Книга Пленники Амальгамы - Владимир Михайлович Шпаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре Лола тоже замечает след от помады.
– Смотри, – говорит с усмешкой, – жена заметит – получишь скалкой по башке!
– Молодой человек холост! – развожу руками.
– О! Запомним!
Оценив расклад, Эльвира оттаскивает от Лолы, мол, она же отмороженная! Бурыкина помнишь? Так вот в сравнении с ней композитор – образец приличий! Она даже не скрывает ревности, явно жалея о том, что рекламировала «звезду», и цепляется как репей. Я же пытаюсь стряхнуть с себя липучую травести, абсолютно для меня бесполезную.
– Серьезно предупреждаю – не связывайся, пожалеешь!
– Отвянь, а?! Возвращайся к композитору, думаю, он простит!
Секс с Лолой не то что яростный – запредельный. Она массивнее Эльвиры (и значительно), но плотненькая, можно сказать, комок мышц. И этими мышцами так тебя сдавливает, а вдогонку ногтями по спине… А главное, ей нравится боль! Травести стонала и жаловалась, эта же норовит впиться в плечо, а если ей впиваешься, буквально испытывает оргазм. Мы напоминаем львиную пару, что совокупляется с рычанием и укусами, еще секунда – и растерзаем друг друга! Слегка придушить? С удовольствием, у меня постоянное желание кого-то душить! И если на моем горле кто-то сомкнет пальцы, не буду возражать, о-о, о-о, еще, еще, только так можно отогнать эриннию, что гонит меня по жизни, выгрызая куски души! Есть ли она у меня? Кажется, осталось одно тело, перевозбужденный член, желающий в кого-то вонзиться, да так, чтобы крик, хрип, звон в ушах…
– Попить дай…
– Потом попьешь!
– Да погоди, черт отвязанный, в горле пересохло!
То, что Лола сдается, обман – львица спрятала когти на секунду, далее опять начинается схватка хищников, одуревших от похоти. Тебе позволено все, но и мне, отвязанному, позволено! Примешь меня в свою стаю, научишь всему, на что не решаюсь? Примешь-примешь, мы станем одним целым!
Потом пьем водку, благо с банкета прихвачена литровка «Белуги». «Пряжскую» Лола терпеть не может, говорит: паленая. Она вообще не в восторге от города, где когда-то родилась и откуда сбежала покорять столицу. Убогая провинция, тут даже творческая тусовка – уроды, таких только в Пряже топить! Опять взрыв хохота, после чего Лола продолжает, мол, ничего, скоро вернусь в Москву! Выжду, пока кипишь утихнет, и уеду из этой дыры!
– По какому поводу кипишь?
Лола на миг замолкает.
– Это тебя не касается. Лучше водки налей!
Налив, интересуюсь: почему покорительницу Москвы потянуло в УФСИН? Да еще в специализированную психушку? Оказывается, так регистрацию московскую легче получить, да и любопытно наблюдать тех, кто вышел за границы нормы. «Господи, что тут любопытного?!» – «А от иллюзий излечиваешься! Человек предстает в своем исконном виде, без стыдливых условностей, навязанных лукавым разумом!» Лола не похожа на человека с иллюзиями, это точно, надеюсь, и меня от них избавит.
И тут ей звонит Эльвира, обуреваемая желанием выдать мою подноготную! Дескать, его сын Максим в Пироговке, да и сам он – на грани, невропат стопудовый, с таким хахалем связываться не резон! Мобильник развернут ко мне, чтобы я тоже слышал озабоченное щебетанье в трубке. Лола давится от смеха, я же в очередной раз понимаю: эту ничто не сдерживает, девушка свободна как Куба.
– Вот, значит, откуда ноги растут… – говорит, отсмеявшись. – Страдалец типа? Ешь себя, точнее – грызешь! Что ж, обычные переживания родни. В нашем заведении натуральные чудовища сидели, а притащится мамочка сердобольная – и давай про свое дитя сказки рассказывать! И умненький он, и заботливый, а что физиономию соседа опасной бритвой покромсал – так то ж от стресса! Надо же: не работает, не учится, дома сидит на всем готовом, а стрессы где-то зарабатывает! Или, наоборот, берутся выгораживать сумасшедшего папочку, что ведра с испражнениями на прохожих выливал! Представляешь?!
Говори, Лола, говори! Ноги растут отсюда, я нуждаюсь в промывке мозгов, направь на них ледяную струю из брандспойта! О-о, чего она только не повидала! Общалась с теми, кто избивал до бесчувствия престарелую мать, отбирая ничтожную пенсию; кто жену ножом порезал, кто детей дома запирал и держал неделями без еды; были и такие, кто насиловал своих детей; и мастера расчлененки попадались. Одна такая зараза в религию ударилась – и тут же в единокровном сыне дьявола опознала! А с дьяволом нужно бороться посредством молотка, каковым она разнесла черепушку подростку! Да и сама Лола едва жертвой не стала, когда только пришла в заведение и некий моложавый перец взялся приставать, прося стать его мамой. Она сочла юношу сиротой – но вскоре узнала: тот зарезал спящую мать, посчитал истинной матерью учительницу по пению! Отлежал уже пять лет и, возможно, был не прочь еще кого-то зарезать…
– Водки выпьем? – не выдерживаю напора струи.
– Что, жутко? Ничего, тебе полезно! Хотя водки давай, конечно! За твое здоровье, в смысле – психическое!
И опять меня долбят из всех калибров, дескать, один урод посчитал себя носителем ВИЧ-инфекции, поэтому каждый раз, когда персонал заходил в палату, прокусывал себе губу и плевался «зараженной» кровью. А синдром вампира? Таких сразу несколько лежало, и за каждым мокруха, да не одна!
– А главное, они не в камерах сидят, а лежат на кроватках, кашку с вареными яйцами кушают, фрукты-овощи, потому что инвалиды! Стоит такому заболеть, тут же биохимия крови, УЗИ, твою мать, и еще имеют перспективы выйти на свободу! С чистой, блин, совестью!
И хотя информация убойная (мягко выражаясь), я повторяю про себя: говори, мол, Лола, говори! Я действительно был слеп, но теперь прозрел; и вообще мне стыдно за идиотские мучения, коими пробавляюсь последние годы…
В последующие встречи напор не снижают, кажется, Лоле нравится этот процесс не меньше, чем запредельное кувыркание в койке. Иногда встречаемся у меня, иногда в ее квартирке – малогабаритной и сплошь заставленной чемоданами и коробками. Лола говорит: я, мол, на низком старте, не хочу задерживаться в этой дыре! Но бардак удовольствиям не помеха, с Лолой и в подъезде, и на лесной опушке можно словить такой кайф, что звон в ушах. И вот звон еще не кончился, а в меня уже вливают очередную порцию чернухи про некую Машу, что норовила остренькими ноготками содрать кожу с санитарки, если же не получалось – сдирала с себя. Однажды освежевала
