать вражеское копье на щит он не стал. Это не ринг и даже не драка в подворотне. Умение держать удар здесь не поможет. Такой удар не удержишь.

За секунду до сшибки Бурцев забросил щит за спину, резко пригнулся, перевалился влево и нырнул за лошадь, обхватывая седельную луку левой же рукой. Он висел на седле и стремени с отведенной назад саблей, мгновение — не больше. А больше и не требовалось.

Видимо, подобная джигитовка была в новинку князю. Казимир попытался достать уходящего от удара противника, но — поздно! Копье проткнуло воздух над степной лошадкой. И сразу же, будто из этого самого воздуха, Бурцев вновь возник в седле. И ударил наотмашь кривым клинком.

Сабля скрежетнула по стальной маске Казимирова коня, по кольчужному рукаву, по наплечнику и панцирю всадника. Доспехи выдержали. А вот сбруя — нет. Изогнутое лезвие, царапнув конскую шею, рассекло повод. Куявец пошатнулся. Но удержался в седле! Князь был отменным наездником.

Бурцев развернул лошадь для повторной атаки. Казимир замешкался: управлять конем одними ногами — не просто. Разгоряченное, пораненное и избавившееся от жесткой узды животное крутилось на месте. Оно чуяло свободу и боль и яростно мотало головой, отказываясь повиноваться. Всаднику приходилось тратить немало усилий, чтобы без повода совладать с собственным скакуном.

Тяжелое копье описывало бессмысленные круги. Наконечник то нырял вниз, то задирался верх. Возможности повторить копейный таран у куявца не было. В сердцах Казимир отбросил бесполезное оружие, потянул из седельных ножен длинный меч. Кое-как сдерживая гарцующего коня, он ждал нападения.

И Бурцев напал. Не пронесся наскоком мимо ради одного-двух поспешных ударов, а полез в драку по-настоящему. Его лошадка врезалась в коня Казимира. Однако опрокинуть противника с ходу не удалось. У легконогой кобылки и массивного рыцарского коняги все же разные весовые категории. Оскалив зубы, травоядные сцепились похлеще хищников. Всадники — тоже.

Казимир, привстав на стремена, первым нанес удар — прямой сверху вниз, переходящий в рубящий наискось. Если бы не плясавший под князем конь, этот первый выпад стал бы и последним. Но тяжелое лезвие обрушилось не в щель между щитом и шлемом, а на щит и шлем.

Нич-ч-чего себе! Теперь уже Бурцеву пришлось приложить все силы, чтобы удержаться в седле. Ощущение такое, будто шарахнули кувалдой. Мечом Казимир владеет не хуже, чем копьем. В продолжительной схватке князь наверняка одолеет менее опытного противника, даже сидя на неуправляемом коне. Значит, с этим делом нужно кончать как можно скорее.

Казимир, сжав ногами конские бока, заставил животное взять вправо. Левая рука князя бросила разрубленный повод и вцепилась в гриву, правая снова поднимала увесистый клинок.

Бурцев тоже взмахнул рукой. Да, его сабля была короче, но зато легче рыцарского меча. Ею можно орудовать быстрее — быстрее поднимать и опускать. Рубить с оттягом. И поднимать снова.

Прежде чем Казимир вновь обрушил на него свой обоюдоострый лом, Бурцев успел нанести два рубящих удара, целя в голову и шею. На пальцы левой руки князя по-прежнему была намотана конская грива. Все верно — падение с коня означало смерть, но и прикрыться щитом в такой ситуации Казимир не мог. А потому…

Бум-ш! Бум-ш! — хищно блеснул на солнце кривой клинок. Шлем-горшок качнулся из стороны в сторону. Китайский болванчик, да и только!