Книга Всё, всегда, везде. Как мы стали постмодернистами - Стюарт Джеффрис

писал Бодрийяр, заключалась в том, что это будет чистая война с высокоточными бомбами, которые поразят свои цели с минимальным риском для пилотов или мирных жителей внизу. Бодрийяр считал, что это вздор. Эта опереточная мечта о «чистой» войне, по его мнению, была сродни тематическому городу-парку Эпкот Уолта Диснея, закрытым поселениям или ужасающей фикции в Шоу Трумана, симптомом западного заблуждения, что передовые технологии и правильный дизайн смогут удерживать нежелательные элементы (вирусы, кровь или арабов) за пределами их мира.

С того дня, как 1 ноября 1911 года итальянский лейтенант Гавотти сбросил со своего аэроплана четыре четырехфунтовые гранаты на турецкие войска в Ливии, мечта об уничтожении врагов с воздуха с минимальным риском для своих солдат и офицеров всегда была в фокусе военных инноваций. Если, отбросив возмущение, прочесть эссе Бодрийяра в этом контексте, то его утверждение о нереальности войны, в которой Ирак в основном без ущерба для себя утюжила с неба авиация западной коалиции, кажется менее безумным. Более того, после Войны в Персидском заливе западные фантазии о «чистой» войне получили дальнейшее развитие благодаря технологическим инновациям: политика применения для бомбардировок афганских деревень беспилотников, управляемых операторами, попивающими кофе в Неваде, уходит своими корнями в колониальную политику истребления «дикарей» с воздуха. Но, как утверждал Свен Линдквист в своей книге История бомбардировок, дроны дешевеют[416]. Возможно, в недалеком будущем Неваду будут бомбить беспилотники, управляемые из афганских деревень.

В промежутке между книгами о пустынях реальности и виртуальной Войне в Заливе Бодрийяр совершил путешествие по Америке, где обнаружил себя посреди еще одной пустыни. Первоначально он планировал посетить Калифорнию, чтобы исследовать идею о том, что это место было «испытательным полигоном симуляции» и что именно американское государство первым внедрило то, что вскоре распространилось по родной Бодрийяру Европе в форме обратного колониализма. Но его ошеломили пустынные пейзажи, которые он увидел на американском Западе.

Америка, опубликованная в 1986 году, по содержанию повторяла то, что уже делали Алексис де Токвиль, Д. Г. Лоуренс и Жан-Поль Сартр, то есть была аналитическим докладом европейца о путешествии по Соединенным Штатам применительно к своей стране. Демократия в Америке Де Токвиля, написанная в 1835–1840 годах, выражала убеждение, что Франция быстро движется к полному социальному равенству и что именно демократическая Америка, а не британская конституционная монархия предоставила модель для этой трансформации. Книга Бодрийяра была проникнута аналогичными идеями: он считал, что Европа станет американизироваться, к лучшему или к худшему.

С самого начала он считал Америку нулевой страной в плане культуры — пустыней, не идущей ни в какое сравнение с Европой. Это выглядело почти как если бы он перед своим путешествием создал компьютерную симуляцию Америки и, ступив на ее реальную землю, начал использовать эту симуляцию в качестве иллюстрации того, что хотел увидеть: «Американская культура — не то чудесное средство, которое у нас потребляют в сакраментальном ментальном пространстве и которое имеет право на свое особое место в сознании и периодических изданиях. Культура здесь — это пространство, это скорость, это кино, это технологии. Она аутентична, если мы вообще можем так сказать о чем-либо»[417].

Он писал об американцах как о людях «наивных», хотя, как утверждает Джефф Дайер в своем предисловии к Америке, здесь наивен был сам Бодрийяр, «учитывая, что, по крайней мере со времени окончания Второй мировой войны, американцы занимали высшие места во всех видах культурных состязаний»[418]. Дни, когда Европа могла свысока смотреть на Америку, а Америка была вынуждена завидовать культурной изысканности Европы, давно прошли. И всё же, несмотря ни на что, в книге, которая представляет собой серию удивительно безответственных цветистых риторических заметок, которые, если вы в лирическом настроении, покажутся вам поэтически проницательными, однако, в противном случае, могут выглядеть типичными для современных французских философов безапелляционными утверждениями, без аргументов и извинений, Бодрийяр продолжает нести возвышенную чушь. «Америка — не сновидение, не реальность, — писал Бодрийяр. — Америка — гиперреальность. Она гиперреальна, поскольку представляет собой утопию, которая с самого начала переживалась как воплощенная»[419].

Понятно, что рассуждения подобного сорта приводили в бешенство некоторых критиков. Высказывались предположения, что он зря пересек Атлантику, поскольку не смог рассмотреть на той стороне Америку, увидев лишь себя. Даже его редактор Марк Постер посчитал, что автор зашел слишком далеко.

Написанное Бодрийяром заслуживает нескольких критических замечаний. Он не смог определить ключевые термины… Его стиль письма излишне гиперболичен и декларативен, зачастую ему не хватает последовательного систематического анализа, там, где это уместно. Он излишне полагается на свою интуицию, отказываясь квалифицировать или ограничивать свои утверждения. Он пишет о конкретных персональных впечатлениях, телевизионных образах, как будто всё остальное происходящее в обществе не имеет значения, экстраполируя из этого ограниченного примера мрачный взгляд на весь мир. Он игнорирует противоречащие этому доказательства[420].

Всё это правда, но в философствовании Бодрийяра на основании проплывающих за окном автомобиля пейзажей есть метод. Америку определенно можно читать как симптом того, что он критикует. Его книга была столь же оторвана от реальности, как и ее предмет. Она сама по себе представляла третий порядок симулякра, который не обязательно должен иметь какое-либо сходство с чем-то, существующим в реальном мире. Поэтому американцы могут резонно заявить, что его книга точно так же не имеет отношения к реальной Америке, и поэтому наблюдения и выводы, сделанные в ней, не имеют к ним никакого отношения.

Другие философы тоже находили в Америке постмодернистскую гиперреальность, но они не делали открытия о ее вездесущности, как Бодрийяр. Например, его коллега по туризму в гиперреальность, Умберто Эко, писал о своем паломничестве в поисках «абсолютной подделки», под которой он имел в виду имитации, не просто воспроизводящие реальность, но пытающиеся улучшить ее. Итальянский профессор сообщает в эссе Путешествие в гиперреальность, что обнаружил в Музее восковых фигур «отреставрированную» Венеру Милосскую — с руками. Однако конкретно то, чего он искал, Эко обнаружил в двух «абсолютно ненастоящих городах» — Диснейленде и Мире Диснея, с их искусственными замками и роботами-аниматронами.

Посетив эти подделки, он обнаружил, что реальность разочаровывает. Эко желчно отметил, что во время путешествия по настоящей Миссисипи река отказалась показать ему своих пресловутых аллигаторов, тогда как на искусственной реке в Диснейленде аниматронные имитации животных услужливо позировали ему. «Когда <…> вы попадаете из игрушечного Нового Орлеана Диснейленда в настоящий, <…> где капитан колесного парохода предупреждает, что здесь можно увидеть крокодилов, которых в итоге вы не видите, не исключено, что тогда вы с грустью вспомните про Диснейленд, где, чтобы посмотреть на диких животных, их не