Книга Страсть и судьба - Юджиния Райли

А три дара, поняла Сара, это не подарки в материальном смысле, но самая суть радости, надежды и любви. И когда-нибудь они, подумала с надеждой молодая женщина, лягут в основу подарочного запаса, который она оставит в наследство своей дорогой Элиссе.

Сара спела мантру и сжала в руках три дара. Она полностью расслабилась и успокоилась. И перед тем, как она исчезла, в гостиную вошел Каспер и устроился, мурлыча, у нее на коленях.

ГЛАВА 34

— Сара! Слава Богу, ты вернулась!

Сара прищурилась, чтобы прийти в себя. Первое, что она увидела, был Каспер, прыгающий с ее колен. Потом она увидела Дэмьена, склонившегося над ней с озабоченным видом. Радость охватила ее — она снова в прошлом, в его прекрасной гостиной.

— Дэмьен! Я опять здесь!

Он стал на колени рядом с ней, в его глазах застыло мучительное ожидание.

— Ты нашла ответы? Ты пришла, чтобы остаться здесь?

— Я… я не знаю, — честно ответила она. И тут почувствовала такую боль, что вся напряглась и побледнела.

— Что с тобой?

— Я рожаю, — еле слышно прошептала она. Его глаза расширились от изумления.

— Почему же ты сразу не сказала? Давай, я отнесу тебя наверх. — Он осторожно взял ее на руки, вынес в коридор и понес в спальню. Там он положил жену на кровать и начал расстегивать ей платье. — Ну вот, тебе здесь удобно, а я поеду за врачом.

— Нет, — сказала Сара. Она имела достаточно точные представления о медицине прошлого и знала, что вплоть до XX века женщины, умиравшие родами, умирали, в основном, из-за инфекций, занесенных грязными руками врача или инструментами. И она не думала, что сельский врач в 1870 году знаком с теориями Пастера.

— Ты не хочешь, чтобы я привез врача? — спросил Дэмьен, не веря своим ушам.

Она покачала головой. Видимо, она подремала перед тем, как попасть сюда, потому, что теперь схватки сильно участились.

— Поверь мне, Дэмьен. Будет лучше, если мне будете помогать только вы с Баптистой.

Все краски сбежали с его лица.

— Ты хочешь, чтобы я помогал при родах?

Сара даже улыбнулась, так он был шокирован.

В XIX веке такие вещи не были приняты.

— Да, Дэмьен, я хочу, чтобы ты был со мной. Только тогда я не буду бояться.

Он нежно улыбнулся и погладил ее по лбу.

— Тогда я, конечно, останусь. Но ты уверена — насчет врача?

— Да. Пожалуйста, не привози его. И потом, наверное, уже все равно нет времени.

Дэмьен видел, что схватки повторяются, и не стал оспаривать ее слова.

— Хорошо, милая.

— Ты только должен проследить, чтобы все, что будет ко мне прикасаться, было чистым. Обещай мне это.

— Обещаю.

— И нужно прокипятить какую-нибудь веревочку перевязать пуповину.

— Хорошо дорогая.

Он опять стал расстегивать ее платье, и она сунула руку в карман.

— Вот, — сказала она. — Возьми это.

Дэмьен уставился на три коробочки.

— Что это?

— Потом объясню. Пока положи их в надежное место, ладно?

— Конечно.

Дэмьен надел на нее ночную рубашку. Потом пошел простерилизовать веревочку и поставить подарки в свой кабинет. Когда он вернулся, то привел себе на помощь Баптисту. Они постелили чистые простыни. Теперь схватки стали еще болезненней. Дэмьен не отходил от жены, держа ее руку и глядя с беспомощной тревогой, как она мечется. Исполненная сострадания Баптиста помогла, чем могла, отирая пот со лба Сары и показывая, как надо держаться за изголовье, когда боль становится невыносимой. К счастью, было еще раннее утро, и поэтому в комнате было довольно прохладно.

Через час Сара почувствовала, что скоро разродится. Боль стала нестерпимой, и схватки повторялись так часто, что она не успевала передохнуть. Дэмьен, кажется, все понял. Баптиста удивленно посмотрела на него, когда он потребовал, чтобы они оба вымыли руки щелочным мылом, но не возражала и опустила руки в таз вслед за ним.

Наконец, Сара стала тужиться, забыв всякий стыд. Она старалась не кричать, но все же не выдержала, когда боль словно разорвала ее пополам.

Дэмьен не потерял самообладания. Он шептал ей утешительные слова:

— Все в порядке, милая… Не бойся, кричи. Я здесь…

И вот Сара почувствовала, что ребенок выскользнул, услышала жалобный крик, от которого у нее сжалось сердце, услышала, как Дэмьен тихонько велит Баптисте перевязать пуповину. Она открыла глаза и увидела, что муж держит на руках младенца. Рукава у Дэмьена были закатаны, волосы взъерошены, лицо блестело от пота, но оно было радостным, и из глаз лились слезы. Элисса захныкала у него на руках. Сара в жизни не видела зрелища прекраснее.

— Девочка, — хрипло сказал Дэмьен, — Прекрасный ребенок.

— Я знаю, — прошептала Сара. — Ее зовут Элисса.

Он с удивлением посмотрел на нее, но ребенок снова привлек его внимание, заплакав и засучив ручками и ножками. Он положил дитя на кушетку, Баптиста помогла ему обтереть его губкой и спеленать. Дэмьен завернул девочку в одеяльце и поднес матери.

— Она очень красивая, — сказал он, кладя младенца на руки жене, — у нее твои волосы.

Сара обняла дитя и посмотрела на него сквозь слезы. Оно было розовое, с тонкими светлыми волосиками.

— У нее будут твои глаза, Дэмьен.

Он опять посмотрел на жену в замешательстве, потом спросил:

— Дорогая, тебе не трудно держать ее? Ты так слаба.

— Все в порядке. Я просто устала.

— Тогда я возьму ее?

Сара кивнула. Он взял ребенка, и Сара прошептала:

— Я узнала, что ее место в этом мире. Теперь она твоя, Дэмьен.

И уснула глубоким сном смертельно усталого человека.

К вечеру Сара настолько оправилась, что смогла сесть и выпить куриного бульона. Дэмьен присоединился к ней, сидя на краю кровати. Ребенок, появившись на свет, крепко уснул, и до сих пор дремал в колыбели рядом с кроватью.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Дэмьен, взяв у нее пустую чашку.

— Пока еще слабость не прошла, но мне гораздо лучше. — Сара с любовью взглянула на колыбель. — Как она спит, просто невероятно.

— Я думаю, она понимает, что маме нужен покой. Но скоро проснется и потребует есть.

— Поскорее бы. — Мысль о том, что она будет кормить Элиссу, наполнила ее первобытной радостью.

— Дорогая, я немного удивлен. Почему ты сказала, что ее зовут Элисса? И что у нее будут мои глаза?

Сара заколебалась, но потом ответила: