Книга Список на ликвидацию - Лорел Гамильтон

На меня обрушилась Тьма, и на миг мне показалось, что я утону в ней. Я не могла дышать, ничего не видела, ничего не могла… во рту был вкус жасмина и дождя, в ноздрях — аромат давно миновавшей тропической ночи в том углу мира, который я никогда не видела, в городе, от которого остались только песок да облизанные ветром камни.

Я тонула — и вдруг ощутила на своих губах губы Жан-Клода.

— Ма petite! — шепнул он у меня в сознании.

Через все мили, что разделяли нас, он оказался со мной, и предложил мне себя, и его сила помогла мне не рухнуть и вспомнить, что я — тоже вампир. Теплый запах волка — и Ричард через все эти мили оказался рядом со мной. Я чуяла запах его кожи и знала, что он лежит, прильнув к телу женщины, ощущала изгиб ее бедра под его рукой. Запах ванили мне навеял ощущение волос Натэниела на моем лице, ощущение тех бесчисленных утр, когда я просыпалась рядом с ним. Зеленые глаза Дамиана надо мной, волосы цвета крови, рыжие волосы, не видевшие солнца почти тысячу лет. Из этих никто не был так силен, как Жан-Клод или Ричард, но они мои, и я прирастала ими, я и моя сила.

— Нельзя утонуть, если выпиваешь море, — прошептал Жан-Клод.

И лишь один захватывающий и страшный миг нужен был мне, чтобы понять, и снова я стала пить того вампира, что был у меня в руках. Не важно, что она вкладывает в него свою энергию; я все это выпью, все, что она предлагает. Она хочет вложить в меня свою энергию? Я не стану ей мешать.

Она лила в меня густейшую тьму из самых глубин, прямо мне в горло, я задыхалась от жасмина и дождя, но глотала и глотала ее. Я знала, что если не впаду в панику, если будут глотать и дышать между глотками, то смогу, справлюсь. Она пыталась утопить меня, я пыталась выпить черноту между звезд. Как недвижимый предмет и неостановимая сила — она желала литься в меня, а я не мешала энергии меня заполнять, но поедала ее, а она хотела съесть меня.

Далеко, как во сне, послышались выстрелы, но это я должна была доверить другим. Моя битва здесь — в темноте, битва за то, чтобы не утонуть в море жасмина. Мир стал тьмой, и я стояла в древней ночи посреди аромата жасмина в воздухе, в далеком запахе дождя.

— Ты моя, некромантка, — шепнула она.

Я упала на колени, и это ее тело, ее первое тело, темнокожая женщина держала меня, когда мы опустились на песок, на краю пальмовой рощи, под гудение насекомых, которых я слышала только в ее памяти.

— Тебе не выпить ночь, ее слишком много.

А потом в ночи возникла рука, и показался Домино, прижался ко мне сзади, не пытаясь оторвать меня от тьмы, но добавляя мне свою силу.

— Белого и черного тигра мало будет, некромантка! — засмеялась она.

И еще одна рука возникла в темноте, еще одна фигура обернулась вокруг нас с Домино. Этан, со сломанной после боя рукой, вошел в этот сон, и это было оно, нужный ключ. В нем были тигры всех цветов, которых в Домино не было. Моя радуга тигров была со мной. Я так и не понимала, почему Мастер Тигров был ее смертельным врагом, но сейчас поняла. Золотой тигр, и все цвета — это была сила дня и земли и всего живого, а она была силой всего мертвого, пусть и начала жизнь как живая львица-оборотень. Сейчас она была холодна и мертва так давно, что забыла и не могла понять, как это — быть живым. А может быть, не понимала никогда.

