Книга Дигитал - Олег Маркеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверно, потому что одного без другого не бывает.
— Жаль. — Эш опустила голову, но стволы по-прежнему твердо смотрели в цель.
Ронин ждал, заложив руки за спину. Пальцы нащупали рукоять кинжала, спрятанного за поясом. Он был уверен, что метнет Майошин на миг раньше, чем стволы выплюнут огонь.
— Эш, если очень хочется, стреляй! Только подумай, нас всего двое. Ты и я. Больше таких нет. Только ты и я. Другие не в счет.
Эш медленно развела руки в стороны. Разжала пальцы. Громко цокнули о бетон упавшие пистолеты. Один подпрыгнул и свалился за край плиты. Спустя четыре удара сердца раздался гулкий удар железа о железо.
— Do realy you want to quit? — пропела Эш дурацким голоском героини хентай. — Yes or no?[41]
Ронин не ответил. Пальцы соскользнули с рукояти кинжала.
— Ye-e-es! — по-птичьи вскрикнула Эш.
Она взмахнула руками, взвилась в высокий прыжок, на мгновенье зависла в пустоте, словно легла на воздух, ломко сложилась, как прыгун в воду, и…
Ронин закрыл глаза.
Эш падала вниз беззвучно. Камнем, мертвой птицей.
Прокатился гулкий удар о груду железного мусора. Протяжное эхо пролетело под потолком. Когда оно угасло, мертвую тишину тревожил лишь волчий вой сквозняка.
В «спальных» районах не спят, в них живут. А в душные летние ночи жизнь в них бьет ключом и пенится, как пиво из пластиковой бутыли.
Ронин вышел из машины и осмотрелся. Вокруг исполинскими термитниками торчали многоэтажки, сияя неспящими окнами, а воздух пах деревней: луговыми травами, лесной прохладой и ночным туманом.
Из парка доносился плеск воды и визгливый хохот. На берегу пруда горели костерки, тянуло острым шашлычным дымком. В черной воде мелькали голые тела. Мелкая рябь на воде играла отблесками, как чешуя рыбы.
— Живут же люди, — с завистью вздохнул Ронин.
Мимо медленно протащился милицейский «уазик». Сидевший рядом с водителем мент прижимал к животу огромный арбуз. Наряд свернул к пруду, скорее всего, уничтожать оброк, взятый с бесправных «арбузников», и растрясти на что-то более существенное разгулявшихся шашлычников. На чужака в черном с сумкой на плече внимания не обратили. Очевидно, из-за светлых волос.
Ронин неспешным шагом двинулся вдоль строя домов.
Поднял взгляд к небу. Вызвездило, как в деревне или на берегу моря. Небо было иссиня-черным, совершенно немосковским, все усеяно россыпями ярких, ясно видимых звезд. Между созвездием Кассиопеи и Большой Медведицы плыла низкая, яркая, со стальным отливом, звезда.
Ронин остановился. Прямо над головой проходила высоковольтная линия. Новый район, предмет гордости и престижа мэра, питался от собственной ТЭЦ, три трубы которой мигали алыми лампочками невдалеке.
Звезда легко, как шарик ртути, разделилась на четыре маленькие звездочки.
— Не повезло, ребята, — Ронин подмигнул звездочкам радара.
— И я говорю, американцы все небо засрали! Смотреть тошно, м-ля, — раздался испитый голос.
Зашуршала трава. На четырех конечностях на тротуар выбрался мужичонка в спортивных штанах и болтающемся на голом теле пиджаке. Не без труда перевел себя в вертикальное положение. При этом стал напоминать своего далекого предка австралопитека: голова маленькая, сутуленький, руки чуть ли не до колен. Колени тоже слабенькие, с остро выступающими коленками.
— Слышь, командир, дай рубь на пиво, — пробормотал австралопитек так, словно только вчера научился членораздельной речи. — Или сразу «чирик». Я тады себе водки куплю.
Ронин молча сунул в протянутую лапку комок банкнот, все, что частник дал сдачей с пятисотки.
Австралопитек тупо уставился на деньги. Долго и старательно шевелил низкими надбровными дугами. Наконец родил мысль:
— Я же помру!
— Уж постарайся, — усмехнулся Ронин.
Обошел крепко задумавшегося представителя местной фауны и двинулся дальше.
Надо было найти логово. Свое. Логово Хантера сейчас, наверняка, уже выгорело дотла.
Ронин знал, что в недрах юго-запада Москвы укрыт целый подземный город, многоуровневый бункер на сто тысяч человек строили на случай ядерной войны. Там есть все: жилые отсеки и производственные помещения, силовые установки, резервные системы связи, запасы провизии и оружия. Конечно, за давностью многое далеко от идеального состояния, но все же лучше, чем ничего. Главное, что в бетонных лабиринтах можно скрыться от радара и охотников. Одному протянуть в казематах не проблема. Но можно попробовать прожить и целой армией. В конце концов, именно для этого бункер и строился.
Из подземного города можно выйти на поверхность через тысячу замаскированных люков. Один такой Ронин знал.
Год назад в роще на окраине новостроек бывший сокурсник «накрыл поляну» по случаю командировки в Чечню. Был он из местных, квартиру дали от райотдела, на что и купился, и как старожил показал достопримечательность — обычный канализационный колодец, почему-то торчащий прямо в голом поле. С пьяных глаз полезли, прошли метров десять по трубе и наткнулись на бронированную дверь. Гидравлический замок на двери кто-то до них уже попробовал на слом. Дверь поддалась с полпинка. Но входить в совсекретный коридор не решились, слишком мало выпили для такого приключения. Но отчетливо запомнилось, что воздух в коридоре был сухим и теплым.
Знакомый из Чечни не вернулся. Остальные участники проводов были людьми случайными, за давностью никогда не вспомнят, с кем пили. Значит, быстро вычислить логово не смогут. А через неделю, когда он освоится в новом для себя мире, будет уже поздно.
За год район заметно разросся. Улица недостроенных домов, освещенных прожекторами, вытянулась до самой рощи. Пустые глазницы окон смотрелись бойницами, из которых на чужака уставились сотни целящихся глаз. То и дело зловеще вспыхивали бенгальские огни электросварки. Стальные цапли кранов, повизгивая лебедками, сновали между остовами башен.
Ронин посмотрел на вывеску универсама. Ниже желтой луны с логотипом светилась цифра «двадцать четыре». Долго думать не надо — круглосуточный. У входа, в импровизированном кафе под открытым небом, пьяно и громко гульбарила местная молодежь.
Он размышлял, стоит ли заскочить в последнюю торговую точку на пути в подземный мир, и если да, то что именно купить в дорогу, и краем глаза зацепил еще одну рекламу в глубине двора уже заселенной многоэтажки.
В темноте помигивали оранжевые буквы:
