Книга Месть русалок - Шэна Эйби

Кайла быстро оглянулась. Он продолжал надвигаться на нее. Если она все время будет отступать, то, в конце концов, он схватит ее.

– Я не знаю, о чем вы говорите! – крикнула она, стараясь перекричать ветер, который все время относил слова в сторону. Но тут, словно в подтверждение ее слов, ветер мгновенно утих, и голос зазвенел неожиданно громко, отражаясь от высоких стен.

– Разумеется, вы знаете, – сказал Крэкстон как-то уж чересчур спокойно и рассудительно. Он подошел уже совсем близко и достал свой собственный нож, гораздо длиннее ее кинжала. – Ваши отговорки вам не помогут, Кайла. Я обыскал весь Роузмид. Я обыскал весь этот чертов замок. Я обыскал всю Англию, я думал и прикидывал, где может быть эта чертова записка. И я допросил множество людей и пришел к одному-единственному разумному выводу: она у вас. Вы прекрасно знаете, что именно мне нужно. Эту записку ваша мать отдала вам перед своей смертью. Верните ее мне и останетесь в живых, прекрасная Кайла!

– Моя мать? – Кайла почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. – Моя мать?!

Крэкстон усмотрел в этом ее состоянии шанс для себя. Он бросился прямо на нее. Кайла отшатнулась назад так быстро, как только могла, и полоснула его своим кинжалом, когда он уже был на расстоянии ближе, чем вытянутая рука. Он зарычал от боли и ярости, а она увернулась от него в сторону, повинуясь чистому инстинкту и пользуясь своей молодостью и ловкостью, которую приобрела за время долгих странствий.

Она умудрилась нанести ему довольно глубокую рану в плечо, и он, ослепленный болью, бросился на нее, надеясь достать своим ножом. Но Кайла оказалась в этот момент совсем близко от края. Она снова увернулась, а он, вложив в свой яростный порыв все силы, налетел на стену. Он был довольно высоким и крупным мужчиной, и сила инерции его движения оказалась слишком велика. Оказавшись как раз против бойницы, достаточно широкой, чтобы сквозь нее мог пролезть человек, он перегнулся через край и рухнул бы вниз, если бы не зацепился в последний момент за стену.

Когда Кайла обернулась на его отчаянный вопль, то увидела, что ее преследователя уже нет на площадке, но из-за края стены показалась сначала одна рука, потом другая.

Она замерла, дрожа от страха и возбуждения, когда услышала его голос:

– Леди Кайла!

Она подошла к нему, все еще сжимая в руке кинжал.

Крэкстон висел, держась обеими руками за нижний край стены. Кайла видела его ноги, болтающиеся в воздухе. А далеко внизу под ним высились зубцы прибрежных скал, о которые разбивались яростные волны.

– Это были вы, правда? – Она наклонилась вперед, чтобы видеть его лицо. – Это вы убили мою мать?

– Нет! – крикнул Крэкстон, все еще пытаясь улыбаться ей.

– Да! – Кайла уже почти не сомневалась. – Это были вы!

– Это произошло случайно! – Одна его рука, та самая, в которую она воткнула свой кинжал, все время соскальзывала, но он, сжав зубы, продолжал отчаянно цепляться ею за камни, несмотря на боль. – Я не хотел этого!

Она молчала, только еще крепче сжала рукоятку кинжала. Крэкстон заговорил быстрее, глотая окончания слов, Кайла не все понимала:

– Она пришла к Элизабет в тот день, пришла, чтобы отнять ее у меня. Элизабет всегда была слабая, она слушалась Элейн, делала все, как та ей говорила. Она бы оставила меня, глупая тварь, даже зная, что я все равно приду за ней. И она вытащила записку из тайника и отдала ее Элейн, черт ее… «для гарантии», как она сказала. В конце концов, я получил ее, я сумел стащить ее у Глошира, а эта идиотка отдала ее своей подруге!

– Моей матери, – тихо сказала Кайла.

– Я должен… получить ее назад, – Крэкстон продолжал сквозь стиснутые зубы. – Отдайте ее мне, и я пощажу вас.

Кайла чуть дальше перегнулась через стену, внимательно разглядывая человека, висящего над пропастью. Между ним и смертью остались какие-то несколько дюймов стены.

– Эта записка, – Кайла заговорила спокойным, почти ласковым тоном. – Скажите мне, что это такое? Что в ней говорилось?

Крэкстон не отвечал, повернув голову сначала направо, потом налево, он изучал способы выбраться отсюда. Путь для него был отрезан. Только Кайла оставалась его единственной надеждой на спасение. Слабой надеждой.

– Это ведь была долговая расписка, правда? – продолжала Кайла, удивленная сама своей догадке. – Вы должны были крупную сумму денег лорду Глоширу, не так ли?

По лицу Крэкстона бежали струйки пота. Кончики пальцев стали почти пурпурными от напряжения. Он их почти уже не чувствовал. Кровь от раны заливала грудь. Он слабел с каждой минутой.

– Да, да, деньги. Я должен был отдать ему все, что имел, можешь ты это понять? Все! И даже больше, гораздо больше! Больше, чем я когда-нибудь мог заплатить! – Крэкстон смотрел вверх на нее с отчаянием и ужасом. – Он собирался идти к королю, он собирался сказать обо всем Генри! Для меня тогда все было бы кончено!

– И вы убили за это мою мать. За клочок пергамента!

– Ты не понимаешь! Она хотела все погубить! У нее была расписка, она имела власть над Элизабет! Без этой бумаги Глошир не смог бы доказать, что я ему что-то должен. Король не слишком его любил, мог бы и не поверить. Но Элейн могла погубить меня. Она сказала, что сама отнесет расписку Генри!

Раненая рука окончательно сорвалась со стены и повисла как плеть. Крэкстон взвыл от страха.

– Как вы это сделали? – спросила Кайла.

– Кровь Христова, миледи, помогите мне выбраться! Я сейчас упаду!

– Сначала скажите, как вы это сделали.

– Я… толкнул ее! Это был несчастный случай, клянусь! Я оттолкнул ее от Элизабет, но она упала и ударилась головой. И это убило ее. Мы должны были что-то сделать. Элизабет была в истерике, она не видела выхода. А я видел. Убить Глошира, подложить его в постель к Элейн. Так просто! Так гениально! Элизабет сделала все, как я велел ей. Она снова была моей. Она должна была повиноваться мне, иначе… Все вышло просто замечательно, если бы не эта чертова расписка.

– Нет, не все. Вы заставили всех поверить в виновность моего отца. Но вы так и не получили расписку.

– Элейн не сказала, где она. Она дразнила меня, говорила, что мне никогда ее не найти.

Ветер задул снова, охладив лицо Кайлы, очистив ее взгляд от затягивающей красной пелены.

– Так вы думаете, что ваша расписка у меня?

– Она должна быть у тебя! Я знаю это! Твой отец отнес бы ее королю, если бы смог найти. А кроме него, ты единственная, кому Элейн доверяла как самой себе! Так говорила мне Элизабет.

Острая боль пронзила сердце Кайлы при воспоминании о ее матери, о том, как она любила ее. Она сжала зубы, чтобы побороть эту боль, и заговорила холодно, глядя на висящего над пропастью человека, на это олицетворение зла и себялюбия.

– И Элизабет вы тоже убили?