Я касалась этих тигров, а они меня, теплое тело к теплому телу, и само ощущение их рук плеснуло на меня воспоминанием о любовном акте с ними обоими. Мелькнули образы: Этан, завернутый в простыню, смотрит на меня и лижет, Домино прижимает меня к кровати, я смотрю через плечо на его выгнувшееся в последнем ударе тело. Она попыталась вспомнить секс, и воспоминания пришли, но это было слишком давно, и она его по-настоящему не понимала. Она была как секс-символ: ей рассказали, что значит быть сексуальной и как заниматься сексом, но в свою сексуальную притягательность она не верит, да и не нравится ей на самом деле этот секс. Пустая оболочка, притворство. А во мне притворства не было ни капли. Не в том дело, чтобы быть самой красивой или самой умелой, дело не в том, чтобы радоваться и наслаждаться сексом. А в том, чтобы любить мужчин, которые с тобой, пока они с тобой, и ценить из них даже самого последнего. Дело в любви, в конечном счете. Любовь любовника, друга, партнера, любовь тех, кого не хочешь утратить, с кем хочешь просыпаться каждый, черт возьми, день. Это — дом. Дом не как жилье, не как здание и не как тропическая ночь, полная дождем. Любовь строит дом не из пола, стен и мебели, а из сцепленных рук, из улыбок навстречу друг другу, из теплоты тел, прильнувших друг к другу в темноте. Я плыла в океане тьмы на плоту из рук, из тел, из того, что мне не наплевать на них на всех.

Мы не мешали ей лить ее страшную, одинокую, безумную тьму прямо в нас, и мы ее поглощали любящими руками, телами, из которых состоял наш дом, безумием многолюдья, насыщенностью событий, но чем мы могли поступиться, кем мы могли поступиться? И конечный ответ был таков: ничем. Ни единым мизинцем. Золотые тигры — это была сила солнца, несущего жизнь земле, дарующей плоть. Они были созданы, чтобы прогонять тьму и напоминать нам, что иногда красота и жизнь торжествуют над самой темной ночью.

Когда до нее дошло, что ей не победить, она попыталась выйти из тела вампира. Попыталась бросить его умирать в одиночку, но не могла отойти — мы ее не пускали. Она хотела наполнить нас своей силой — мы не мешали ей.

И в ее голосе у меня в голове прозвучала первая нотка паники:

— Если ты возьмешь в себя мою силу, ты станешь такой, какова я.

— Я не такая, как ты, — подумала я в ответ.

— Станешь такой.

Сила ощущалась так приятно, и все же я знала, что выпиваю жизнь из двух личностей. Служителей зла, вампиров, но личностей. Я взмолилась не о том, чтобы это сделать, а чтобы эта сила не испортила меня. Чтобы выпитая темнота не направила и меня на путь зла.

Я пользовалась самой темной силой из всех моих сил и молилась при этом, и меня не охватило пламя, и не запылал ни один освященный предмет. Я пила тьму, существовавшую до того, как Бог решил, что свет — удачная выдумка, и Он против этого не возражал: тьму тоже создал Он. Он и то, и другое любит.

Глава 41

Эдуард и другие маршалы пришли на помощь вовремя, чтобы освободить Этана, помочь мне и дать мне Домино в резерв. А что было бы, если бы они не успели? Не важно. Они появились, и это помогло. Иногда бывает так, что надо довольствоваться этим. Победил? Радуйся победе и не переживай всякие «что, если бы».

Арлекины бросили Олафа и Ники как мертвых, добивать не стали, услышав приближение Эдуарда и его спутников. Ники выздоровел и снова при мне. Олаф тоже выздоровел, но он, как и Карлтон, не прошел анализ крови. Лучше бы его убили, потому что в следующее полнолуние Олафу предстоит стать львом. Из больницы он исчез, и никто не знает ни где он, ни что делает. А он слишком опасен, чтобы быть одному в первое полнолуние. Его ищет Эдуард и множество еще народа, связанного с различными ведомствами. Все мы согласны — армия, правительство, маршалы, — что Олаф и так был опасен, и не надо было к его патологии добавлять сверхчеловеческие силу и скорость и жажду крови и мяса.