Книга Средневековая история. Домашняя работа - Галина Гончарова

Так что Хельке готов был на графиню молиться.

А пастор, кстати, и молился.

Приехавшие ночью Лейф и Ингрид застали самый шапочный разбор, чему Лейф очень огорчился. Выговорил Эрику за утрату ценного кувшина. Поругался с Лейсом. Но потом махнул рукой и признал, что сделано все было вовремя и не так плохо.

А пастора тут же перехватила Эмма. И отправила молиться за выздоровление всех раненых. Что пастор Воплер и сделал. И пошел. И молился прямо в палатах, не обращая внимания, кто тут есть кто.

А на удивление Ганца Тримейна пожал плечами.

– Так все мы – дети Альдоная. И мы, и вирманы, и эввиры, а то, что они еще этого не поняли… Альдонай равно милостив ко всем своим чадам.

Ганц покачал головой – мол, ни к чему такое вольнодумие, но в глуши сойдет. Да и графиня такую точку зрения полностью поддержала. Мол, кому не нравится, идите к Мальдонае. А в ее доме никому в помощи отказано не будет, и плевать на веру.

Ну так резко она, конечно, не выразилась, но Ганц все равно понял, покачал головой и перешел к делам насущным.

Итак, пятьдесят килограмм янтаря за вычетом королевской четверти, то есть 12,5 килограммов его величеству. Плюс работорговцы. Плюс два корабля. Не самых лучших, но неплохих. Они тоже являются собственностью графини Иртон. Так что решайте, вашество, что с ними делать. Работорговцев я, конечно, заберу в Альтвер, там их к делу приспособят, вам-то в Иртоне такие радости ни к чему. А корабли – ваша проблема.

Лиля пожала плечами. И решила посоветоваться с Лейфом и Эриком.

Может быть, удобнее их продать. А может, и нет.

Чем дальше, тем больше зрело у Лили подозрение, что надо иметь пути отхода.

Да и свои корабли были бы – не пришлось бы до Альтвера пешком шлепать. За зиму вирмане могут подобрать команды, обучить, и готов флот Иртона. Торговый, ясен пень. А чем торговать…

Янтарь и изделия из него. Это первое. Стекло и изделия из него. Это второе. Соль. Бумага. Ну и посмотрим, что они с Хельке еще наворотят за зиму.

Если бы Лиля пожелала, Иртон мог бы стать центром промышленности. Только вот… Хорошо, если у супруга в голове мозги. А ежели опилки? Если не удастся договориться миром?

Лиля на многое была готова, но мало ли что, мало ли кто и как…

А если придется покидать весь свой скарб на корабль и свалить в рекордное время?

Может ведь и такое быть. Судя по огрызкам памяти Лили, Джерисон Иртон супругу не любил, не ценил и даже не собирался. А Лиля себя знала. Если ей на шею свалится местный мачо, начнет качать права, гнуть пальцы, сажать ее под замок… Короче, сковородка ей не понадобится. Пришибет. Быстро и качественно. Плакать в платочек не станет.

А куда потом деваться?

Вот надо бы с отцом посоветоваться. А то у нее вся база в Иртоне. Можно ли прикупить земли по соседству? Чтобы принадлежала она отцу или вообще ей, она там распоряжалась, строила свой бизнес, разворачивала дела. Барон Авермаль мог бы предоставить свою территорию, но доверять ему… Может, лучше сразу самоубиться?

Нет уж.

Монополия на стекло и бумагу ей нужна позарез. А потом, глядишь, и книгопечатание откроем… под благословением церкви-матери… чтоб ее…

Но это потом, еще как потом.

Сначала – письма.

И Лиля засела в кабинете. Писалось, надо сказать, омерзительно. Но совет лэйра Ганца она оценила. Неизвестно, как здесь, а дома свой зад надо было прикрывать бумагой. И чуть что – отгавкиваться, что доложила, исполнила и отписалась по инстанциям. Медикам – так в особенности. Хотя это бесило неимоверно. Нанимали бы, что ли, медика для работы и писаря – для бумажек!

А здесь никто за нее не напишет.

Но часа через три были готовы четыре письма.

Первое – отцу. Коротенько и по делу.

«Любезный мой отец.

Хочу сообщить, что в Иртоне обнаружен пласт янтаря. А также мной получены хорошие результаты… я не могу все описать на бумаге. Но хотелось бы посоветоваться с вами. Или с вашим доверенным.

Мне очень нужен ваш совет о том, как правильно вести разработки, вкладывать деньги. И стоит ли их вкладывать в Иртон.

Надеюсь, что вы не оставите меня своей любовью и заботой.

Остаюсь ваша нежно любящая дочь

Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».

Второе также отцу. Но если первое она отправит со своими людьми, то второе с Ганцем Тримейном. То есть могут прочитать. Так что…

«Любезный мой отец.

Хочу сообщить, что я жива и здорова. В Иртон заявилась шайка работорговцев на двух кораблях, но моей гвардии удалось их разбить. В результате мне досталась доля прибыли, о реализации которой я хотела бы поговорить с вами. Верю в ваше искреннее расположение ко мне и добрые советы.

Здоровы ли вы?

Я ежедневно молюсь за ваше благополучие.

Остаюсь ваша нежно любящая дочь

Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».

Это на случай цензуры. И пусть читают. А первое она отправит с Торием Авермалем. Ничего криминального там нет. И самое главное – это маленькое зеркальце, вложенное в письмо. Они сварили и посеребрили, Хельке оправил, поминутно приговаривая, что за такой новинкой пойдут стадами, и вообще – цех стеклодувов предложит за такое графине почетное место в своих рядах.

Вот получит папан, посмотрится, и будем решать. По крайней мере убедится, что ребенок поумнел и повзрослел.

Не опасно ли показывать такое?

Опасно, а что делать?

Чем дальше, тем больше Лиля убеждалась, что отсидеться тихо не получится. Не тот тип человека.

Значит, выход только один. Стать яркой деталью пейзажа.

Графиня Иртон? Она не ведьма… шильда. Она просто эксцентричная.

Но избавься-ка от нее?

Бабы тебя разорвут за зеркала, церковь – за книги и идею с печатанием священных текстов… Надо бы еще чего для мужиков придумать. Каблуки? Или пудру с помадой? В плане гнусной мести. А то в нашем мире они придумали для себя, а мучиться – бабам. В этом мире придумывать будет она, а мучиться – мужики! И вообще – даешь феминизьм!!! Ура, на баррикады, с помадой наперевес!

Вот последнее можно спокойно. Лиля и сама дома все это варила, чуть ли не в кастрюльке рядом с борщом. А вы поживите в 90-е, когда на прилавках не то что косметики – хозяйственного мыла не было.

Ну да ладно. Посмеялась, теперь надо дальше думать. Но, кстати, пудреницы с зеркальцем, помада в вывинчивающемся тюбике и тушь для ресниц… Ведь с руками оторвут! Надо будет с Хельке поговорить.

Ладно! Пишем.

Третье – королю.