Книга Московская магия. Темное сердце - Артем Михалев

Вспоминать не хочу, чего стоило удержать чешуйчатого при подлете вертолетов. Зверь же. Любую агрессию чувствует и воспринимает как вызов. И молодой как раз в той степени, когда круче нас — только яйца. То есть четыре летучие крепости с крупнокалиберными пулеметами — это для него завтрак, мать его. Магозащита, серебро — все побоку. Дайте помацать. Чувствую, поседею я с ним. В общем, или мне удастся его сразу поставить на место, или очень скоро он сведет меня в могилу. Прямо или косвенно. Эх, если б не камеры!

Я с ненавистью глянул на красный глазок. Пластиковая коробочка испуганно пискнула, заискрила и безжизненно провернулась по оси. Фига! Издохла, что ль?! Я с надеждой глянул на вторую. Изделие неизвестных мастеров невозмутимо вращалось, передавая картинку в неведомые дали. Не вышло. Буду разбираться.

Закинув руки под голову и устроившись поудобней, я принялся копаться в воспоминаниях. Раньше такого не случалось, хотя поводов и возможностей было предостаточно. Нервишки в последнее время пошаливали серьезно, но техника и не думала взрываться. После короткого мозгоштурма остановился на двух вариантах: прощальный подарок птицеголового и активация темного источника. При всем уважении к угольно-черной статуе, искрящая камера ей совершенно не по профилю. Значит, ставим на «зеро».

Равномерно пульсирующий комочек в моей груди оказался той еще темной лошадкой. Разбередил я его своими приключениями. К тому же преждевременная гибель камеры слежения весьма походила на первичный выброс новообращенного. Тем только дай возможность психануть, и что-нибудь обязательно ломалось. Но я-то при всей своей безалаберности этот этап давно миновал и силу свою держал крепко. Участие в играх Макарова — прямое тому подтверждение. Со стихийными вбросами тренер просто не выпустил бы меня на поле. Ключник все-таки.

«Твоих рук дело?» — Я толкнул свернутую в комочек мысль куда-то в сторону источника.

Тишина. И в то же время я чувствовал, что третий источник сильно отличался от двух других. Огонь и земля спали, а биение темного я ощущал постоянно. Не требовалось даже прислушиваться.

Если бы не Ящер, мне бы наверняка удалось разобраться в происходящем. Но любопытство чешуйчатого мешало почти физически, отвлекало и не давало сосредоточиться. Решено, источник — после. Сперва нужно разобраться с камерой и заставить зверя повиноваться.

И снова пришлось действовать по наитию. Отщипнув кусочек силы от пульсирующей в груди тьмы, я толкнул ее в сторону беззвучно вращающегося наблюдателя. Есть контакт! Обугленный пластик, сноп искр и ослепший на оба глаза охранник. То, что я сделал, не было заклинанием. По сути, я только использовал заложенный в источнике потенциал к разрушению и чуть-чуть направил его своей волей. Хрупкая техника сдалась, но даже неодаренному такой снаряд уже не навредит. Люди крепче, чем они думают. В прошлом, еще до Волны, ведьмакам Сердюкова случалось на кураже проламывать увесистые заклинания отступников. Не без вреда для здоровья, но до подхода священников бойцы доживали. Впрочем, камере наблюдения хватило и пучка голой силы.

Обеспокоенные эсбэшники заявились спустя минуту. Парочка крепеньких мордоворотов вытягивала шеи за бронированным стеклом, силясь рассмотреть, а не убег ли пленник? Я их озабоченность прекрасно понимал и где-то даже сочувствовал. Когда вдруг слепнут оба «глазка» — это серьезное ЧП. За такое по головке не погладят, а случись что — враз звездочки с погон полетят. Но свой интерес для меня оставался на первом месте, тем более что убегать я не собирался. Пока.

