Книга Возвращение на остров Мечты - Алексей Тихонов

Шагалан медленно поднялся на ноги, его фигура нависла над варваром, вминая того в камень.

— Отправили в свой лесной домик? — жутковато тихо произнес юноша. — На пытки и смерть? Там и выжали из бедняги Бойда точное место высадки, да?

Пленник попробовал сжаться в комок, но Шагалан двумя пальцами выудил на свет бледное, перепуганное лицо.

— Как же вы, твари, обожаете мучить других. Хлебом не корми, дай подергать за чужие жилы, насладиться чужими стонами. Очевидно, таким мастерам нетрудно добыть сведения у несчастного толстяка, выворачивая суставы или орудуя раскаленным железом. Чего же вы сами-то мочите лавки, едва запахнет пытками? С другими получается приятнее?

Он отпихнул лицо Конлафа в стену, вернулся к табурету.

— Все так и было? — спросил, не оглядываясь.

— Да, — пискнул секретарь.

— Это ваше убежище… Впрочем, не стоит, сам проводишь туда.

— Я… не могу…

— Молчи, падаль, — ледяным голосом прервал юноша. — Лучше молчи. Вашу ядовитую паутину нам довелось прорывать собственными телами, теряя друзей и соратников. И мы сделали это! К сожалению, главный паук скрылся, а вас, его выкормышей… Благодари Творца, что нужен живым.

Шагалан двинулся дальше, к границе света.

— Брат! — позвал он. — Думаю, в общих чертах все прояснилось. Силы наши на исходе, да хлопот больно много. Пора разделиться. Ты хотел попытать счастья в поисках беглого наместника? Возьмешь кого-нибудь из ребят, герцог отрядит десяток конников, и в путь. Шанс отыскать след и догнать ничтожен, но все равно пожелаю вам удачи. Вряд ли где встретите серьезную опасность, только на рожон не лезьте.

— Меня ли учить… — хмыкнул Кабо.

— Затем Рокош. Вместе с кем-то одним он продолжит помогать войску принца.

— Не маловато помощников?

— Достаточно. Победу Демиона в Гердонезе мы и так уже, почитай, обеспечили, мелкие стычки проблемы не составят. Можно было бы отозвать и Рокоша, но опрометчиво совсем покидать армию, не завершившую войны. Пускай просто присутствуют, обнажая мечи лишь в крайности. Еще один, видимо Борхи, отправится к Сегешу. Посмотрит, чтобы наши раненые получили подобающий уход и охрану.

— Черт, как же мы распыляемся!

— Ничего не попишешь, брат, соберемся, когда позволит ситуация. Я беру с собой… Гоша и возвращаюсь в Валесту. Во-первых, позаботимся о людях в лагере… Эй ты… секретарь! Что предпримут ваши тамошние живодеры, проведав о поражении Империи в Гердонезе?

— Я… уверенно не скажу… — промямлил комок тряпья у стены. — Вероятно, затаятся. В ожидании очередных перемен.

— Не дождутся. — Шагалан скривил губу. — Вопрос в том, возжаждут ли они отомстить оставшимся рядом смутьянам?

— Едва ли. Истериков там нет, а в тревожные времена лишний шум себе дороже.

— И то хорошо, — кивнул юноша. — Свернем лагерь, а после… страсть как охота самому навестить этих виртуозов подвального дознания. Отрекомендуешь меня своим приятелями, Конлаф? И нечего скулить. Поможешь — приплывешь здоровым, всеми уважаемым заложником, нет — оброню нечаянно где-нибудь посреди пролива. Условия принимаются?

XI

Так в те майские дни Гердонез отвоевывал давно утраченную свободу. Надломившись под Сегерхердом, массивная твердыня имперской власти начала рушиться с необыкновенной стремительностью. Губернаторские стражники разбегались толпами, барокары отбивались от наскоков врагов за крепкими стенами поселений, высокомерные мелонги крохотными отрядами просачивались к побережью, мечтая лишь о спасении собственных жизней. Их предводитель подал в этом должный пример — Кабо разыскал следы Гонсета близ Галаги, но самому наместнику удалось ускользнуть. Страна бурлила, шумела, восторженно и жестоко сметая остатки ненавистного владычества. Грабеж смешивался с мщением, свободолюбие — со зверством. Где-то на востоке от Брансенгерта изловили губернатора Андоди, казнили тотчас, разорвав четверкой лошадей. С женой и детьми изменника обошлись милосерднее — просто повесили.

Ликующие водопады народа цветами встречали полки победителей в каждом городе, в каждой, даже захудалой, деревеньке. Вместо яростных штурмов их ждала вереница пиршеств и праздников, омрачаемых разве что усилиями по наведению хоть какого-то порядка. На север же и запад, где настроения оказались куда прохладнее, войска решили нос пока не совать.

Со сдержанным одобрением отнеслись к выходке Гердонеза соседи. Безусловно, радовала пощечина, полученная грозной Империей, но при мысли об ответном ударе монархов охватывал ужас. Никто не рисковал гадать, когда он обрушится и как далеко распространится. Вроде бы у побережья мятежного острова покрутились несколько имперских галер, и все. Meлонги были слишком заняты приготовлениями на Востоке.

Валеста, наиболее связанная с начавшимися событиями, активно их обсуждала, однако никоим образом не вмешивалась. Ее они, в сущности, и не коснулись. Ну, отправилась к себе на полночь гурьба беспокойного гердонезского дворянства. Возьмут они верх или проиграют — Валесте при любом финале неплохо: меньше головной боли, беспрестанных страхов и дрязг. В придачу кое-кто из инициативных вассалов короны, похоже, быстро присмотрел даже возможную материальную выгоду — у рубежей герцогства Даго, вечной занозы для южан, закопошился вооруженный люд, охотники зарабатывать хлеб мечом потянулись на запах добычи. Прочее — пустяки, не заслуживавшие серьезного внимания. Кто заметит растаявший лагерь беженцев на побережье? Гердонезцы сотнями срывались сейчас с обжитых мест, торопясь обратно на родину. А сгоревшая в двух десятках миль избушка отшельника, затерянная в лесной глухомани? Да, там обнаружили четыре изувеченных трупа и другие странности, но подобное варварство не в диковинку. Королевские чиновники, никого не подпуская, с неделю ковырялись на пепелище, затем солдаты сровняли все с землей. Окрестным жителям пищи для споров и толков хватило едва ли на месяц.

Амиарта же тем летом судачила об ином происшествии: загадочно исчез известный в городе купец Тинас Бойд. Ни семьи, ни наследников после него не осталось. Выдержав соответствующую приличиям паузу, постоянно нуждающаяся валестийская корона попробовала втихомолку присвоить нешуточные накопления и выморочное имущество торговца. Но внезапно встретила ожесточенное сопротивление — свои права предъявила некая молодая особа, назвавшая себя женой сгинувшего Бойда. Судебное разбирательство обещало быть затяжным, скандальным, крючкотворы потирали руки в предвкушении жирных взяток. Так бы наверняка и случилось, если бы не нашлась вскоре женщина, утром задушенная в собственной постели. Заодно в доме не отыскались и бумаги, якобы доказывавшие законность ее притязаний. Власти суетливо отводили от себя слишком очевидные подозрения, долго теребили в застенках нового любовника покойной, юного красавца, который слезно божился, что вовсе не просыпался той ночью. Как-то само собой дело постепенно заглохло. Деньги Бойда так и растаяли в Валесте, слабые попытки гердонезцев их вытребовать успеха не имели.