Книга Могильщик кукол - Петра Хаммесфар

Любой другой на его месте, вероятно, изо всех сил принялся бы бить собаку или делать еще что-нибудь бессмысленное. Бен тоже сделал кое-что бессмысленное на первый взгляд. Он опустил руку, закрывавшую горло и лицо, вниз, обхватил обеими руками тело собаки, потянул ее к себе на грудь, словно для тесного объятия. При этом он сжимал бультерьеру ребра и одновременно руками давил на позвоночник животного. Сколько силы скрывалось в кулаках Бена, никто не догадывался, так как обычно он ее не применял.

Через несколько секунд раздался треск. Собака взвыла, перестала раздирать клыками мясо Бена; ища опоры, стала перебирать передними лапами, задние беспомощно повисли. Бен умудрился освободиться от груза собачьего тела и встал на ноги. Переполненный отвращением и яростью, он рассматривал воющее, изгибавшееся на полу животное. Затем Бен размахнулся и неповрежденной рукой нанес удар сверху. Снова ударив ребром ладони, он попал в место у основания черепа собаки. Вой тотчас же смолк.

«Руки прочь!» — крикнул Бен.

Через полтора часа Хайнц Люкка объяснял Якобу и Труде:

— Мне ужасно жаль. Я спустился в гараж, потому что оставил документы в машине, и ничего не слышал. Когда я вошел в дом… мой Бог, мне так жаль. Но врач сказал, что кости не сломаны, у него всего лишь раны. Все заживет.

Бен сидел на диване рядом с Трудой с бледным лицом и толстыми повязками вокруг плеча и руки.

— А пес? — спросил Якоб. — Я думаю, однажды набросившись на человека, он определенно набросится еще не один раз.

— Нет, — сказал Хайнц Люкка. — Он больше никому ничего не сделает. Бен сломал ему позвоночник и шею.

Но Бен не понял, что убил собаку. С того дня он больше не заходил в дом Люкки. И некоторые жители деревни об этом знали, как, например, та старая женщина в саду, успокоившая Николь Ребах.

27 августа 1995 года

Время близилось к десяти вечера. Труда послала Таню наверх — чистить зубы и идти спать. Затем по настоянию Якоба собиралась пойти на поиски Бена. От младшей дочери Якоб узнал о том, что Бен провожал Бритту Лесслер, возможно даже до входной двери ее дома.

Якоб опасался, что Пауль иначе, чем обычно, отреагирует на провожатого младшей дочери, что станет неожиданностью для Бена. Труда опасалась совсем другого. За окном еще был виден затухающий свет уходящего дня. Но скоро погасли последние лучи, и воцарилась ночная мгла. Для надежности Якоб заткнул за пояс мощный карманный фонарь, хотя от него было и мало пользы под открытым небом в полях.

Таня еще раз спустилась вниз для последнего поцелуя Якоба на ночь, не забыв также поцеловать Труду в щеку. Якоб пошел к входной двери. И снова вернулся, когда услышал телефон.

Звонил Пауль, натянутым голосом спрашивал, когда его малышка все-таки думает вернуться домой. Труда увидела, как Якоб закусил губы и побледнел. Кадык на его шее дернулся вверх и вниз. Он закрыл глаза и сдавленным голосом выдавил:

— Как — еще не пришла домой? Но она еще в восемь часов…

Больше Труда не слышала ничего. Она не представляла, что возможно еще большее внутреннее напряжение. Абсолютная беспомощность и постоянный страх уже достигли предела. Но чувства продолжали обостряться. Возможно, что это было даже не напряжение. Возможно, вершина уже была достигнута и перейдена. За вершиной круто под гору все приближалось к концу. С неистовой скоростью, как метеорит летит сквозь космическое пространство. Справа и слева больше ни солнца, ни звезд, ни черных дыр Вселенной, только ярко мерцающие, растянутые, бесконечные полосы.

Когда Труда смогла наконец отвести взгляд от мерцающих полос, Якоб, давно уже положивший телефонную трубку, с восковым лицом стоял перед нею в прихожей, что-то соскабливал ногой на полу, откашливался снова и снова, пытаясь произнести застрявшие комом в горле слова. Затем сказал то, что Труда уже давно знала:

— Бритта не вернулась домой. Пауль хочет собрать поисковую команду, сейчас, сразу, может быть, удастся еще ее спасти.

Якоб повернулся к лестнице, на нижних ступеньках которой стояла Таня, во все глаза недоверчиво глядевшая на родителей и прошептавшая:

— Но ведь Бен пошел с ней…

— Теперь отправляйся в свою комнату, — приказал Якоб. — Закройся на ключ изнутри. Придвинь к дверям маленький шкафчик и поставь стул между шкафчиком и кроватью. И что бы ни происходило, ты снова откроешь дверь, только когда за нею буду стоять я. Я, и никто другой. Ты меня поняла?

От ужаса или негодования Труда не могла даже поднять глаз. Понурив голову, она рассматривала пальцы и кровавые лоскуты, падающие в пропасть у ее ног. И внезапно она увидела балку. В сарае так много балок. Если Бен действительно… Если его запрут туда, где другие станут заботиться о нем, Труда поняла, что ей нужно сделать.

Якоб из комнаты в комнату прошел по всему дому, опустил жалюзи, спустился в подвал, закрыл все окна и закрепил на них решетки. Напоследок он запер дверь, через которую Бен всегда проходил в дом.

Труда слышала, как один за другим защелкивались засовы и замки, и внутри ее все было пусто и темно. Когда Якоб вернулся в прихожую, она прокралась за ним наружу, взглянула, как он закрывает входную дверь, и попыталась наполнить свежим воздухом хотя бы верхнюю часть легких.

— Он не делал этого! Только не это! Девушка из Лоберга, он ее не знал. Дочь Эриха, возможно, на него наорала. Молодая американка, вероятно, тоже обругала его. Может, это и было. Только не Бритта! Он ее держал на руках, когда она была еще младенцем. Он позволял ей ездить верхом на спине. Она для него как сестра.

Она не знала, мысленно или вслух произнесла эти слова. Якоб никак не отреагировал. Тяжело ступая, он удалялся от дома, Труда последовала за ним.

* * *

В это время у себя дома Антония Лесслер взяла из рук Пауля телефонную трубку и сделала оставшиеся звонки. Руки Пауля дрожали так сильно, что он не мог больше набрать ни одного номера. Андреас с женой и тестем уже находились в пути. Он заехал в дискотеку в Лоберге и проинформировал о случившемся брата. Ахим в «da саро» собрал друзей, и на нескольких машинах все отправились в путь.

Рихард Крессманн и Тони фон Бург пообещали, что прибудут, захватив всех готовых помочь людей. Каждый раз Антонии было достаточно произнести только одно: «Наша Бритта не вернулась домой». Да больше она была и не в состоянии сказать. Бруно Клоя дома не было. Рената пообещала, что пришлет его, как только увидит. Она послала обоих сыновей. В трактире Рупольда задержались еще семь мужчин, отправившихся вместе с Вольфгангом Рупольдом на поиски в поля. Хайнц Люкка не снимал трубку, в квартире над аптекой также никто не подошел к телефону. Эрих Йенсен и Хайнц Люкка в это время находились на заседании городского совета. Марии не было дома.

В то время как полдеревни отправилось на поиски Бритты Лесслер, ни одному человеку не пришло в голову известить полицию.

Труда потеряла остатки самообладания. Хотя она не собиралась туда идти, но семенящими шагами последовала за Якобом к воронке, к тому месту, куда вчера привел ее Бен.