Книга Александр Македонский. Наследник власти - Неля Гульчук

С нетерпением ожидаю от тебя писем. Я знаю, что ты занят, но прошу не скупиться на подробности о своей жизни и о жизни детей, моих горячо любимых внуков».

С трудом сдерживая наворачивающиеся слезы, Селевк приказал немедленно вызвать Патрокла.

– Какие новости из Греции от Кассандра? – нетерпеливо спросил он советника, едва тот переступил порог его кабинета.

– Кассандр одержал крупные победы в Греции и сейчас со своим войском приближается к Македонии.

Селевк с облегчением вздохнул. Теперь за будущее родителей он был спокоен, – скоро они вернутся в Пеллу, в свой дом. Он не сомневался, что войско Кассандра по мере приближения к Пелле будет расти от прихода тех, кому стало ненавистно правление царицы Олимпиады. Чтобы не нарушать мира в своей сатрапии, Селевк решил по отношению к Кассандру сохранять нечто вроде нейтралитета. Олимпиаду же он окончательно вычеркнул из своих мыслей. «Кассандр метит в регенты, – размышлял Селевк, – Антигон стремится захватить господство в Азии. На стороне Полиперхонта Эвмен, опытный и преданный царям полководец. Полиперхонт помог Эвмену набрать тысячи хорошо обученных наемников. Эвмен повинен в смерти Кратера, я никогда не прощу ему этого. Сейчас, когда все взоры устремлены на регента и Олимпиаду, у меня еще есть время увеличить свою армию. Хотя она уже представляет мощную силу!..»

* * *

Войско под предводительством Кассандра приближалось к Македонии. Это напрочь лишило сна царицу Олимпиаду. Она спешно перебирала все варианты борьбы, но ни один не годился. Она умела изготавливать сильные яды. Но как подослать к Кассандру убийц? Этот вариант царица отбросила, хотя он был самым надежным. Отец Кассандра, ненавистный Антипатр, не раз во всеуслышание заявлял, что предпочитает умереть от копья, чем быть отравленным. Единственной надеждой на спасение оставались Полиперхонт и Эвмен. Но Полиперхонт понес значительные потери. Значит, помощи можно ждать только от Эвмена.

Узнав о грозящей царице опасности, Эвмен заторопился. Он спешно вступил со своей армией в Финикию, занял у оставленных Птолемеем гарнизонов их города и провинции и начал строить корабли. Когда суда были готовы и спущены на воду, Эвмен приказал перенести на них все захваченные сокровища. Отплытие от берегов Финикии новой флотилии откладывалось из-за сильнейшего урагана.

Как только море успокоилось, боевые корабли с восходом солнца один за другим вышли из гавани и выстроились на рейде.

Поднимающееся солнце осветило великолепные суда, готовые к походу.

Эвмен торжествовал:

– Наш флот доставит царице Олимпиаде много сокровищ.

Едва триера, на которой стояли Эвмен и наварх Сосиген, достигла открытого моря, на всех кораблях одновременно взмыли на мачтах паруса. Флотилия легла на курс. За боевыми кораблями потянулись вспомогательные суда, на которых разместились люди, лошади и осадные машины.

А в это время опасность, более грозная, чем недавний ураган, стремительно приближалась к флотилии Эвмена. Это был флот Антигона, недавно сокрушивший флот Полиперхонта. Суда победителей были украшены трофеями, венками и носами захваченных в плен триер.

Антигон стоял на палубе, подставив лицо утренним лучам. Планы новых завоеваний и неутоленное желание мести лишали его душу покоя.

«Я и только я предназначен для неограниченной власти над всем государством Александра», – эта мысль избавляла Антигона от всех колебаний и сомнений, которым он иногда был подвержен.

Но для достижения цели необходимо было убрать со своего пути кардианца Эвмена.

