Книга Кидалы в лампасах - Сергей Донской

Подобно навозному шару, взлелеянному жуками-скарабеями.

Впрочем, Завадский был бы возмущен до глубины души, если бы кому-то вздумалось сравнить его с навозным жуком. Всю грязную работу выполняли мелкие сошки. Что касается участия Завадского, то он просто писал свои резолюции на соответствующих документах. Основная ответственность ложилась при этом на заместителей, подписывавших платежные ведомости. Беспроигрышный вариант.

Скажем, сливочного масла в округе закупалось на 7 % свыше нормативного количества, а картофеля и овощей – на 7 % меньше, что в конечном счете позволяло всем заинтересованным лицам включать в свой рацион уже не мерзлую картошку с прогорклым маслом, а гораздо более калорийные и качественные продукты. То же самое происходило при закупке грузинских горюче-смазочных материалов, которые в России обошлись бы на четверть суммы дешевле. Или взять приятный процесс списания боевой техники, тоже проводившийся на сугубо коммерческой основе. Например, при подрыве бронетранспортера на фугасе можно было «замутить» такое количество имущества, которое не умещалось в пятитонном самосвале.

Казалось бы: не ерепенься, служи отечеству, благодарно принимай любую пору года, отращивай брюшко и благородные седины. Но Завадскому надоело работать по мелочам. Запланированная военная операция в Чечне должна была стать последней и самой блестящей в его карьере. Сколько дум было передумано, сколько бессонных ночей проведено за тщательнейшей разработкой финансовых схем, подбором надежных кадров, просчитыванием оптимальных объемов прибыли, способов ее перераспределения. В результате план операции превратился в мину замедленного действия, в пороховую бочку под задом Завадского.

Опаршивело русское офицерство, растеряло представления о чести, о взаимовыручке, о долге, наконец. Нашкодил – и в гроб, а ты тут за него отдувайся, выкручивайся.

– Не по понятиям ты поступил, Павлуша, ох не по понятиям, – прошептал генерал, ерзая в кресле и тоскуя о том, что не он лично разрядил пистолет в безмозглую голову Конягина.

Водка и кабанья охота – вот что погубило этого талантливого в общем-то офицера. Ему бы жить и жить, полезного опыта под руководством Завадского набираясь, а он пулю себе в висок пустил. «Одно слово: мудак. Таких в разведку не берут, добрым словом не поминают. И нет им прощения от боевых товарищей», – сурово заключил Завадский.

Весть о самоубийстве его заместителя уже разнеслась по всем средствам массовой информации, скоро начнутся проверки, инспекции, комиссии. Да и личный доклад министру обороны не за горами. Можно ли в такой нервной обстановке продолжать начатое? Конечно же, нет. Тем более что не исключена утечка секретной информации, несмотря на то что своевременное вмешательство Завадского предотвратило полную катастрофу.

Отпуск, конечно, пошел коту под хвост, но что же тут поделаешь, если начальник штаба военного округа ни на кого положиться не может, все должен делать сам.

Ввинтив палец в ушную раковину, Завадский снова уставился на экран, мягко светящийся перед глазами.

При подготовке операции автомобильной службе необходимо решить следующие задачи…

– Какие, к хренам собачьим, теперь задачи! – выругался он. – Задача теперь одна: уцелеть. Чтобы и грудь в крестах, и голова не в кустах. Уф…

Прочистив второе ухо, Завадский попытался успокоиться. Поводы для беспокойства, конечно, есть, но паниковать не стоит. Как поется в одной хорошей песне: «а помирать нам рановато».

Конягин со своим длинным языком и проспиртованным мозгом лежит в морге. Если он и способен давать какие-либо показания, то лишь на Страшном суде, а военная прокуратура привыкла руководствоваться иными фактами, сугубо земными. Ушлого спецназовца Хвата, раздобывшего в Чечне не только похищенный компьютер, но и безымянную хакершу, больше нет. По утверждению полковника, командовавшего вертолетным звеном, его, болезного, смешали с овечьим дерьмом, и, что приятно, вылет всегда можно преподнести под соусом военной операции, направленной против террористической группировки.

– Какие ко мне могут быть претензии? – спросил Завадский у выпуклой морды монитора. – Никаких претензий, – ответил он сам себе. – Через месяц-другой шум уляжется, вонь рассеется, все войдет в наезженную колею. И тогда домкратов меч не будет нависать над моей головой.

Гадая, как правильно называется этот чертов меч: домкратов или как-то еще, начальник штаба выключил компьютер и стал набирать номер домашнего телефона. Ему почему-то захотелось скушать на ужин настоящий домашний пирог, с пылу, с жару.

О чем и было заявлено взявшей трубку супруге. После чего, оставив все свои тревоги и сомнения в служебном кабинете, генерал Завадский отправился домой, и выражение его лица было полно достоинства, как у человека, с честью носящего свою фамилию.

* * *

– Дядя в гневе, – сказал Ильяс по-чеченски. Мобильный телефон, по которому он только что разговаривал с Русланом Гелхаевым, был предусмотрительно отодвинут подальше. Как будто это была коробочка, наполненная скорпионами.

– Почему? – скучно спросил напарник, Марат Качмазов, с которым Ильяс приехал в эту глушь, в этот никчемный осетинский городок Моздок.

Прежде чем ответить, Ильяс прошелся по скрипучим половицам гостиничного номера, бесцельно выглянул в окно, так же бесцельно сплюнул вниз.

– Все дело в этой сучке Алисе, которую мы привезли сюда, – сказал он наконец. – Она сбежала от Черного Ворона. Дядя опасается, что теперь ее длинный язык может нанести вред его репутации.

– Каким образом? – спросил рассудительный Марат. – И как могла эта девка удрать от самого Черного Ворона?

– Там произошла какая-то заваруха. Много убитых. Подробностей я не знаю, но Алиса выбирается из Ичкерии с мужчиной. Дядя велел нам кататься вдоль границы и пытаться ее перехватить. Он там в Москве думает, что это так просто. – Ильяс начал закипать. – А мы на каждом посту станем деньги отстегивать, чтобы нас пропускали.

– За провоз оружия много берут, – вздохнул Марат. – Не напасешься.

– Вот именно. Знаешь, я очень уважаю своего дядю, но у него на плечах гнилая тыква вместо головы.

– Это плохо.

– Это даже хуже, чем ты думаешь, – продолжал горячиться Ильяс. – Старик совсем выжил из ума. Заимел привычку хватать самых своих верных, самых преданных людей за нос.

– Зачем? – поразился Марат.

– Чтобы дергать их, щипать, делать больно. А может, вообще оторвать нос хочет.

– Но зачем, зачем?

– Вот ты у него спроси, зачем. Когда вернемся.

– Мне кажется, нужно обязательно разыскать эту Алису, – озабоченно произнес Марат, садясь на кровати, на которой он до этого лежал.

– А мне кажется, что мы должны сидеть в гостинице и не дергаться, – возразил Ильяс. – Я своего дядю хорошо знаю. Он побушует немножко, а потом успокоится. Позвонит и скажет: возвращайтесь домой, мальчики.