Книга Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

— У бебя басморк.

— Ну, ладно, ладно, — шофер ни капельки необиделся.

Он повозился на переднем сиденье, и через минуту в его рукахоказалась плоская бутылочка, наполненная коричневой жидкостью, а такжемаленький стаканчик.

— Сейчас глотнешь коньячку и приедешь к боссу какновенькая! Твой насморк сразу пробьет. Это такая вещь!

«Коньячку? — ужаснулась Настя. — Ни в коем случаенельзя пить коньяк! После валиума меня развезет, как грязь на дороге!» Однакопротивный Фернандо наполнил стаканчик до краев и сунул ей в руки.

— Пей! — приказал он, глядя ей прямо в вуаль.

Если начать отказываться, он непременно поймет, что голос нетот. Для того чтобы отвлечь его и вылить коньяк на пол, тоже нужно сказать хотьпару слов. Дескать, смотри, олень пробежал.

Раздосадованная Настя засунула стаканчик под сетку и выпилав три больших глотка. Это оказалось неожиданно приятно. Коньяк был такойкрепкий и ароматный, что захватило дух. Три глотка тремя горячими горошинамискатились в желудок и рассыпались А нем на миллион горячих искорок. Настяоткинулась на сиденье и блаженно вздохнула.

— То-то! — сказал шофер и, к ее невероятномуоблегчению, снова завел мотор. Больше он уже к ней не лез, а включил радио истал петь вместе с ним какие-то ужасные песни с ужасными рифмами типа «уснула —обманула», «было — позабыла».

«Вон в том лесочке стоят мои „Жигули“, — машинальноотметила Настя, когда они свернули к поселку. — Вернее, не мои, конечно, аСамойлова». Ей казалось, что она неожиданно попала на Марс, а бухгалтером вбанке работала когда-то давным-давно, на другой планете. Она не чувствоваласебя собой. Это было странно и слегка пугало.

Однако к тому моменту, когда они приблизились к цели своегопутешествия, все ее страхи развеялись.

Причиной тому, несомненно, был кстати выпитый алкоголь.

Автомобиль въехал в ворота, которые плавно закрылись за ним,и подкатил прямо к крыльцу, пальнув гравием по клумбе с астрами. Настявыбралась из машины на волю и сладко потянулась. Несмотря на грозящуюопасность, ей почему-то было хорошо. То есть умом она понимала, что ее могутразоблачить и даже убить.

Убить — скорее всего. Однако это понимание притулилосьгде-то в самом уголке сознания. А на первый план вышло плотское удовольствиедышать полной грудью, улыбаться и смотреть в вечернее небо, запрокинув голову.

В результате всех этих манипуляций ее фальшивая грудьстронулась с места и начала потихоньку ссыпаться вниз. Шофер с невероятнымудивлением наблюдал за тем, как любовница хозяина плавными зигзагамипродвигается к крыльцу, оставляя за собой тоненькую дорожку из пенопласта.«Наверное, она сегодня уже выпила с поклонниками», — решил он.

Настя тем временем поднялась на крыльцо и налегла на дверь.Подлая дверь не поддавалась. «Может, у меня должен быть с собой ключ?» — вялоподумала она. Почему-то сейчас ей было все равно, что у нее должно быть и чегоне должно. Проклятая дверь по-прежнему не открывалась. Настя крякнула и ударилав нее правым плечом. Остатки пенопласта высыпались на пол, образовав под ногаминебольшую горку. Она ее даже не заметила.

«Интересно, что это из нее сыплется?» — подумал шофер,удивленно разглядывая разноцветные пенопластовые крошки. Настя разбежалась и скряканьем врезалась в неподатливый дуб.

— Минутку! — сказал шофер, обогнул ее и потянулзаручку.

Чертова дверь плавно пошла на него, открыв взору большойхолл, выдержанный в зеленых тонах. Холл был пуст, и, оглядевшись, Настя увиделачетыре двери, ориентированные на четыре стороны света.

— Где тут камин? — громко спросила она,оборачиваясь к шоферу Она уже совсем не боялась, что ее голос покажется емустранным. Коньяк с валиумом образовали внутри ее некое загадочное химическоесоединение. Теперь ей все было по фигу. Настя смутно понимала, что должначего-то опасаться. Или кого-то.

— Камин в той комнате, где ждет босс, — поведалшофер, стараясь сохранять на лице невозмутимое выражение.

Ах да! Босса, вот кого надо опасаться. Опасаться босса.Настя некоторое время размышляла, потом велела:

— Веди меня к нему!

Вздохнув, верный Фернандо пересек холл и остановился возлеодной из дверей. Настя последовала за ним, примерилась и ударилась в нее всемтелом. Дверь неожиданно для нее распахнулась, и она ввалилась в просторнуюкомнату, устланную белым ковром. «Белый ковер — подумать только, какойразврат!» — гневно подумала Настя.

В комнате царил полумрак. Плотные шторы были тщательнозадернуты, и только над столом, накрытым к ужину, мерцал настенный светильник.

Ерасов стоял у камина с бокалом в руке. Настя сразу поняла,что это именно он. Не стоило и сомневаться.

У него была подходящая внешность для человека, ведающегоубийствами, — сильная нижняя челюсть, красивый широкий лоб, яркие глаза сдробинкой вместо зрачка и осанка победителя.

— Бо-оже мой! — со смешком протянул Ерасов, увидевто, что явилось его взгляду. — Вот это сюрприз так сюрприз. Дорогая, тыпревзошла себя. Я бы не узнал тебя, даже если бы лишился из-за этого ночиудовольствий.

Настя понимала, что нельзя давать ему себя разглядывать.

— Погаси свет! — бархатным басом велела она.

— Как мило, — сказал он. — Это у нас сегоднячто-то новенькое?

Он взял с камина зажигалку и поднес огонек к свече,плававшей в широкой вазе, украшавшей стол. И лишь когда свеча занялась, погасилсветильник. В комнате стало почти совсем темно. Только фитилек плескался вплошке. Таинственные блики пробегали по хрусталю и дивным фарфоровым блюдам. Шестымчувством Настя поняла, что сейчас самое время доставать пистолет.

Ерасов не заметил подмены, да и в комнате, кроме них, никогонет.

Пистолет она при помощи эластичного бинта примотала к правойноге чуть выше коленки. Это было неудобно и даже больно, но она готовиласьвытерпеть и не такое. Настя наклонилась и начала поднимать юбку, путаясь в еевоздушных складках и ярусах. Ерасов неслышно подошел к ней и положил руку наплечо, тихо сказав:

— Ну-ка, подожди.

Настя осталась стоять, согнувшись пополам и прислушиваясь ктому, как чертов пузырек с ацетоном проваливается под резинку и медленно ползетпо ноге.

Она попыталась его поймать, но он выскользнул и соскочил ещениже, к щиколотке. Пока Настя била по нему рукой, колпачок отвернулся, ижидкость пролилась на ковер.

— Чем это от тебя так пахнет? — с подозрениемспросил Ерасов и, взяв Настю за плечи, поставил ровно.

Потом вытянул вперед обе руки и провел по ее платью. Тут жеего брови взметнулись вверх. Одна грудь была большой и хрустящей, другой небыло вовсе. Вернее, она, конечно, имелась, но слишком жалкая, чтобыпринадлежать великолепной Диане Раткевич.