Увидев вдали его флотилию, Антигон восторжествовал. Враг сам шел к нему в руки. Это был добрый знак! К опасностям, к боям, к победам Антигон был готов всегда. Он начал действовать быстро, уверенно и смело.

Флот Эвмена под командованием наварха Сосигена был застигнут врасплох. Он не был готов к битве и отчаянно попытался прорваться в открытое море. И потерпел поражение. Из окружения удалось вырваться лишь нескольким кораблям, на одном из которых находились Эвмен и Сосиген. Воины Эвмена не были сплочены дисциплиной, в отличие от воинов Антигона, воодушевленных недавними блестящими победами.

На судах кардианца началась паника. Вскоре десятки новых триер стали добычей Антигона.

Увидев сокровища, перекочевавшие с кораблей Эвмена на его корабли, Антигон громко расхохотался. Это был смех победителя. Мечты о безраздельном господстве над всем государством Александра сбывались. Подчинить своей власти всех диадохов и передать после себя царский венец достойнейшему, а достойнейшим Антигон считал любимого сына Деметрия, – такой была теперь главная цель его жизни.

В стремительно набирающем силу двадцатилетием Деметрии видел Антигон достойного преемника великого царя.

Отец восхищался военными способностями сына, проявившимися очень рано. Молодой Деметрий был смел до дерзости и пылок до безрассудства. И он к тому же был любимцем воинов. Они все единодушно желали ему воинской удачи. Однако Эвмен не собирался сдаваться. Он поспешил переправиться со своей армией через Тигр и расположился у западных границ Мидии.

* * *

Гонец со срочным донесением прибыл в царский дворец в Вавилоне ранним утром.

Стражник распахнул ворота и, узнав о цели прибытия, повел посланца стратега Азии Эвмена к Селевку. Они миновали большой зал, попали во второй зал поменьше и свернули в широкий коридор. Затем повернули еще раз. Скоро гонец окончательно запутался в лабиринте залов и коридоров, внутренних дворов и двориков. Журчание фонтанов и приглушенные голоса сливались в тихую музыку пробуждающегося дня. Чем ближе стражник и гонец подходили к залам приемов, тем больше им встречалось людей: сановники в богатых одеждах, военачальники в доспехах, писцы и должностные лица с грудами пергаментов…

В это время Селевк сидел в одном из залов, задумчиво глядя на колоссальных размеров статую Гильгамеша, высеченную из камня.

Селевк часто задерживал свой взгляд именно на этой статуе.

«Я обязан преданно служить народу Вавилонии. Я должен помнить о каждом его жителе, обо всех тех, кто создает ценности для процветания страны. Это тяжкое бремя, – думал он, глядя на Гильгамеша. – Я не имею права совершать ошибки…»

Советник Патрокл прервал размышления Селевка, сообщив о прибытии посланца Эвмена.

Гонец зачитал письмо стратега Азии, армия которого находилась в нескольких днях пути от Вавилона. В нем Эвмен предлагал Селевку срочно объединиться с ним против Антигона для защиты интересов царского престола.

– «Я обращаюсь к тебе, Селевк, с чувством глубочайшего уважения к твоим воинским заслугам и надеюсь в твоем лице обрести союзника. По приказу регента и царицы Олимпиады я назначен полновластным стратегом в Азии. Из царской сокровищницы лично мне царицей подарено пятьсот талантов, но я не нуждаюсь в таких огромных деньгах, так как не ставлю себе целью, как многие из диадохов, приобрести могущество и богатство за счет царского престола. Я предпочитаю использовать эти деньги на правое дело, сохранив их для сына Александра Великого, законного наследника. Только надежда, что мне удастся сделать что-либо для него, побудила меня принять звание полномочного стратега в Азии. Это звание, несмотря на сопряженные с ним опасности, доставляет мне то утешение, что я снова нахожусь среди старых товарищей по оружию, тех, которые еще остались неприкосновенными со времен Исса и Гавгамел, походов в Индию и Бактрию.