Книга Читающая кружево - Брюнония Барри

Выныриваем возле лодочного сарая, под причалом. Я выталкиваю Анжелу на поверхность, и мы жадно хватаем ртом воздух.

Я помогаю ей подняться на чердак. Она садится на кровать, потом ложится на бок.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Кажется, да, — отвечает девушка, хотя я понимаю, что нет. Анжела снова перекатывается на другой бок и стонет.

— Пойду за помощью. — Я открываю окно, чтобы впустить на чердак свет.

Анжела с трудом кивает.

На причале есть телефон. Я спускаюсь по лестнице и вдруг вижу кальвинистов. Они сидят на противоположной стороне канала, на скамейке, где обычно собираются старики. Но стариков нет. Должно быть, отправились поглазеть на пожар, как и остальные горожане. На их месте — три фигуры в черных одеяниях. Они смотрят на лодочный сарай. Взглянув на противоположный пирс, я вижу и других. Они уходят от дома Евы, их факелы по-прежнему пылают.

Я бегу обратно наверх. Анжела стоит на коленях.

— Он придет за мной. Я знаю, что придет, — бормочет она.

— Кто?

— Преподобный Кэл.

— Кэл в тюрьме.

— Нет. Он уже вышел. Он должен быть здесь. Преподобный Кэл придет за мной. Мы полетим в Лас-Вегас и поженимся.

— Вставай. — Я пытаюсь поднять ее с кровати.

— Он должен быть здесь. Они сказали, что он придет. — Анжела смотрит в окно, на толпу. — Преподобный Кэл придет. Он обещал.

— Отойди от окна! — Я хватаю ее за руку и оттаскиваю.

Анжела начинает плакать. Глаза меня обманывают.

Я вижу…

…Линдли на том же месте. Она плачет. Это наше первое лето вместе. Нам по тринадцать лет, и мы твердим друг другу о том, что, слава Богу, мы уже не дети, теперь все изменится и будет хорошо. Но все уже изменилось, тем же летом. В худшую сторону. Случилось нечто ужасное. Я ощущаю боль сестры. Произошли страшные вещи. Я не могу о них говорить, не в силах даже подумать об этом. Когда Линдли страдала, я чувствовала ее боль — каждый раз, когда Кэл ее бил или приходил к ней в постель. Сестра сказала, что все уладится, и я ей поверила. Она сказала, что справится с любой проблемой, когда мы вместе, на острове. Но Линдли ошиблась. Она ничего не могла исправить. Так же как и я.

«Нужно сказать об этом кому-нибудь».

«Нет. Он больше не будет. Он обещал».

Я возвращаюсь к реальности, услышав звук сирен, — жители соседних городков откликнулись на сигнал тревоги из Салема.

Факелы движутся. На улице, где стоит дом Евы, виден еще один пожар. Горит сарай.

Толпа приближается к нам.

Все расы, все религии. Мы вернулись в прошлое. Это видения. Разъяренная толпа… Фермер, у которого погиб урожай, соседка, у которой родился мертвый ребенок. Люди, которые достаточно натерпелись в жизни и теперь ищут, на кого можно свалить вину.

— И что нам делать? — Анжела поворачивается ко мне.

Как будто я знаю. Как будто хоть когда-нибудь знала.

И вдруг я нахожу ответ. Он — в золотом сиянии лунного света на крыше здания таможни. Я вспоминаю Готорна и книги, которые он писал, сидя там. Даже уехав из города, он не смог его позабыть. Готорн всегда писал о Салеме.

Я думаю об Энн Чейз. О том, что она сказала про кальвинистов в день похорон Евы: «Я не желаю поклоняться их богу: он недостаточно силен, если они боятся нас. Это слабый, трусливый бог».

Мои мысли возвращаются к Энн и первому виденному мной колдовскому обряду. Мы с Линдли сидели в гавани, на пирсе, и наблюдали за ней из темноты. Хихикали, когда Энн и ее подружки-хиппушки воздевали руки вверх, к луне, и танцевали на причале. Они произносили любовные заклинания, а мы хохотали как сумасшедшие, пусть даже ничего не могли расслышать. Они выглядели донельзя глупо, когда плясали с поднятыми вверх руками и призывали любовь. Помнится, я думала, что они наивные и легковерные, как маленькие дети, хотя на самом деле старше нас. Потому что в мире все не так просто даже для тех, кто искренне верит.

— Что нам делать? — всхлипывает Анжела, когда кальвинисты подходят ближе.

— Пусть получат то, чего ожидают.

Она смотрит, как я простираю руки к луне.

— Подними руки, — приказываю я, и девушка подчиняется.

— Мой бог низвергнет вашего! — кричу я кальвинистам. Я молюсь не их богу, но и не языческим богиням Энн. Бог, к которому я обращаюсь, не имеет пола. Он существует независимо от людских устремлений — Бог, который тебя забирает, когда больше некуда идти. — Пожалуйста… — прошу я.

Мы с Анжелой стоим, подняв руки к свету. Сначала мне кажется, что он исходит от луны, а потом я понимаю, что на самом деле источников света много. Они движутся к нам вереницей, несутся над водой, точно крошечные НЛО.

Кальвинисты тоже их замечают и останавливаются. Люди в черном, которые шлепают к сараю вброд, спешно убираются с дороги. Я вижу, как очертания вновь меняются: передо мной огни «Золотых Ворот».

«Доверяй своему дару», — звучит голос Евы в моей голове…

И тогда я начинаю смеяться.

Анжела видит, что мы победили, но не понимает, что произошло. Наша молитва не только была услышана, но и ответ на нее мы получили мгновенно, причем настолько содержательный, полный изящества и иронии, что только настоящий Бог мог сотворить это чудо. Когда я попросила помощи, Бог послал мне знамения гибели. Луну. Мост. Но теперь я понимаю, что глаза меня подвели. Картинки не лгали. Просто я неверно их истолковала. Это вовсе не предвестники моей смерти, а обещание жизни.

А потом тишину прорезает громкий гудок, и мост «Золотые Ворота» превращается в прогулочную яхту, которая сворачивает в канал между лодочным сараем и пристанью. Кальвинисты карабкаются на берег, чтобы не попасть под киль огромного корабля, полного пьяных гуляк, музыкантов и всего остального, что они осуждают.

Яхта входит в порт.

— Прыгай! — приказываю я Анжеле.

Мы прыгаем в воду, как только яхта приближается, и она оказывается между нами и кальвинистами, загораживая им обзор, — в ту самую минуту, когда люди в черных одеяниях появляются у стены лодочного сарая. Это самые умные из них — они обходили берегом, вместо того чтобы плыть от одного пирса к другому. Кальвинисты ломают дверь и бегут по лестнице, но обнаруживают, что мы исчезли. И окончательно убеждаются в нашем могуществе. Падают на колени, колотят себя в грудь и молятся, чтобы Бог избавил мир от таких, как мы.

Никто не видел наш прыжок. Капитан яхты слишком занят, пассажиры смотрят в сторону города, с удивлением разглядывая огни, пожарные машины и дым, который из черного сделался белым, когда пожарные принялись тушить пламя.

Мы не оборачиваемся. Плывем рядом, Анжела и я. В устье гавани я нахожу маленькую плоскодонку. У меня уходят все силы на то, чтобы втащить Анжелу в лодку, и она сворачивается на дне, измученная и запыхавшаяся.