Книга Судьба боится храбрых - Андрей Имранов

— Почему ты так думаешь? И главное — почему ты в этом уверен? Ты же не можешь знать наверняка. Никто не может!

— Знать — нет… но законы… они одни, и они действуют везде, понимаешь? Даже там, где в них не верят, они действуют. Вот у нас, в моем мире, была одна страна, в которой правили волины…

— Ты же говорил, у вас нет волинов! — быстро перебил Арво.

— Теперь — нет. Да и раньше… это я только недавно понял, что они были. Сейчас же в такое просто никто не верит — что можно жить, питаясь солнечным светом, бегать по воде, не проваливаясь, и залечивать смертельные раны силой воли. В общем, была в нашем мире одна страна, которой правили волины. Только там их звали самураями. В подчинении у них были крестьяне и ремесленники, а подчиниться самурай мог только другому самураю. Про лук… ну про метательное оружие они знали, но пользовались редко и — не друг против друга, главным их оружием был меч. Шаретора у них вроде не было… а может, и был, во всяком случае, к понятию «долг» они относились куда серьезнее, чем евро… чем в других странах. Их страна была небольшой, а в остальном мире в них просто не верили. Поэтому они быстро поняли, что для сохранения привычного уклада жизни им следует изолироваться от остального мира, и так и сделали. Сотни лет ни один иностранец не мог к ним проникнуть, но главную опасность они пропустили — она шла изнутри. Поначалу все важные посты в этой стране занимали самураи, но потом — потом они ознакомились с западной моделью управления и решили, что она эффективнее. И стали ставить на важные посты хоть и талантливых, но простых людей. Самураи не боялись их, потому что главные посты продолжали занимать они сами. Вот только эти посты чем дальше, тем больше становились важными только на первый взгляд, а все реальные нити управления скапливались в руках у простых людей. Ты же знаешь, чем человек талантливей, тем с большим рвением он стремится свой талант реализовать. А как же еще реализовывать свой талант управленцам, как не усиливая свою власть? И, разумеется, первым препятствием на этом пути оказались самураи. И управленцы начали их уничтожать. Не напрямую, нет. Они натравливали одних самураев на других, вынуждали их делать то, что им несвойственно, уменьшали значимость постов, которые занимали самураи, принижали и искажали само понятие слова «самурай», и в конце концов старому строю пришел конец, а потом пришел конец и самураям — в них просто уже никто не верил, включая их самих. Последних самураев истребили метательным оружием, даже не дав им шанса скрестить мечи с врагом…

Тим замолчал, осмотрелся. Они уже прошли всю главную улицу и стояли сейчас в конце центральной площади. Сопротивления нигде не наблюдалась, Майса была захвачена.

— Дело в том, — сказал Тим, — что волины не рвутся к власти. Каждый из них четко знает свои пределы. Что будет, если слабый волин получит власть сразу над тремя деревнями? Да он тут же лишится двух, а возможно, и третьей заодно, причем специально для этого и делать ничего не надо — сложившаяся система сама придет в равновесие. Да и не получит слабый волин власти над тремя деревнями — ему и мысли такой не придет. А у обычных людей не так. Обычный управленец с удовольствием захапает и десять деревень, и даже сто. А чтобы сохранить власть над ними, он заведет себе двести подчиненных. И не остановится на этом, а будет рваться еще выше. И в этом — волины управленцам не противники. Если молодой волин растет в силе и хочет большей власти, что он сделает? Он пойдет и вызовет на поединок другого волина. Волины в основном просты и бесхитростны, как и всякие люди, привыкшие действовать грубой силой. Волину проще пойти и убить врага, чем строить сложные планы по его устранению. Поэтому они заведомо слабее простых людей-управленцев и обречены на поражение.

— Ты неправ, — сказал Арво, — я выслушал твои слова и буду их обдумывать, но ты неправ. Зачем управленцам уничтожать волинов?

