Книга Поверь в любовь - Мэри Спенсер

Но Барни продолжал заливаться смехом.

– Садись, садись, Джим. Можно подумать, никто в городе не знает, чем там по ночам занимаются Нат Киркленд и твоя женушка! Чего ты так взъерепенился? Дело-то житейское!

– Никто ничего не знает! – пьяно проревел Джеймс. – Ты сам не знаешь, что мелешь, проклятый идиот!

Джастис, громадный, как гора, угрюмо навис над разбушевавшимися мужчинами.

– Джим, успокойся. Пойдем домой.

– Н-никуда я не п-пойду, п-пока этот мерзавец не извинится за то, что наболтал насчет Л-лизабет! А ну пусти м-меня! – Оттолкнув Джастиса, Джеймс покачнулся и чуть было не упал. – Ну, д-давай, п-проси п-прощения, лживый сукин сын, – заплетающимся языком потребовал он, – иначе лишишься п-последних зубов!

Смех стих.

– Не собираюсь я извиняться, – уперся Барни. – Сказал что сказал – чистую правду! А потом, зубки-то я потерял как раз по вине твоей женушки!

Услышав это, Джастис вытаращил от изумления глаза.

– Да, женщина, видать, еще та! – пробормотал он.

А Джеймс, который был настолько пьян, что, по-видимому, ничуть не удивился, радостно захохотал.

– Молодец! Только жаль, что много оставила!

– Да это не ее работа! – фыркнул обиженный Барни. – Нат Киркленд постарался! Шел к ней в гости и, видно, не захотел, чтобы кто-то подслушал, чем они там занимаются!

Джеймс уже рванулся было к нему, но сильная рука Джастиса удержала его на месте.

– Не валяй дурака, Джим. Не видишь – он дразнит тебя. Плюнь, все знают, что ему соврать – как воды напиться!

– В чем дело, Джим? Привык прятаться за жениной юбкой?

– Оставь, Барни, – посоветовал Гарри, заметно раздосадованный, что все забыли об игре.

Но польщенный всеобщим вниманием Барни лишь визгливо рассмеялся, довольный тем, что выставил богатого и влиятельного Джеймса Кэгана попросту пьяненьким неудачником.

– А кстати, Джим, давно хотел тебя спросить, – протянул он. – Кто из них лучше в постели: твоя бывшая благоверная или Мэгги Вудсен? Ты ведь поимел их обеих! Так какая послаще?

– Будь ты проклят! – взревел Джеймс, вырываясь из объятий Джастиса. – Убью!

Но в ту же секунду исполинский кулак Джастиса врезался в физиономию Барни. Индеец намеревался просто заставить того замолчать и при этом совершенно упустил из виду гнев Джеймса. Тот же, словно ослепнув и оглохнув от ярости, тотчас вцепился Барни в горло.

Схватка была недолгой. Джеймс был слишком пьян, чтобы не наткнуться на пулю, вылетевшую из револьвера Барни, который разрядился, едва мерзавец упал.

Видимо, ей приснился кошмар. С трудом разлепив отяжелевшие веки, Элизабет наконец сообразила, что кто-то настойчиво стучится к ней в дверь. Потом ей послышалось, что ее окликают по имени.

– Да-да, иду! – крикнула она, весьма удивившись спросонок.

Первое, что она увидела, было мрачное лицо доктора Хедлоу. А за ним, словно вставший на дыбы медведь-гризли, высилась исполинская фигура индейца. До Мэтью она и не представляла, что бывают такие гиганты, но этот был даже огромнее, чем ее деверь. Впрочем, все вокруг отступило на задний план, едва она заметила Джеймса. Огромный индеец держал его на руках бережно, точно ребенка. Рубашка Джеймса была пропитана кровью. Кровь стекала у него по руке и капала на крыльцо.

– О Господи! – всхлипнула Элизабет. – Джеймс! Она ринулась к нему, обезумев от горя при виде его неподвижного тела.

– Доктор Хедлоу... он... он... О Джеймс!

Откинув одеяла, она, затаив дыхание, смотрела, как огромный индеец бережно, будто больного малыша, уложил Джеймса в постель. Доктор Хедлоу тотчас разрезал на раненом окровавленную рубашку.

– Он жив, Элизабет. Думаю, все обойдется. Слава Богу, пуля не задела сердца!

– Как это случилось? – воскликнула она, прижавшись своей похолодевшей щекой к мокрому от пота лбу Джеймса.

– Драка в салуне, – с досадой пробормотал доктор. – Пьяные олухи! Элизабет, мне нужна горячая вода и побольше чистых полотенец!

– Да, – беззвучно прошептала она, вдруг заметив рядом огромного индейца.

Тот бережно тронул ее за локоть:

– Я могу чем-нибудь помочь, мэм?

Элизабет дрожала как осиновый лист. Схватив чайник, она сунула его в руки индейцу.

– Там, во дворе, колодец. Принесите воды!

Он мгновенно повиновался, а Элизабет кинулась разводить огонь. К тому времени, когда вернулся Джастис, пламя уже разгорелось, а Элизабет, стоя перед сундуком, лихорадочно рылась в нем в поисках тряпок для бинтов.

Джастис грузно опустился возле нее на колени.

– Позвольте, я помогу, мэм, – пророкотал он и, осторожно взяв ее любимое платье цвета лаванды, аккуратно разорвал его на полосы. Элизабет между тем схватила другое, синее, но он остановил ее: – Достаточно, мэм.

Боязливо взглянув на него, Элизабет до боли прикусила нижнюю губу. Великан вдруг улыбнулся:

– С ним ничего не случится, миссис Кэган. Не бойтесь. А если кому и волноваться, так мне. Не дай Бог Мэтт пронюхает, что я не уследил за его драгоценным братцем – тогда мне явно несдобровать.

– Как это случилось? – прошептала она.

– Точь-в-точь как сказал док. Перепились и подрались.

– И Джеймс... он тоже был пьян?

– Да, мэм. Обругал того, другого, и полез в драку. У одного из кобуры выпал револьвер – и готово! Джеймс нарвался на пулю Случайность, тот и сам струсил. Решил было, что прикончил Джима... вопил как резаный, аж пока не пришел док! Я уж хотел отнести Джима к нему, но тут он очнулся и уперся как баран – неси его к жене, и все тут. Все повторял «Элизабет, Элизабет». И успокоился, только когда я дал слово, что так и будет. Надеюсь, мэм, вы не в обиде?

– О, что вы! Я так рада, мистер...

– Двенадцать Лун. Джастис Двенадцать Лун к вашим услугам, мэм. Я приятель Мэтью Кэгана.

– О... вот как? Спасибо вам большое, мистер Двенадцать Лун.

– Мне нужна вода, Элизабет, – через плечо скомандовал доктор. – Налейте кастрюлю воды и держите ее на огне Надо вытащить пулю. Мне понадобится ваша помощь. Я и тебя тоже имею в виду, Джастис.

Тремя часами позже Джеймс уже крепко спал, успокоившись под воздействием морфина. А Элизабет и Джастис, вымотанные до предела, сидели за столом, попивая крепкий кофе.

– Я с радостью дам знать Мэтью, что он вам нужен, мистер Двенадцать Лун. Понятия не имею, куда он запропастился. Обычно он бывает дома раза три-четыре в год. Но сейчас мы не видели его с самого Рождества.

– Был бы весьма вам признателен, миссис Кэган, – проговорил Джастис, зевая с риском вывихнуть себе челюсти, – а то ума не приложу, где его искать.