Книга Голливудский участок - Джозеф Уэмбо

— Детектив, — добавил Уэсли, — возможно, это будет самый большой успех в моей жизни. Вызовите нас, пожалуйста.

— Можете быть уверены, — ответил Виктор, — что я вызову вас лично. Сегодня я не пойду домой, пока не поговорю с мистером Фарли Рамсдейлом и его подругой, которая называет себя Олив О. Рамсдейл. А вы, если хотите, можете сейчас поехать и поискать их в местах сборищ наркоманов. Возможно, у нас недостаточно улик, чтобы связать их с преступлением, но нам нельзя сидеть и ждать у моря манны небесной.

Айлия читала Козмо нотации, как ребенку, а он сидел с сигаретой, зажатой в желтых от никотина пальцах, охотно их слушая, поскольку своих идей у него не было.

— Пойми меня, Козмо, и поверь мне. Олив исчезла, а Фарли на ремонтном дворе Грегори не выйдет из своей машины. Не выйдет из-за тебя. Не думай, что все люди такие же глупые, как… — Она осеклась и продолжила: — Ты должен убить его в машине. За кладбищем автомобилей.

— Айлия, я не найду там места, чтобы спрятаться. Там пустынная дорога, на которой ночью не ставят машины. Где мне спрятаться?

— Подумай, — сказала Айлия. — Пошевели мозгами. После того как убьешь, отвезешь его на его же машине за милю от двора. Оставишь его там. Вернешься во двор и заберешь нашу машину.

— Как я вернусь? — прервал он ее. — Вызову такси?

— Нет, — возразила она. — Ни в коем случае! Хочешь, чтобы полиция узнала, что кто-то ехал на такси с места обнаружения трупа до ремонтного двора Грегори? Черт возьми, Козмо!

— Хорошо, Айлия. Извини. Я вернусь пешком.

— Потом мы с тобой поедем к Дмитрию. Ты положишь в карман бриллианты. Не слишком много. Отдашь бриллианты Дмитрию. Его человек проверит их. Ты скажешь, чтобы он принес деньги вниз, в ночной клуб, и отдал мне. Я буду сидеть в баре. Он даст мне деньги, я пойду в женский туалет и достану оставшиеся бриллианты из надежного места, куда спрячу их заранее. В ночном клубе много народу. Мы будем в безопасности.

— Но, Айлия, — сказал Козмо, — ты забыла о деньгах из банкомата.

— Нет, не забыла. Ты должен рассказать Дмитрию почти всю правду.

— Айлия! Он убьет меня!

— Нет, ему нужны деньги из банкомата. Скажешь, что знаешь, где найти Олив. Скажешь, что найдешь ее завтра. Скажешь, что мы заберем деньги и убьем ее. Привезем половину денег Дмитрию, как договаривались.

— Он очень рассердится, — сказал потерявший надежду Козмо. — Он убьет меня.

— Дмитрий хочет кого-то убить? Скажи, чтобы убил проклятого грузина, который всучил нам никуда не годную машину!

— А что будем делать завтра? Мы не сможем найти Олив и не сможем привезти деньги Дмитрию.

— У американцев есть одна пословица, Козмо. Я не уверена, что означает каждое слово, но догадываюсь об общем значении. Завтра мы уберемся из Доджа.[4]

У Пророка выдалась тяжелая ночь. У лейтенанта был выходной, и Пророку пришлось выполнять обязанности начальника смены, в том числе принять телефонный звонок от раздраженного адвоката, Энтони Батлера.

— Мистер Батлер, — сказал он, — детективы разошлись по домам, поэтому если вы позвоните завтра…

— Я весь день ждал ваших детективов! — закричал адвокат. — Точнее, моя дочь. Вы знаете, что ей подмешали наркотик в заведении под названием «Омарс-лондж»?

— Да, я взял рапорт и просмотрел, как вы просили, но я не детектив.

— Я разговаривал с вашим ночным детективом двадцать минут назад. Этот человек — идиот.

Пророк не стал с этим спорить, лишь сказал:

— Я лично прослежу, чтобы начальнику детективного отдела доложили о вашем звонке и чтобы он завтра прислал кого-нибудь к вам в офис.

— Человек по имени Андрей, который пытался отравить мою дочь, знает, что она села не в тот автомобиль. Ему, вероятно, известно и что вызывали полицию. А откуда мы знаем, что он не друг этих иранцев? Вероятно, он может их опознать. Что, если это грязный заговор с участием Андрея и иранских свиней? Я поражен, что никто до сих пор не приехал в «ГУЛАГ», хотя бы чтобы опознать Андрея.

— Если он действительно менеджер «ГУЛАГа», у него хорошая работа и он никуда от нас не денется, — ответил Пророк. — Он будет там завтра. А вы, как адвокат, должны понимать, как трудно будет доказать, что вчера вечером ей подмешали наркотик.

— Я хочу знать, был ли этот человек связан с подобными случаями, — сказал адвокат. — Сара — мой единственный ребенок, сержант. Сотрудник отдела безопасности нашей корпорации сегодня вечером будет сопровождать нас с дочерью в «ГУЛАГ». Если Андрей там, она покажет его, и мы запишем его фамилию и адрес. Я собираюсь испортить жизнь этому ублюдку с помощью или без помощи детективов Голливудского участка.

— Нет, мистер Батлер, — сказал Пророк. — Не нужно ехать в «ГУЛАГ» и поднимать там шум. Это кончится только крупными неприятностями для всех. Вот что я вам скажу: я сегодня вечером поеду туда сам и соберу все нужные сведения, на основании которых смогут работать детективы. Как насчет этого?

— Вы даете мне личную гарантию, сержант?

— Совершенно верно, — сказал Пророк.

Повесив трубку, Пророк вызвал в участок машину «6-Х-76» и принялся подробно изучать рапорт. Именно такие мелочные разборки утомляли его больше всего и заставляли чувствовать себя настоящим стариком. Если кто-нибудь спрашивал, сколько ему лет, Пророк всегда отвечал:

— Столько же, сколько Роберту Редфорду, Джеку Николсону, Джейн Фонде, Уоррену Битти и Дастину Хоффману.

Ему казалось, что эти нестареющие образы голливудских звезд смягчат то, что он видел в зеркале: глубокие складки, сбегающие по щекам к шее, свисающую кожу на подбородке, углубляющиеся морщины в уголках светло-карих глаз.

Но уловка больше не работала. Многие молодые копы спрашивали: «Кто такой Уоррен Битти?» Или: «В каких кинофильмах снималась Джейн Фонда?» Или даже говорили: «Джек Николсон — это тот невысокий старикан, который ходит на игры „Лейкерс“?» Пророк открыл ящик стола и отпил из флакона с антацидным средством. Когда в кабинет начальника смены вошел экипаж «6-Х-76», он спросил:

— Это так называемое похищение в «Омарс-лондж» — полное дерьмо, так?

— Оно дурно пахнет, сержант, — заметила Баджи. — Женщина настояла, чтобы мы составили рапорт о похищении. Угрожала подать в суд. Вызвала телерепортеров, но от них ничего не слышно — наверное, они тоже решили, что это лажа. По ее словам, ее отец — адвокат с политическими связями.

— Он только что звонил.

— Она актриса, — многозначительно произнес Фаусто.

В Голливудском участке это многое объясняло.

Пророк кивнул.