Книга Левый глаз - Сергей Лифанов

Он начал обычную свою работу по искоренению очереди. Он объяснял, что без направления не принимают, а с направлением не принимают без статталона, а статталон, извините, у вас неправильно оформлен, вот здесь, на этой строчке чего-то не хватает… Откуда я знаю, чего? Идите к тому, кто вас послал, и у него спрашивайте! Так… вас я возьму… а вас – нет, а вас – возьму, но через часик, а за это время вы должны выпить два литра воды и скакать на одной ножке по коридору. Как зачем? Это повышает информативность обследования. Дальше… вас возьму, вас – нет. Говорю вам, не возьму, на сегодня ваши места закончились. Жаловаться пойдете? Ладно, возьму. Всё? Все карточки отдали? Ладно, заходите, кто первый, живот оголяйте. Живот, я сказал! Вы что, не знаете где живот? Вот это называется живот, а то, что вы оголили, называется совсем по-другому. Ну вот, легла, наконец-то, слава те Господи, я-то уж думал, что под общим наркозом укладывать придется…

– Доктор, а это больно?

– Что – больно?

– УЗИ!

– Больно, – мстительно сказал Иван, водя датчиком по намазанному гелем животу. – Разве не чувствуете?

– Есть немножко, – задумчиво произнесла пациентка.

– Терпите. Некоторые не выдерживают и кричат, но вы не из таких, правда?

– Пока терплю.

– Отлично! Сделайте глубокий вдох и не выдыхайте…

Снова зазвонил телефон. Иван тихо чертыхнулся, повесил датчик и пошел к трубке.

Звонил начальник Ивана, Николай Николаевич Николаев-средний. Средним его звали для того, чтобы не путаться, потому что папу и сына Николая Николаевича Николаева тоже звали Николаями Николаевичами Николаевыми.

– Привет, – сказал Николаев-средний. – Ты как?

– Чего – как?

– Как здоровье, говорю?

– Здоровье болеет, – сообщил Иван. – Голова трещит, глаза ничего не видят, ноги вообще не ходят.

– Ничего, – злорадно сказал Николай Николаевич. – Ноги не ходят – на руках доползешь.

– Куда?

– В реанимацию.

– Может, лучше сразу в морг?

– Кончай юмор шутить, – оборвал Ивана начальник. – Иди в реанимацию, там одному мужику надо срочно УЗИ сделать. Урологи требуют.

– А чего у него?

– Травма. Автомобильная. Башку ему оторвало. Начисто. Уже пять дней назад.

– Башку? – Иван изумленно вытаращил глаза. – А как же он живет?

– Так и живет. На искусственной вентиляции. Не знаешь, что ли, как это делается? Неуч.

– А голову чего обратно не пришили?

– Не нашли пока, укатилась куда-то. Ищут. Пока не найдут, отключать дяденьку не разрешают. Говорят: может, поправится. Он большая шишка какая-то, из областной администрации, так что голова ему, вроде бы, и ни к чему. Он ей и раньше не пользовался.

– Так зачем же ему УЗИ-то делать? – Иван начал выходить из себя.

– Я же тебе сказал – урологи требуют. У него камни в почках. Оперировать будут.

– Оперировать? Его?!! Он же труп! У него головы нету!!!

– Урологи говорят, что голова – это не их дело. Их дело – почки. Есть камни – удалим. Нет камней – передадим кому-нибудь другому. Например, эндокринологам, пусть щитовидку ему исследуют. Представь себе, приедет какая-нибудь комиссия, начнет копаться, все ли правильно, а ей – все бумажки на стол. Вот, пожалуйста, все сделано, все что надо вылечено и прооперировано, труп умер полностью здоровым.

– Н-да… – сказал Иван Павлович и положил трубку.

Из-за ширмы раздался отчаянный хрип. Иван бросился к кушетке и обнаружил, что пациентка, которую он оставил, судорожно бьет ногами и держится руками за горло. Лицо ее полностью посинело.

– Дыши! – заорал Иван. – Дыши скорее!

Пациентка открыла рот и сделала могучий вдох, засосав разом половину кислорода в кабинете.

– Что же вы так? – спросил Иван Павлович через пару минут, когда тетенька отдышалась и слегка порозовела. – Ведь могли, извиняюсь, и дуба дать…

– Так вы же сказали – не дышать!

– Господи! – Иван воздел руки к небу. – Заставь кое-кого Богу молиться…

– Так я ж разве чего знала? Я ведь в первый раз! Как вы сказали, так я и сделала. Мы ведь сами из деревни, уж простите, если чего не так делаем…

Иван тяжело вздохнул и принялся за работу. За стеной громко цокали женские каблуки, ругалась очередь. Гудел неисправный кондиционер, пытаясь разогнать духоту в кабинете. Тараканы затаились под плинтусами, дожидаясь ночи. Старый экран аппарата УЗИ моргал и дышал на ладан. Все было как обычно.

И только где-то далеко, в Индии, в городе Дели, академик Камасутрамурти терзал телефон, пытаясь дозвониться своему другу, нижегородскому доктору Ивану Павловичу Бирюкову.

Камасутрамурти еще не знал, что его, индийского академика, нет и быть не может. Что он просто приснился.

Золотая лоза

Шаг. Еще шаг. Бесконечные шаги.

Снег скрипит под ногами. Здесь довольно холодно, градусов пятнадцать ниже нуля. По Цельсию. Какая это страна, кстати? Надо найти хоть одну вывеску, прочитать ее. По надписям всегда можно сориентироваться.

Ага. Это должно быть здесь, в этом здании. Шеф описал мне его точно, когда давал задание. Шеф не мог ошибиться. Он всегда знает все лучше всех, мой шеф. Он – вне критики.

И вывеска есть: Пивной клуб "У ПЕТРА". Написано по-русски. Без сомнения, это русский язык. Стало быть, я в России. Плохо, что зимой. Зимой в России чертовски холодно, я не люблю этого. Люблю тепло. Впрочем, все не так уж и плохо – можно было попасть в Африку, куда-нибудь в Нигерию. Там тепло, там растут пальмы, но люди там отвратительно воспитаны. Они совершенно не могут себя вести, эти чернокожие нигерийцы. Я помню как небольшое стадо негров однажды пыталось отправить меня на тот свет, они стреляли в меня из автоматов. Или из луков? Возможно, что и из луков – в зависимости от того, в каком веке это было. Подробности забываются. Слишком много было их, подробностей, в моей жизни.

Итак, я у цели. Здание довольно архаичное, века три ему будет. Для Италии, например, четыре века – это совсем немного. А для русских триста лет – уже древность. Они еще младенцы, эти русские. Но мне они нравятся. Душевный народ. Мои клиенты.

Древний, стало быть, дом. Белокаменный, двухэтажный. Государством, наверное, охраняется – самое подходящее место для питейного заведения. Дверь большая, дубовая, слегка приоткрыта. И оттуда, вместе с клубами сигаретного дыма, вылетают звуки. Ритм – неспешный, но мощный, заставляющий вздрагивать печень, пропитанную пивом. Я уже слышал такое. Хотя и несколько неожиданно услышать такую музыку в середине замерзшей, заснеженной России. Такая музыка больше приличествует Аризоне или Нью-Джерси. Я вспомнил, как сидел в одном из пабов Америки, и люди в клетчатых пропыленных рубашках двигались в сизом прокуренном воздухе, хрипло говорили, громко чокались кружками, и пиво роняло плевки пенистой слюны на пол. Там была такая музыка. Такая же. Живьем.