Книга Зона сна - Олег Горяйнов

В дверь постучали: Серж.

– Марина Антоновна вас ищут.

Захватив речь, Стас отправился вслед за Сержем в кают-компанию. Марина ждала его там весёлая и оживлённая. Хоть до дивана и было всего пять шагов, ухватила Стаса под руку, прошлась рядом с ним. Уселись.

– Что же вы, Станислав, – сказала она с улыбкой, сверкая глазками, – договаривались поболтать с утра, а вы проспали, а потом совсем исчезли.

– Я, Марина Антоновна, речь написал, – сказал он.

– Вот новости! Какая ещё «Антоновна»? Мы вчера договорились по именам зваться.

Стас ничего такого абсолютно не помнил, но и признать потерю памяти не мог.

– Верно, – сказал он, – а разве это на сегодня тоже распространяется?

– И на сегодня, и на всегда, – засмеялась Марина. – Но речь тоже нужна. Это я вас так вдохновила? Я?

– Она ещё спрашивает, – воскликнул Стас, обращаясь к Сержу и недоумевая в душе. Серж улыбался, глядя на них пустыми глазами; ему было всё равно.

До обеда они правили речь, смеялись, вписывая всякие мелочи для «придания индивидуальности»; Марина гоняла Сержа то за Чегодаевым, то за Мими, то за министром; всех заставляла читать речь и нахваливала Стаса: вот какой умница наш князь!

А Стас радовался, какая умница Мими. Ни полсловом, ни жестом не выдала особости их отношений.

…С «записными женихами» Лёней и Геней Стас познакомился в первый же час пребывания на борту. Даже не то что познакомился: ему назвали их имена-отчества, а они, не пожелав даже руки ему протянуть, отвернулись и ушли, смеясь чему-то своему. И за весь первый день плавания он их видел, но не общался.

Они были сынками каких-то видных сановников; полковник Лихачёв сказал ему каких, но Стас во всю свою прошлую здешнюю жизнь, как и любой нормальный московский подросток, не интересовался происходящим в кругах более широких, чем дом, двор и школа, а потому фамилий представителей политической элиты не знал.

Было им лет по двадцать или около того, и внешне они выглядели, разумеется, взрослее Стаса.

Сейчас они стояли в пустом коридоре, возле того углубления, в котором прятался пожарный гидрант, и явно поджидали его. А он шёл к себе в каюту, с полотенцем на плече, и, отлично поняв, что ждут эти двое именно его, поравнявшись с ними, с улыбкой чётко произнёс:

– Добрый день, господа!

– Для кого добрый, а для кого и не очень, – угрожающе произнёс Лёня. – Ты, Стасик, зарываешься.

– О чём ты, Лёнчик?

– Какой я тебе Лёнчик! Я для тебя Леонид Петрович!

– Взаимно, Лёнчик, взаимно. Я для тебя Станислав Фёдорович.

– Мальчик не понимает, – сокрушённо сказал Лёне второй оболтус, Геня. – Придётся поучить. Взяли?

Они подхватили Стаса под локти и быстро понесли в конец коридора, куда-то на корму. В нём немедленно проснулись инстинкты бойца дружины князя Ондрия. Конечно, физически он был не тот, поскольку, даже впервые попав к князю, имел массу тела раза в два больше, а затем постоянными нагрузками ещё и накачал мышцы, – но выучка есть выучка. Они держат ему руки? Что ж, вывернувшись всем телом, он обхватил Лёнчика ногами, дёрнул, и тот упал, а вслед за ним и Геня, а Стас, не медля ни секунды, схватил обоих за лодыжки и быстро потащил к лестнице, ведущей на среднюю палубу. Здесь, не останавливаясь, он развернул Геню головой вперёд и сунул в проём в полу, а затем обернулся к сидящему на полу Лёне.

– Какого дьявола вам от меня надо, придурки? – взяв его за ворот рубашки, спросил он, пока Геня со стуком сыпался вниз по лестнице.

– Ты лезешь в чужую пьесу, – прохрипел Лёня. – Тебе с Мариной ничего не светит, неужели ты этого не понимаешь? – и зачем-то добавил слово «сука», после чего мгновенно получил кулаком в челюсть и отправился вслед за Геней вниз головой на среднюю палубу.

Оттуда послышались крики стюардов, озадаченных регулярностью падения элитных пассажиров с лестницы, а Стас, отряхнув ладони, пошёл куда шёл – то есть к себе в каюту. В мире определённо что-то было не так. Отчего-то Андрей отвешивал ему сомнительные комплименты. Отчего-то Марина была с ним непривычно ласковой. Отчего-то Мими вела себя, для их ситуации, ненормально холодно. Отчего-то два бонвивана решили на него напасть. Видимо, произошло нечто, чего он, Стас, не знает, а он предпочитал контролировать обстановку вокруг себя, что требует, разумеется, знания всех нюансов.

Тёплое августовское солнышко перекатывалось от кормы к носу; выставка стала на полдня ближе. Стас предложил, чтобы от художников на открытии сказали слово баталист Юстин Котов, георгиевский кавалер, и Никита Палыч Скорцев, друг и боевой товарищ французского премьера Саважа. Ведь мадам Саваж наверняка будет на выставке в составе французской делегации, не так ли?

Тут-то и выяснилось, что картин Скорцева никто не видел и в буклеты они не попали, поскольку означенный Скорцев числится не в основном составе делегации, а в дополнении. Не предоставил он и цветных фотографий. Впрочем, это понятно: откуда ему взять денег на такую роскошь? А когда теперь к нему пристали, утешил только тем, что у него «где-то там» должны быть фотографии чёрно-белые.

После обеда опять собрались в кают-компании, впятером; ждали, ждали, начались уже шуточки про «семеро одного не ждут», пересчитывались, смеялись. Пришли смурные видом Лёня с Геней, и их стало семеро, что увеличило интенсивность смеха остальных. Наконец приковылял Скорцев, принеся размытые какие-то, нечёткие фото: еле нашёл, говорит.

– Сами, должно быть, снимали? – вежливо поинтересовался Андрей Чегодаев.

– Что вы! – не понял юмора художник. – Я и не умею совсем. У меня и фотоаппарата нету.

Судя по этим изображениям, картины Скорцева были совершенно ужасны; или в цвете оно и ничего?.. Вряд ли, – думал про себя Стас. Если он намерен их там распродать, то, пожалуй… ну, может милостями премьера…

Среди прочего был целый триптих: на левой картине кто-то по-пластунски ползёт в кустах, на правой аляповатые взрывы и покойник, а на центральной – конный отряд. Прямо на зрителя на могучем коне скачет могучий всадник с могучими усами, а за ним ещё двое.

– Что всё это значит? – спросил Стас.

– Это мятежный отряд вахмистра Степана, – ответил Скорцев так, будто удивлялся, что кто-то мог не распознать сюжета. Но Стасу это мало что дало, и он продолжил свой допрос:

– Что за вахмистр и чем знаменит его отряд?

– И вы, юноша, представлялись мне знатоком истории! – усмехнулся художник. – Степан, русский народный герой, со своим отрядом сделал попытку спасти императора Павла Петровича во время заговора 1801 года.

– Понятно, – сказал Стас вздыхая. В душе ему было жалко старика. Мало что живописец он никудышный, так ещё и путаник. Но с другой стороны, как сам он говорил, это не уничтожает того факта, что он ветеран войны, да и человек в целом хороший. Не строй теории на частном случае. Да-с…