Книга Выше неба - Рене Манфреди

Анна посмотрела, как девушка Марвина направилась к бару. Она была изящной, похожей по стилю и фигуре на Поппи, хотя у нее был внушительный бюст – силикон, решила Анна – и она не была такой высокой.

– А что случилось с милой Кристин? Марвин вздохнул:

– Что случилось. А что обычно случается? Любовные связи, они ведь, как колготки, – рано или поздно рвутся. – Он обнял женщину за плечи. – Да ладно тебе, Анна.

Она не осмеливалась взглянуть на зятя.

– Анна, – повторил он тоном, который был одновременно терпеливым и льстивым.

В присутствии Марвина тело всегда подводило ее. Женщину могло трясти от злости, но когда он подходил и дотрагивался до нее, внутри у нее разгорался теплый костер, как будто она только что выпила бренди.

– Убери от меня руки, – сказала она наконец. Он эффектно произнес:

– А где моя дочь?

– Наверное, где-нибудь прячется. В последнее время ей не очень нравятся шумные сбориша. Пойду поищу ее.

– Нет. Подожди немного. Не заставляй ее спускаться сюда. Я найду ее после вечеринки. Я хочу, чтобы ты посмотрела, что я сделал для Джека. Был большой спрос на эту вещь, один покупатель предложил тысячу, но я решил подарить это Джеку.

Анна смотрела, как Марвин взял у Джо-Бет большую коробку, на мгновение обняв девушку за талию. Затем подошел к Джеку, который просто светился от счастья. И Стюарт тоже выглядел превосходно. Анна никогда особо не задумывалась о внешности Стюарта – ей казалось, он похож на позднего ребенка: короткие конечности, длинное тело и плоский лоб, который обычно бывает у детей, которых родили на закате зрелого возраста. Однако сейчас она поняла, что Стюарт очень привлекательный мужчина. Или, может быть, это привлекательность, которая появляется, когда человек влюблен. Танцоры передвинулись в угол, Петулла Кларк пела «Даунтаун». Джек достал из коробки бюст из глины и бронзы. Та сторона, которую она увидела, изображала Клинтона – Марвин придал ему сходство с козлом. Половина лица была бронзовой, а половина – глиняной. Не нужно было смотреть другую сторону, Анна и без того знала, что там изображен очередной серийный убийца. Наверняка уже мертвый.

Анна повернулась к задней двери – кто-то оставил ее открытой. В дом ворвался воздух, пахнущий морем и влажным кедром, стоявшим на границах ее сада. И еще какой-то запах. Фиги. Знакомый мускусный запах фиг, хотя она, конечно же, выдумала это. На улице становилось очень холодно. Завтра они с Флинн поедут на север, остановятся в какой-нибудь закусочной пообедать и пойдут покупать теплую школьную одежду – Флинн так быстро росла, – а днем пойдут гулять по пляжу. Анна вышла на крыльцо перед домом. Флинн здесь не было, но повсюду были следы ее присутствия: в шезлонге измятое стеганое одеяло, куча кассет, на которых было написано имя Поппи детским почерком, почти полный стакан и – в дорожке света на крыльце – книга о смерти Элизабет Кублер-Росс.

Анна села. Что-то было не так. Она прижала одеяло к лицу, вдохнула запах своей внучки – сладкий и кислый одовременно, так пахнет болезнь или страх. Какое-то движение проскользнуло сбоку. Анна обернулась, но поняла, что это всего лишь ветер, он шевелил листья и кустарники. Но было что-то еще. Присутствие, ощущение наблюдающего взгляда. Анна вышла на край крыльца, всматриваясь в темноту. Какое-то насекомое ударилось о ее шеку. Пахло розами и кремом для бритья с запахом лайма. Анна редко думала о сексе, а еще реже хотела его, но в ночи было что-то такое, в этом зимнем воздухе и ее эмоциях – ностальгия, злость и необъяснимый страх, – что заставило ее захотеть секса прямо сейчас. Ни с кем в особенности, без особых нежностей и, Боже упаси, лживых проявлений любви, ей хотелось просто здорового, сильного мужчину, который мог бы пробудить у нее ответную реакцию. Она снова услышала, как что-то хрустнуло в кустах перед домом.

– Марвин? – позвала она, но там никого не было.

Флинн сидела на путях и ждала полуночного поезда. Она чувствовала себя так, словно все еще спала, и только наполовину понимала, что собирается сделать. Так было лучше, потому что прошлой ночью во сне она видела будущее и не хотела быть частью этого будущего: Джек скоро умрет, и бабушка скоро умрет. Прошлой ночью и сегодня рано утром она увидела остаток своей жизни. Она выйдет замуж и будет жить во Франции, но это будет несчастливый брак. Станет художником и будет делать вещи из голубого стекла, но даже это не принесет ей счастья. У нее будет сын, а не дочь, а самое страшное – в сорок лет она заболеет, и недуг прикует ее к инвалидному креслу задолго до того, как она на самом деле умрет. Флинн будет совсем одна: ее бывший муж настроит сына против нее. О ней будет заботиться лишь сиделка, но не слишком хорошо. Флинн не сможет говорить, но даже если бы и могла, не будет никого, кто бы мог ее выслушать. Прежде чем это произойдет, в ее жизни будут и прекрасные события, но не так много, чтобы заставить ее остаться.

Флинн знала, что произойдет после того, как она сделает это: все будут злиться на нее, так же как прошлой ночью во сне злилась мама, когда увидела Флинн. Она сказала: «Что ты здесь делаешь, тебя не должно здесь быть». И они ненадолго отдадут ее ангелам, но даже среди них она не сможет чувствовать ту радость, которую чувствуют они, это будет место, где все будет иметь собственный голос. Ее мама умерла, Флинн была в этом уверена. Ей снилоеь это уже несколько недель.

Прошлой ночью к ней приходили ангелы и предупредили ее, что время лечит раны не лучше, чем милосердие. Они сказали ей, что в мире духов время измеряется завершенностью, промедлением и стремительностью. Ее отправят обратно, и ее следующая жизнь будет более сложной, но более вознагражденной. В наказание за свой поступок в другой жизни она снова окажется в компании своего отца, в роли его матери, что гораздо хуже, чем быть его дочерью. Марвин двигается в сторону тьмы, а не света, и у него будет еще множество жизней, чтобы осознать это. У него была замечательная душа: дважды в прошлых жизнях он был нищим, что очень высоко ценилось, так как это учило людей милосердию и состраданию. До этого, когда он только возник, он был одним из чрезвычайно редких созданий, возникших из двух различных начал: мира ангелов и мира человеческих богов. А ведь ангелы иногда впадали в зависть – они тоже были несовершенны – и совершали злые поступки. Прошлой ночью во сне она видела это и все поняла.

Прежде чем появлялось тело, у души появлялся цвет. У ее отца был голубой ангельский цвет с примесью желто-белого цвета, цвета человека. Его ангельская часть пела вместе с голубыми цветами, колокольчиками и фиалками серебристые мелодии, исполненные в до мажоре. До мажор был основным ладом, в котором пели ангелы. Основным заданием ангелов было сопровождать все души к туннелю рождения, по одной на каждую сторону, их тела защищали новые создания от грязи и темноты человеческого мира. Это было маленькое пространство, щель, где они должны быть особенно осторожны: ведь это граница между двумя мирами. Там не было расстояния, не было времени. Это было место, которым ни одно небесное тело не могло управлять, и где ни одно земное тело не могло оставаться. Здесь обитали подземные создания, полные ненависти.