— Потому что волины представляют для них угрозу одним своим существованием. Угрозу их власти, тому, что им ценнее всего. Ты этого не поймешь, у вас здесь этот яд — власть — выдается только маленькими дозами и только тем, кто умеет с ней обращаться. Поэтому властью здесь никто не отравлен. Но все это изменится в корне, если твоя мечта станет явью. И, сдается мне, ваши правители это понимают — все-таки про существование других миров вы знаете давно, и те, кому надо, наверное, уже знают все, что я тебе сейчас рассказал.

— Ты меня не убедил, — сказал Арво, — но мы поговорим об этом позже. Вон тот дом — кузница. Что ты хотел сделать с арбалетом?

Тим нахмурился. Какая-то мысль крутилась в голове, но никак не желала оформиться.

— Надо лук усилить, — сказал Тим, — и сделать их два. Один болт будет лежать сверху, как обычно, а второй — в прорези в цевье. Каждая тетива спускается своим спусковым крючком, вот, смотри…

Тим принялся пальцем чертить в пыли чертеж. Арво засмеялся:

— Пошли, сразу кузнецу расскажешь.

В Майсе они прожили дней шесть. Тима это беспокоило — дорога километрах в пяти, нагрянет ночью пяток волинов, да еще с магами в придачу, — и кранты Людям Дороги. Но Арво и в ус не дул — ходил по деревне с важным видом, цепляясь к крестьянам и ремесленникам с разными вопросами — бойцов искал. И даже нашел двоих. На взгляд Тима, Арво примерял себя на роль того самого управленца — не-волина, управляющего деревней, а может, и десятком деревень. Первые дни Тим был занят с новой моделью арбалета, поэтому посторонними мыслями не отвлекался. А вот потом — издергался весь, особенно раздражаясь тем, что Арво на его беспокойство внимания не обращал. Когда на шестой день они вдруг снялись и отправились к следующей деревне, Тим даже удивился. И обрадовался — он уже всерьез задумывался о том, чтобы бросить потерявшего осторожность Арво и отправиться в автономное плавание.

В следующей деревне — Рошасе — хозяин был в отлучке, и нападение произошло по старой схеме: налетели, сломили сопротивление, ограбили, смылись. Потом была деревня с волином, но затруднений нападение опять не вызвало: «двуствольные» арбалеты сработали на славу, утыкав волина болтами, «как ежа иголками», по выражению Инги. Потом было еще две деревни, в последней они напоролись на «лишнего», и поэтому неожиданного, волина (точнее, это он наткнулся на их арьергард), потеряли пять человек и одного торговца — того самого ученика, который собирался занять место Вана. Так прошло раймов семь. О Нальме, да и о женщинах вообще, Тим старался не думать, хотя взгляд нет-нет да и цеплялся за фигуры попадающихся по дороге девушек.

Тим уже задумывался о том, чтобы предложить Арво рейд на Хорт, когда Арво объявил, что следующей их целью намечен Арум. Тим даже не сразу понял, почему это название показалось ему знакомым. Но потом заволновался. С одной стороны, вроде бы все уже перегорело и остыло в нем, а с другой — он не раз просыпался внезапно с ноющим сердцем и лежал долгое время без сна, вспоминая теплую улыбку и веселый взгляд Нальмы. И вот теперь — опять Арум. «Не пойду, — решил Тим. — А если она не дура, то и сама не сунется». Но когда пришедший третьим фургон Арво встал на стоянку у деревни, поджидая остальных бойцов, Тим не выдержал. Последний фургон должен был подойти на следующее утро, атака была назначена тогда же. Пробормотав, что до утра он вернется, Тим отвязал лошадку от фургона, сам ее подседлал и, свистнув Рекса, рванул в лес. За полчаса доскакал до тропинки, потом притормозил лошадь и поехал шагом. Чем ближе становилась полянка, тем страшнее было на нее выезжать, но не ехать Тим был не в силах. «Если ее там нет, — решил он, — ждать и искать не буду. Уеду, и все». И тут же ветви деревьев отпрянули в стороны, открыв длинную полянку со стоящим у тропинки бревенчатым домиком.