Обычным бойцам в карантин лезть не по чину, так что заходить внутрь охрана не рискнула. Но кое-что они сделать все же смогли. Тот, что подлиннее, тщательно просканировал защитную сетку истинным зрением. Причем не удовлетворился одним разом и, едва закончил, принялся осматривать по второму кругу. Педант сердюковский. Второй в это время допытывал меня через внутреннюю связь, также не жалея сканирующих заклинаний.

— Мужики, чего вам от меня нужно? Не трогал я ваши камеры и сбегать отсюда не собираюсь. — Я отмазывался, почти не кривя душой.

А что? Убегать я действительно не собирался. Камеры издалека пожег, пальцем не прикоснувшись. Не соврал, значит.

Чуть погодя немного успокоившаяся охрана двинула на пост. Чтобы ровно через полчаса снова появиться в коридоре. Заклинания — заклинаниями, но не стоило списывать чутье недооборотня со счетов. Громыхание ботинок я услышал еще на подходе. Герметизация у камеры магическая, так что звук свободно проникал в обе стороны. Вот запахи отсекало. Как я понял, ребята доложили наверх и установили дежурство до подхода специалистов. У них не было полномочий ни заходить внутрь, ни переселять меня из герметичной камеры. Пехота, блин. Царица полей.

После второго обхода я наконец выпихнул Ящера наружу — густое темное облако из центра груди, рывок и материализация. Со стороны, должно быть, смотрелось эффектно. В палате враз стало тесно, а приветственный взмах хвоста едва не проделал запасной выход в соседнюю палату. Мне повезло, что изначально комната проектировалась минимум для пятерых пациентов. Неуклюже семеня лапами и едва не смяв гармошкой металлическую кровать, Ящер вытянулся вдоль стены и успокоился. Чешуйчатый отчетливо почуял мое недовольство и насупился, искренне не понимая, где успел набедокурить.

До следующей проверки оставалось примерно двадцать минут. Не так уж много времени, чтобы втолковать любопытному зверю правила поведения. Пришлось помучиться, но он все еще воспринимал меня как старшего, а потому послушал. Тот еще цирк, честно говоря. Если бы кто-нибудь наблюдал за процессом, я бы, наверное, сгорел от стыда. Со стороны Ящера приходили неясные, иногда двусмысленные мыслеобразы, которые еще требовалось перевести на нормальный человеческий. Мышление животного накладывало свой отпечаток, и не будь я сам немного зверем — фиг бы что получилось из моей затеи. Наше общение напоминало беседу с личной шизофренией.

— Людей есть нельзя. Что значит, они вкусно пахнут?! Я, между прочим, тоже человек. Что значит, невкусный?! Когда это ты пробовал?! И что, правда невкусный?

Меня Ящер распробовал в момент, когда я поил его своей кровью, залечивая рану от упавшей скалы. Обидно, но, судя по скривившейся моське, ему действительно не понравилось. Невкусный. Гурман хренов!

— Ладно, допустим, ты меня не распробовал. Но людей все равно есть нельзя! Во-первых, у нас это не принято, а во-вторых, я расстроюсь! И сильно! Нельзя, понял?!

Ящер расстроенно вздохнул и опустил морду на скрещенные лапы. Пришедший следом образ разъяснил, что по этому вопросу мы достигли временного консенсуса.

— Умница! Будешь себя хорошо вести, сгоняем на севера и устроим тебе настоящую охоту.

Зверь оживился и глянул на меня с любопытством. Пришлось отправить ему расплывчатую картинку лося и бурого мишки. Топтыгин Ящера заинтересовал.

Переждав очередной обход, мы продолжили беседу.

Груз ответственности за безалаберного питомца сильно давил на плечи, и мне ничего не оставалось, кроме как дальше натаскивать зверя на повиновение. Объяснять, убеждать и доказывать. С вынужденными перерывами это действо растянулось до самого утра. Ограничение свобод Ящеру не нравилось, и он периодически начинал проявлять характер.