Книга Горное безумие. Биография Скотта Фишера - Роберт Биркби

темой программы является вопрос, как сходить в туалет на горе, похоже, это главное, что беспокоит Шона Кемпа. Вися на скале, Скотт демонстрирует, как можно оставаться на страховке, даже когда снимаешь альпинистскую обвязку, чтобы облегчиться. В этом моменте чувствуется комический потенциал, но Скотт серьезен. «Это несложно, – говорит, – но если нужно сходить в туалет, стоит помнить, что можно упасть». Он продолжает работать: счищает снег и объясняет, как спускаться на страховке. С помощью ледоруба Скотт загоняет в склон якорь, цепляет к нему карабин и закрепляет веревку. Он работает быстро, без лишних движений. Он проделывал это тысячи раз. «Теоретически страховка должна держать меня, моего напарника, всю мою команду, – обращается Скотт к зрителям, натягивая веревку для проверки. – Эта штука должна удержать автомобиль». Скотт встает на край обрыва и медленно спускается по веревке к основанию скалы. «Хочу увидеть, как Шон Кемп проходит этот склон!» – восклицает он.

Не так давно я посмотрел запись этого эпизода – спустя лет десять после того, как он был снят. Скотт наслаждался отдыхом в горах, веселился со своими спутниками и делал свою работу. Суперзвезду NBA вряд ли превратишь в альпиниста, но даже в искусственной обстановке телешоу Скотт с удовольствием делился своей страстью к горным приключениям. Приятно вспомнить, сколько энтузиазма и радости он излучал. И невозможно не задаваться вопросом, что он думал обо всем, что с ним происходило. Даже на видео он говорит, что стал смотреть на некоторые вещи иначе. «Когда я был молодым, занимался скалолазанием ради адреналина, и когда добирался до вершины, то кричал: “О-О-О-О! Как классно я смог пролезть этот маршрут!” – говорит он на видео. – Сейчас я хочу лазать с таким контролем, чтобы не бояться».

У Скотта за плечами было восхождение на Эверест. Его основной жизненный план – стать альпинистом и увлечь других людей горами – вел его по жизни с четырнадцати лет, и вот наконец он оказался на высочайшей вершине мира. Он справился с этой задачей, но она поставила его перед вызовом, возможно, еще более трудным. Что теперь? Он был не одинок в поисках ответа.

«Я полагал, что могу работать гидом до конца дней моих, а могу найти новую сферу деятельности и добиться результатов, – говорит Стив Горил о размышлениях о карьере после восхождения на Эверест со Скоттом. – Я подумал, что, пожалуй, можно использовать разум больше, чем тело, и, возможно, это принесет больше дохода. И у Скотта, и у меня был лейтмотив жить в горах. Однако после Эвереста я был готов двигаться дальше».

Скотту было почти сорок. Он знал альпинистов, которые продолжали добиваться успехов и после сорока, и он мог бы стать одним из них, но он уже двадцать лет занимался скалолазанием и альпинизмом, и годы начали брать свое. Тело было все в шрамах – от операций на коленях, бедре, животе, лодыжке и лице. Оба плеча вывихнуты, одно из них многократно, и оба пришлось восстанавливать тоже с помощью хирургов. Порою Скотт просыпался по ночам из-за хронического кишечного расстройства, которое, как он сказал мне, наверное, подхватил много лет назад в Азии, оно упорно не поддавалось лечению.

Годы не щадят, и, хотя мы можем давать себе обещания, наши ноги и легкие не всегда смогут их выполнить. Возможно, Скотт еще не ощущал этого, но он стоял на пороге, когда начинаешь сталкиваться с реалиями старения. Людям, живущим физическим трудом, трудно смириться с тем, что силы постепенно уходят. Это может стать шоком для профессионального спортсмена уровня Шона Кемпа. Это трудно воспринять альпинистам-высотникам. Однако по крайней мере на записи Скотт кажется способным смотреть на все сквозь пальцы. «Большие горы больше не таят в себе столько приключений, – сказал он автору Northwest Wilderness Journal вскоре после возвращения с высочайшей вершины мира. – Эверест – это почти то же самое, что и К2, и Броуд-Пик; я буду продолжать заниматься альпинизмом, это мое, и я хорош в этом, но есть и другие идеи, не менее авантюрные». Он видел себя альпинистом еще лет пятнадцать, а затем, где-то в пятьдесят пять, планировал всерьез заняться профессиональной фотографией, которой уже увлекся на уровне хобби. Скотт раздумывал о том, чтобы проводить больше времени на Аляске, побывать на Баффиновой Земле, возможно, отправиться на Северный полюс. Он также мечтал о поездке в Африку с семьей. «Стоит отправиться в Серенгети с детьми, это будет здорово – играть в бадминтон и гулять среди львов и зебр», – сказал он журналисту.

Скотт любил проводить время с Кэти Роуз и Энди, и они радовались вниманию, которое он им уделял. Но высотный альпинизм по-прежнему отрывал его от семьи на недели, а порой и на месяцы. За девять лет жизни Энди Скотт лишь дважды побывал на его дне рождения – в мае, когда в Гималаях самый разгар сезона восхождений. Джинни всегда устраивала для Энди специальную вечеринку, когда Скотт возвращался домой из экспедиции в конце мая или начале июня, но это, конечно, было далеко не то же самое.

Кэти Роуз в возрасте четырех лет была прекрасна – такая же бесстрашная, как и Скотт, и, похоже, она была единственным человеком, который мог с ним сладить. «Кэти Роуз!» – сурово говорил Скотт, собираясь отчитать ее за какой-нибудь проступок. Она «упирала руки в боки» и стояла на своем, хотя ростом едва была ему выше колена. Скотт не выдерживал, разражался смехом и подхватывал дочь на руки.

Чтобы подготовить детей к длительным отлучкам отца, Скотт и Джинни делали им календарные коробочки, на которых писали даты. Каждый день, когда Скотта не было дома, Энди и Кэти Роуз отклеивали бумагу с очередной коробочки с числом месяца, а внутри находилась какая-нибудь маленькая безделушка или игрушка. Дети тоже сделали молитвенные флажки с отпечатками своих рук и тотемами, которые они выбрали для представления себя и своей семьи. Скотт вешал эти флажки в своей палатке в Гималаях, а фотографии детей клал возле спального мешка. «Мне плохо, когда семья скучает по мне, – говорил он репортеру Northwest Wilderness Journal, – но не могу сказать, что я тоскую. Я живу там, где нахожусь». В заключение интервью он рассказал, как его профессия влияет на него самого и его близких. «Теперь последствия моих действий имеют большое значение, – сказал он. – Я всегда думал, что я альпинист и умру альпинистом. Теперь я просто не хочу умирать».

В карьере Джинни тоже начались серьезные перемены. Она работала в авиакомпании Alaska Airlines с 1982 года и в 1986 году стала командиром