Книга Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха - Роберт Кочарян

возникнуть страх от осознания того, что он совершил непоправимое. По разговорам и поведению террористов заметил, что возбуждение постепенно спадает. Надо было ждать. Штурм зала мог бы привести к новым жертвам: преступникам после содеянного терять было нечего. Как человек, взявший на себя руководство операцией, я осознавал, что не должен допустить этого.

А пока мы продолжали переговоры, шаг за шагом добиваясь маленьких уступок. Раненых уже отпустили, теперь надо было убедить террористов вынести трупы – они согласились. В общем, все происходило точь-в-точь, как много раз видел в кино. С той лишь разницей, что сейчас я оказался не зрителем, а одним из действующих лиц. И я только что потерял двух близких мне людей, с которыми делил хлеб-соль в самые трудные и опасные годы: Вазгена и Леонарда.

В эти часы мне позвонили Ельцин и Шеварднадзе, спросили о ситуации, выразили поддержку и предложили помощь. Я поблагодарил их и кратко, двумя словами, обрисовал положение. Через час мне доложили, что ждут прибытия подразделения «Альфа» из России, которое прилетает по поручению Ельцина. Я распорядился разместить их вместе с нашим спецназом министерства нацбезопасности. Позвонил мне и Тер-Петросян, сказал, что понимает сложность ситуации и выражает свою поддержку. Я поблагодарил его и подумал, что надо будет с ним встретиться после того, как все уладится.

Я поставил задачу взять всех пятерых террористов живыми. Это было важно еще и потому, что к тому моменту я уже понимал: для меня начались большие проблемы. За всю ночь, пока шли переговоры с преступниками, а заложники находились в зале, я так и не смог найти министра обороны Вагаршака Арутюняна и министра внутренних дел Сурена Абраамяна. Я понимал, что это не случайно. Абраамян, как выяснилось, был среди заложников, но, когда выносили раненых, выбрался ползком из зала заседаний и пропал. Сбежал вместо того, чтобы заняться своими прямыми обязанностями.

В какой-то момент мне доложили, что в здании министерства обороны наблюдается невероятная активность: там собралась большая группа людей и что-то бурно обсуждает. То есть мы здесь, в парламенте, пытаемся разрешить ситуацию, террористы не обезврежены, в зале еще лежат трупы погибших, а в министерстве обороны тем временем уже вовсю идет совещание. Там же обнаружился и исчезнувший министр внутренних дел. Туда же приехала группа аодовцев, бывших у власти при Тер-Петросяне, в том числе и прежний одиозный министр внутренних дел Вано Сирадегян. В общем, в министерстве собрались все недовольные мной люди – все те, кого я в разное время наказал по разным причинам, все, кто потерял из-за меня должность. К ним примкнули и те, кто вроде ничего не потерял, но всегда меня побаивался, поэтому крутился вокруг Вазгена Саргсяна, считая, что близость к нему обезопасит их в будущем. Сейчас вся эта публика слетелась в министерство обороны и совещалась, решая, как использовать текущую ситуацию, пока президент занят нейтрализацией террористов в парламенте.

Нашелся и министр обороны – он был одним из самых активных участников этого сборища. Там оказались и случайные люди – те, кто пришел в здание министерства в надежде узнать, что происходит в парламенте, и не имел никакого отношения к закулисному сговору за моей спиной. Они звонили мне и говорили: «Здесь назревает проблема».

Сам министр обороны Вагаршак Арутюнян ничем выдающимся не отличался. Всю войну он был представителем нашего министерства обороны в России, там же дослужился до генерала. Здесь люди воевали, а он жил в Москве, занимался вопросами снабжения. Когда наши делегации приезжали в Москву, он водил их по ресторанам – это было важной частью его обязанностей. Из-за этого его прозвали «ресторанным генералом». В министры обороны Арутюняна предложил Вазген Саргсян. У меня его кандидатура вызывала серьезные сомнения, и я сказал Вазгену, что это далеко не лучший вариант. Война только-только закончилась, и я считал, что на такую должность нужен человек с боевым опытом, иначе его не будут уважать те, кто воевал. Отрицательных эмоций Вагаршак у меня не вызывал, но мне виделось в нем что-то скользкое, и он совсем не производил впечатления боевого офицера, на которого можно положиться. Единственным убедительным аргументом Вазгена послужило то, что нужен человек, кого военное руководство России уже знает и кому легче будет договариваться по всем вопросам военного сотрудничества. Это действительно было важно, и в итоге я согласился, посчитав, что реальное управление войсками возьмет на себя генштаб.

Тем временем собрание в министерстве обороны продолжалось, а я стал получать новые тревожные сигналы. Из минобороны пошли несогласованные ни с кем приказы воинским частям в округе Еревана о приведении в боевую готовность и об организации блокпостов на дорогах. Я попытался еще раз связаться с министром обороны – безуспешно. Остановить эти действия не составляло труда с учетом крайне низкого авторитета министра. Из воинских частей командиры первым делом звонили в президентский аппарат, говорили: поступают непонятные приказы из министерства, что нам делать?

В трагической и сложнейшей для страны ситуации мне пришлось не только заниматься обезвреживанием террористов, но и нейтрализовывать деструктивные действия в собственном министерстве обороны. Приоритетом, конечно, оставалось освобождение заложников, но я уже понимал, что разбираться со всем этим придется серьезно и что из парламента я сразу поеду в минобороны. Однако они меня опередили.

Часов в восемь вечера мне доложили, что приехала делегация из министерства обороны: хотят встретиться со мной. Я удивился, но сказал, чтобы подождали, – мне докладывали очередную информацию из зала. Пригласил их минут через десять. Зашли человек семь-восемь, встали в ряд – я не стал их усаживать. Среди делегатов оказался Алик Петросян, замминистра обороны и зампредседателя «Еркрапа», позитивный, но ничем особо не примечательный парень. Я начал резко:

– Что? Что случилось? Я же сказал, чтобы здесь никого из посторонних не было!

Алик мямлит:

– Да вот… мы приехали… вот там все собрались… мы…

Так и не договорив, бочком – то ли стесняясь, то ли побаиваясь, – он подходит к столу и кладет на него какую-то свернутую бумажку. Я беру ее в руки, разворачиваю:

– Что это?

– Ну… мы посовещались… и все говорят, что… если… если вот эти люди будут назначены на эти должности, то мы все вас поддержим.

Красной ручкой на этой бумажке были расписаны все ключевые посты. Расклад они придумали такой: министр обороны остается на своем месте. Его брат, который работал у нас в МЧС, становится министром безопасности. Министр по производственным инфраструктурам Ширханян выбрал себе место премьера. Кстати, о Ширханяне я Вазгену несколько раз говорил: «Ты разве не видишь, что он мошенник и интриган? Что ты в нем нашел?» Дальше в