Книга По дороге к любви - Дж. А. Редмирски

У меня начинает сосать под ложечкой и дрожат коленки.

Останавливаемся на Оливер-стрит, выходим. Теперь ноги мои вдруг тяжелеют и словно врастают в асфальт.

Эндрю закрывает машину, подходит ко мне, обнимает и осторожно прижимает к себе.

— Если не хочешь, не пой, я тебя не заставляю, — милостиво позволяет он, видя мой мандраж.

А у меня такое чувство, что еще немного — и на тротуаре останется обед, который я недавно съела.

Оторвав меня от груди, он берет мое лицо в ладони и заглядывает в глаза:

— Я серьезно, детка, кроме шуток, я не желаю, чтобы ты пела, даже ради меня, если сама не хочешь.

Я нервно киваю и делаю глубокий вдох. Он все еще держит мое лицо в ладонях.

— Нет, я смогу, — отвечаю я, а сама опять киваю, как китайский болванчик, пытаясь собрать в кулак все остатки мужества. — Я хочу.

Он проводит по моим щекам большими пальцами:

— Ты уверена?

— Да.

Его зеленые глаза улыбаются, и я уже начинаю верить, что они обладают магической силой. Он берет меня за руку. Достает с заднего сиденья гитару, и мы вместе входим в «Олд пойнт».

— Пэрриш! — кричит Карла из-за стойки, поднимает руку и машет, чтобы мы подошли к ней.

Не отпуская моей ладони, Эндрю пробивается сквозь толпу к бару. На экране телевизора за спиной Карлы мелькает рекламный ролик, отбрасывая вокруг разноцветные лучи.

— Привет, Карла. — Эндрю перегибается через стойку и обнимает ее. — Эдди сегодня здесь?

Она упирает руки в бедра и улыбается мне:

— Конечно, где-то крутится. Привет, Кэмрин, рада тебя видеть.

Я кисло улыбаюсь в ответ.

— Я тоже, — бормочу я, губы едва шевелятся, словно каменные.

Эндрю усаживается на табурет у стойки и жестом приглашает меня занять соседний. Я подпрыгиваю и сажусь. Нервы натянуты, как струны. Думать могу только о том, сколько же здесь народу. Глаза сами собой беспокойно бегают по залу, по головам людей, многие из которых уже начинают вставать, потому что снова играет музыка. Она звучит все громче, и Эндрю с Карлой приходится кричать друг другу через стойку.

— Как думаешь, сегодня можно втиснуть нас в программу? — спрашивает Эндрю.

Карла наклоняется к нему еще ближе.

— Вас? — Она бросает на меня быстрый взгляд. — Вы что, хотите спеть вдвоем? Круто!

Похоже, идея ей нравится.

Сердце мое замирает, потом катится куда-то к чертовой матери.

Судорожно глотаю комок в горле, но на его месте тут же вспухает новый.

Карла склоняет голову набок, и ее и без того широкая улыбка становится еще теплее.

— Да не волнуйся ты, дорогуша, у тебя здорово получится, я не сомневаюсь, ты всех тут обаяешь.

Она протягивает руку куда-то за спину, достает маленький стаканчик и наливает выпивку. Рядом со мной с другой стороны на табурет садится какой-то мужчина, наверное завсегдатай, потому что рта ему открывать не приходится, Карла сама знает, что ему надо.

Впрочем, на него она и не смотрит, все внимание к нам с Эндрю.

— Да я уже какой день пытаюсь втолковать ей это, — говорит Эндрю, — но, сама понимаешь, в первый раз, ты уж с ней поласковей.

— В первый раз и в последний, — поправляю я его.

Карла исподтишка усмехается Эндрю и снова смотрит на меня:

— Я тебе честно скажу, человек я добрый, вот хоть Эндрю спроси, но если кто-нибудь у нас вякнет про тебя что-нибудь дурное, полетит отсюда вверх тормашками, сама увидишь… и в кино ходить не надо. — Подмигивает и снова оборачивается к Эндрю. — А вот и Эдди, — кивает она в сторону сцены.

Эдди уже пробивается сквозь толпу к нам, одетый точно так же, как и в прошлый раз: застегнутая на все пуговицы белая рубашка, черные широкие брюки, начищенные до блеска черные ботинки, а на морщинистом лице неизменная улыбка до ушей.

— А-а-а, вот и Пэрриш, явился не запылился! — хватает он Эндрю за руку и тянет к себе, чтобы обняться. Потом переводит взгляд на меня. — Ого! Да ты у нас просто картинка, хоть на обложку журнала!

И меня тоже хватает в свои горячие объятия. От него пахнет дешевым виски и сигаретами, и меня это почему-то успокаивает.

Эндрю так и сияет.

— Сегодня со мной будет петь Кэмрин, — с гордостью произносит он.

Эдди таращит на меня глаза — не глаза, а блюдца на фоне темно-коричневой кожи. Похоже, эта новость ему нравится. По идее, я теперь должна волноваться еще больше, но, как ни странно, присутствие рядом Эдди меня даже чуть-чуть успокаивает. Хорошо бы, когда я стану петь, приковать его к себе наручниками.

— О-о-о! — восклицает он, скаля белые зубы. — Готов спорить, такая куколка не может петь плохо.

Я краснею до корней волос.

— Ладно, пошли! — Он тычет пальцем в сторону сцены. — После них вы!

Эндрю берет меня за руку, тащит к себе поближе. Похоже, Эдди относится к нему, как отец к сыну, и Эндрю просто счастлив, что я, кажется, понравилась ему.

Эдди подходит к сцене и поднимает три пальца:

— Через три минуты!

— О господи, как же я боюсь!

Но куда подевался Эдди, почему его нет рядом?!

Эндрю сжимает мою руку и наклоняется к уху:

— Помни, эти люди веселятся и отдыхают, они здесь не для того, чтобы судить тебя, и ты для них не поп-звезда.

Делаю глубокий вдох, пытаюсь расслабиться.

Мы слушаем, как группа заканчивает песню, музыка смолкает, со сцены теперь доносятся обычные для паузы между номерами звуки: кто-то настраивает инструмент, переговаривается, двигает табурет. В зале усиливается гул голосов, тем более что музыка теперь их не заглушает. Накурено, хоть топор вешай, к запаху дыма примешиваются запахи разгоряченных тел.

Эндрю тянет меня за руку к сцене, а я чувствую одно: коленки дрожат, руки тоже, я судорожно впиваюсь ему в ладонь и чувствую, как ногти мои чуть не до крови вонзаются в его кожу.

Но ему хоть бы что, ласково улыбается, и я послушно иду за ним.

— Как я выгляжу? — спрашиваю я шепотом.

Очень удивлюсь, если, когда все кончится, со мной от страха не случится припадок.

— Успокойся, детка, ты выглядишь на все сто. — Он целует меня в лоб, ставит гитару рядом с барабаном и начинает устанавливать микрофон. — Микрофон будет один на двоих, — говорит он. — Смотри, не стукни меня головой.

Я сужаю глаза.

— Очень смешно, — бормочу я сквозь зубы.

— А я и не пытаюсь тебя рассмешить, — тихо смеется он. — Я вполне серьезно.

Кое-кто в толпе уже на нас поглядывает, но в целом весь зал занят разговорами и выпивкой. Мне остается только стоять на сцене, как столб, и одно это страшно нервирует меня. Ну вот наконец Эндрю берет гитару. А я судорожно пытаюсь собраться с мыслями.