Книга Вармастер. Боярская стража - Сергей Извольский

ее под себя и срывая одежду, но это происходило где-то на периферии, как будто за стеклянной стеной.

— То есть за нами следят давно? — посмотрел я в такие глубокие сейчас голубые глаза.

— Да.

— Это так важно?

— Очень важно.

— Чем?

— Дьявол кроется в деталях. Сам не догадался еще?

— Нет.

— Скажи, сколько тебе лет?

Тему Белоглазова сменила резко, молодец — застала врасплох.

— Я не знаю.

Не соврал, как обычно. Сколько там моих старых, плюс еще новые местные — просто не успел посчитать, не думал об этом. Но боярыня молодец, как красиво подловила — задай вопрос чуть по-другому, я бы проговорился. Лишние вопросы не нужны, так что не давая Белоглазовой спросить что-либо снова, я пустился в объяснения.

— Пламя изменило меня более чем серьезно. И знаешь, есть стойкое ощущение, что мне много-много лет. Я реально как в той самой поговорке: молод телом, но стар душой. При этом иногда у меня проскальзывает невероятное ребячество, когда я совершаю поступки свойственные подростку.

— Как тебя зовут по-настоящему?

— Я этого не помню. У тебя есть теория, что со мной случилось?

— Что?

Оу-оу, а она ведь только что едва не шагнула за черту, как и я совсем недавно — протянула руку к тем самым пуговкам, расстегнув одну, но опомнилась, отдернула видимым усилием.

— Теория. Что со мной случилось, как ты думаешь?

— Тебе выжгло душу, наполнив ее эхом взрослого сознания Вартенберга. Почему ты меня не целуешь?

— А должен?

— Да!

— Это часть твоего плана?

— Да. За нами наблюдают уже несколько дней и ни разу мы не вели себя активно, все прогулки проходили в спокойном режиме. Для того, чтобы сорваться в безрассудную скачку нам нужен повод, иначе могут возникнуть подозрения! Ты давным-давно должен был меня поцеловать! — Белоглазова говорила негромко, но очень эмоционально. Буквально кричала шепотом.

— Я пока тренируюсь, сдерживая себя. Не уверен, что если начну, то смогу удержа…

Белоглазова заставила меня замолчать довольно нетривиальным способом, вновь навалившись на меня и заставляя упасть на спину. Губы у нее оказались влажные, со вкусом вишни. Я обнял девушку за тонкую талию, она прижалась ко мне всем телом, так что я почувствовал гулкие удары ее сердца. Нетерпеливая страсть охватила обоих, мы жадно целовались. При этом словно балансировали на краю, удерживаясь от следующего шага — и ведь все отодвинутое на задний план влечение в этом не участвовало, мне и с чистым разумом было сложно удержаться.

Дыхание Белоглазовой постепенно учащалось, она вдруг глухо застонала. Я повел рукой по облегающей ягодицы эластичной ткани, повернулся, заставляя девушку завалиться на бок. Наши губы разомкнулись — Белоглазова спрятала лицо, а я слегка закусил губами ей мочку уха. Ладонь скользнула по внутренней стороне бедра, потом выше, задержалась на горячей от жара тела ткани. Напрягшаяся в моих объятьях боярыня вдруг с негромким криком выгнулась и крупно задрожала, прижимаясь еще крепче. Похоже, она из тех девушек, кто не только получает удовольствие в ходе процесса, но и может досрочно финишировать еще до старта. Впрочем, наше восприятие сейчас усилено крымским афродизиаком, так что не знаю насколько он искажает сознание — может она только под магическим воздействием становится столь чувственной.

— Варвара Александровна! Варвара Александровна!

Вот и подоспела группа нашего сопровождения, пары минут не прошло. Страховка, наверняка рассчитана Белоглазовой заранее — чтобы мы, если что вдруг, не зашли слишком далеко. Что сейчас, собственно, все-таки и произошло.

Белоглазова — растрепанная, взволнованная, заполошно вскочила на ноги, своротив угол шатра, опрокинула ведерко с шампанским. Не оборачиваясь на меня, едва не упав на подгибающихся ногах, она быстро направилась к своему скакуну — слегка пошатываясь, как пьяная. Не дожидаясь меня вскочила в седло, и ее серый пегас резво устремился прочь.

— Уберите здесь, — показал я толпящимся вокруг людям, и добежав, заскочив на своего огненного пегаса. Когда помчал за серой боярыней, зверь оставлял за собой огненный след — вот это интересно, почему.

Серый конь боярыни маячил впереди и догоняя ее я понимал, что все было так и задумано. Случается поцелуй, мы смущаемся и убегаем, а свита остается на месте. Исполнение в деталях по факту несколько отличалось, но это же не важно?

Впервые за все время наших прогулок Белоглазова выступила по серьезному, появилось даже опасение, что могу не догнать. Но нет, дистанция между нами постепенно сокращалась. Девушка впереди меня скакала, приподнявшись в стременах и припав к гриве, так что вид сзади мне открывался просто великолепный. Мог с ней сравняться, но предпочел задержаться в хвосте, не делая попыток обогнать.

Шальной дух явно накрыл боярыню, но она контролировала себя — я видел и чувствовал, что бег серого пегаса постепенно замедляется. В намеченном месте Белоглазова притормозила — причем так резко, что я едва мимо не пролетел. Пришлось резко осаживать своего пегаса, а он возьми и встань на дыбы. Зрелище получилось — затормозил я так, что огненный конь проехался на задних ногах, оставляя за собой пламенеющий след горящей земли.

Раскрасневшаяся Белоглазова подала своего серого зверя вперед, так что мы встали стремя в стремя, только кони в разные стороны смотрят. А вот девушка на меня не смотрит — грудь бурно вздымается, щеки алеют румянцем, взгляд блестящих глаз устремлен вдаль.

— Как насчет стипль-чеза? — показывая на виднеющийся в паре километров минарет, обратился я к боярыне. Пуговички, кстати, так и расстегнуты все кроме одной.

— Приз? — вдруг поинтересовалась Белоглазова, машинально подняв руку к вороту — заметила мой взгляд.

— Победивший загадывает желание.

— Согласна, — кивнула Белоглазова и тут же пришпорила коня, улетая вперед. Не очень честно, с другой стороны и правил оговоренных нет. Несколько секунд я потерял, разворачивая своего зверя, так что боярыня значительно оторвалась. На чистой дистанции было бы проблемой, но вот сейчас — бешеная скачка по незнакомой пересеченной местности, даже в плюс. Позиция за лидером несет преимущество в том, что наблюдая за впередиидущим можно увидеть оптимальный маршрут. Чем я и пользовался, постоянно сокращая разрыв.

На приличной скорости мы миновали несколько лугов, взметая брызги пересекли оросительный канал — провожаемые взглядами десятков работающих на земле людей. Больше на меня смотрели, потому что мой конь после преодоления водной преграды оставил за собой густые облака пара.

Перемахнули несколько изгородей, вновь пролетели через поля, оставляя просеку на хлопковом поле — коробочки еще