Книга Черный магистр - Сергей Шхиян

Мы еще не успели толком отдохнуть после утомительной дороги, потому гость оказался не в радость. Встретила его одна Екатерина Дмитриевна, они о чем-то недолго проговорили в гостиной, после чего Марьяша пришла в мою комнату и, состроив гримасу, передала, что меня «просют прийти в залу».

Я тотчас отправился выяснять, что от меня нужно полицейскому.

Особой тревоги этот визит не вызвал, на одном из постоялых дворов я купил совершенно легальный паспорт на имя мещанина Иванова, с приметами, которые подошли бы любому лицу славянского типа. И, что главное, с ростом, почти соответствующим моему. Так что теперь я мог не опасаться каждой проверки документов.

Вместо пристава Бориса Николаевича, который в прошлый раз весьма своеобразно, по-семейному, приходил предупредить о предстоящем аресте, у Кати сидел молодой человек с плоскими рыбьими глазами, скользкой, какой-то неуловимо кривой улыбкой и в партикулярном платье не самого лучшего покроя. Когда я вошел в гостиную, он, не вставая, коротко мне кивнул и указал на стул.

— Извольте сесть.

Я сел, с интересом ожидая узнать, что ему от меня нужно.

— Госпожа Кудряшова говорит, что вы господин…

— Иванов, — подсказал я.

— Господин Иванов, ее гость и дальний родственник.

— Именно так, — подтвердил я.

— Между тем, по вверенному моим заботам городу циркулируют слухи, что вы появились здесь не законным путем, а после летаргического сна.

— Разве спать, даже летаргическим сном, не дозволяется? — насмешливо спросил я.

Почему-то этот молодой человек не понравился с первого взгляда.

Однако, исправник проигнорировал ироническое замечание и продолжил в том же напористом темпе:

— Говорят, что вы проспали более полувека и жили еще при дедушке нашего государя-императора!

— Клевета, господин, простите, не знаю вашего имени-отчества, неужели вы верите в подобные россказни? Где это видано, чтобы в нашем суровом климате человек мог проспать полвека? Нет, возможно, что в теплой Африке…

Однако, исправник не собирался разрешать сбивать себя на теоретические разглагольствования и перебил:

— Если такой феномен и мог произойти, то о том должно быть поставлено в известность начальство…

— Совершенно с вами согласен, — поддержал его я, — как же можно столько времени спать без дозволения начальства! Только ведь, ничего подобного не было и не могло быть!

— Однако, о том говорит весь город, — холодно заметил исправник. — У нас есть свидетели, которым вы сами рассказывали, как посещали императора Павла Петровича!

— И вы, человек с университетским образованием, верите такому вздору?!

— Почему вы решили, что у меня университетское образование?

— Это сразу видно, невооруженным, так сказать, взглядом. Вы, должно быть, кончили не какой-то Харьковский, а не иначе как Ленинградский, простите, оговорился, Петербургский университет!

Молодой человек слегка порозовел от удовольствия, возражать не стал, но и нити разговора не потерял.

— Допустим, что все это вздор, однако, что вы скажете по поводу жалобы на вас господина Дубского?

— Простите, а кто это такой?

— Не стоит прикидываться, господин Иванов, Андрей Степанович — местный предприниматель, у которого вы сожгли строящееся производство!

Такой поворот разговора меня крайне удивил. Про Андрея Степановича, у которого сгорели какие-то строения в Чертовом замке, я слышал перед отъездом из Троицка, но мы с ним не были даже знакомы, и непонятно, какой ему был резон обвинять меня в дурацком поджоге.

— Видите, вы уже начинаете вспоминать! — довольным голосом сказал исправник. — Еще немного подумаете и чистосердечно во всем признаетесь!

Самое нелепое, что может быть при взаимоотношении со следствием, это оправдываться в несовершенном поступке.

Поэтому я не бросился доказывать, что ничего никогда не жег и впервые слышу об этом Дубском. Просто поинтересовался:

— Вы сможете это доказать?

— Да, сможем, — так же кратко ответил исправник. — У нас есть надежные свидетели.

— А если госпожа Кудряшова подтвердит, что во время пожара я находился с ней? — спросил я и поглядел на Катю.

Она почему-то смотрела в сторону и никак не отреагировала на свое имя.

— Это ровным счетом ничего не будет значить, — быстро ответил полицейский. — У следствия есть четверо уважаемых свидетелей, которые своими глазами видели, как вы подожгли строение господина Дубского!

Я внимательно посмотрел сначала на исправника, потом на Катю. Она была чем-то подавлена и старательно не смотрела в мою сторону. Было похоже на то, что мне начинают аукаться последние подвиги.

— Что же, господин исправник, пойдемте на место преступления, и там решим наше небольшое недоразумение, — сказал я театрально растерянным голосом. — Позвольте мне одеться, а то на улице холодно.

— Извольте, — по-моему, растерявшись от неожиданной удачи, сказал он. — Только не пытайтесь бежать, дом окружен, и вас застрелят.

— Не беспокойтесь, не убегу, — ответил я и, поймав донельзя удивленный взгляд Кудряшовой, показал глазами, что нам нужно поговорить. — Я вас долго не задержу.

Я встал и пошел в свою комнату одеваться. Через минуту туда заглянула Катя.

— Ты что придумал? — испуганно спросила она.

— Не бойся, все под контролем, — ответил я. — Чем он тебя напугал?

— Пообещал расстроить брак с Родионом, сказал, что за связь с тобой ославит на всю округу.

— Не бойся, ничего у него не выйдет. Ты этого типа больше никогда не увидишь. А теперь давай прощаться, я ухожу.

— Совсем? — сразу же поверила она.

— Да. — Я посмотрел в ее побледневшее, осунувшееся лицо, взял его в ладони и, едва касаясь, поцеловал в губы.

Отпустив Катю, я повесил за спину саблю и сунул за пояс карманный пистолет, после чего надел широкий, теплый плащ покойного купца.

— Будь счастлива, береги себя.

— Ты тоже, — еле слышно ответила она и без сил опустилась на стул.

Я круто повернулся и пошел в гостиную, где меня уже с нетерпением ждал исправник.

— Я готов, едем?

Он не ответил, встал и сделал приглашающий жест. Мы вместе вышли из дома. У ворот стояла темная полицейская карета. Никого из домочадцев поблизости не оказалось, так что не с кем было даже проститься. Не глядя по сторонам, я подошел к распахнутой дверце и пригласил исправника сесть первым.

— Что вы, только после вас, — ответил он, лучась дружелюбием.

— Простите, но я не могу ехать с левой стороны, — сказал я, — садитесь первым, не бойтесь, я не убегу.