Книга Брачный офицер - Энтони Капелла

Ливия с Маризой прикладывали примочки на истерзанные огнем руки и ноги отца, и, хотя Мариза отважно бросилась под камнепад, чтобы добыть дюжину пчел и их ядом обработать раны, народные средства были уже бессильны помочь Нино. Вскоре начался ожоговый шок, отец метался в сильном жару, раскидывая влажные от пота простыни. Ливия омывала отца водой с целебными травами, но воды было слишком мало, чтобы как следует промыть раны. Нино все чаще и чаще бредил.

— Не знаю, чем еще ему помочь, — призналась Мариза, глядя, как отца трясет лихорадка. — По-моему, у него начинается заражение крови.

— Насколько он плох?

Мариза медлила с ответом. Потом сказала:

— Похоже, он умирает.

Ливия закрыла лицо руками.

— Ему нужен настоящий врач, Ливия! Но я не знаю, откуда сейчас его взять.

Ливия пригладила влажную простыню, прикрывавшую плечи Нино. Она знала, кто может дать ей пенициллин, но даже подумать об этом ей было невыносимо.

Весь следующий день она просидела над отцом. Ему становилось все хуже. На глазах у Ливии он слабел, мелкая дрожь перешла в жуткую, нескончаемую тряску. Обожженная кожа на ногах постепенно становилась все белей и белей. Он часто и мелко дышал, то приходя в себя, то теряя сознание.

Они по-прежнему были полностью отрезаны на своем вулкане, отторгнуты неоглядным морем серого шлака от окружающего мира, словно затеряны на острове посреди необъятного океана.

— Мне кажется, ему хуже, — сказала Мариза. — Прости, Ливия. Я ничего больше поделать не могу, разве что менять простыни.

Ливия решилась. Встала.

— Побудь пока с ним.

— Куда ты?

— Добывать пенициллин для отца.

Камнепад прекратился, но все вокруг было покрыто черным вулканическим песком — растения, тропинки, деревья, даже ложбины пересохших ручьев. Кругом все походило на лунный ландшафт, где отсутствует все живое. Или, подумалось Ливии, это похоже на картину из какого-то сна: мир, в котором самое немыслимое вдруг обретает какой-то свой непостижимый смысл.

У меня нет выбора, твердила она себе, пробиваясь сквозь громадные серые наносы. У меня нет выбора. Ради жизни отца, что-то должно во мне умереть.

До фермы, где обитал Альберто Спенца, было около мили. Ферма была старая, уединенная: отличное место, где camorra могла бы хранить контрабанду. Ливия знала, что Альберто ни за что не согласится эвакуироваться, это означало бы кинуть тут все свои контрабандные трофеи. Ну да, в сарае стоял его «Бугатти», хотя даже сарай не спас его от извержения. Камнями, пробившими крышу, содрало краску, капот был засыпан пеплом.

Альберто тряпкой оттирал свою машину. Увидев приближавшуюся Ливию, он выпрямился, но ни слова не сказал.

Она остановилась перед ним.

— Мне нужен пенициллин. Срочно.

— Зачем?

— Не твое дело.

— Нет, все-таки мое. Пенициллин-то мой.

— Нужно для отца.

Жирные губы округлились.

— Ты знаешь, что это недешево?

— Знаю.

— И, если он очень плох, тебе нужно столько, чтоб хватило на пару недель. И как же ты будешь со мной рассчитываться?

— У нас остались кое-какие деньги. Можешь забрать.

— Сколько б ни осталось, все равно мало будет. — Он издевательски тянул время. — Хотя, может, мы сумеем договориться.

— О чем?

— Все зависит от того, насколько тебе нужен пенициллин.

— Альберто… — Ливия терпеть не могла просить, но выбора у нее не было. — Дай мне пенициллин, я как-нибудь с тобой расплачусь.

— Твои деньги, Ливия, мне не нужны.

— Что тогда?

Он просто стоял, смотрел на нее, выжидая.

Она ведь прекрасно знает, о какой плате идет речь, и пришла, понимая, чем именно придется расплачиваться.

— Ладно, — бросила Ливия. — Пусть будет, как ты хочешь.

— Входи! — Он протянул руку.

Она подала свою не сразу. Они вместе вошли в дом.

В кухне он подвел ее к своей кладовке, распахнул дверь. Какой только немыслимой роскоши тут не было: foie gras,[61]суп из омаров, банки с cassoulet[62]и бутылки арманьяка.

— Одна из выгод, что воюем бок о бок с французами, — пояснил Альберто. — Те по-прежнему считают, что офицеров надо кормить соответственно. Ну и, конечно, эти русские. — Он ткнул пальцем в небольшой штабель банок. На этикетках под странно заверченными назад буквами была картинка с изображением рыбы: «Икра».

— Понятия не имею, что со всем этим делать, — беспомощно развела руками Ливия. — Никогда прежде из такого не готовила. — Тут она вспомнила про Нино, и ее охватила паника: температура у него с каждой минутой растет! Надо побыстрее сделать то, что Альберто от нее ждет, взять пенициллин и — назад, но она понимала, если Альберто заметит, что она спешит, он нарочно будет тянуть время.

— Икра пойдет под соус к maccheroni, a foie gras можно обжарить, как бифштекс.

Ливия отыскала кастрюльку, чтобы вскипятить воду для пасты, и стала вскрывать консервы. Гусиная печенка, едва она лизнула ее, оказалась такой сочной, что, Ливия чуть не поперхнулась от неожиданности; икра была свежая, маслянистая и очень соленая. Ливия добавила сливочного масла и мускатного ореха, но совсем немного.

Все время, пока готовила, она чувствовала, как Альберто не спускает с нее глаз. Избегая возможности встретиться с ним взглядом, Ливия пыталась отвлечься приятными кухонными обязанностями: помешивала макароны, подсыпала пряности и специи, послеживала за огнем. Лучше не думать о том, что ей предстоит после всего этого.

— Готово, — сказала она наконец.

— Накрой на двоих. Сегодня ужинаешь со мной.

Ливия накрыла стол на двоих. На тарелку Альберто наложила гору пасты, себе — только одну ложку.

— Что так мало? — спросил он.

— Я не голодна.

— Может, кое-что из следующих блюд тебе больше понравится, — криво усмехнулся Альберто.

Откупорил бутылку французского вина, налил в два стакана и один пододвинул к Ливии. Затем, подоткнув за ворот салфетку, принялся накручивать на вилку и направлять в рот пасту, причмокивая от удовольствия.

— За повариху! — сказал он, поднимая стакан.

И опрокинул стакан, даже не удосужившись прожевать пищу.

Альберто продолжал поглощать гору пасты, то и дело обильно прихлебывая вино из стакана.