Книга Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

Во-вторых, не больно-то воспротивишься зная о том, что у князя под рукой более десяти тысяч обученного войска. Оно вроде и из лапотников собрал, да только успели те вои пару раз сходить в походы на половцев. Да о дружину князя полоцкого зубки поточили. Так что, многим это внушает уважение.

Однако, Михаил уже сейчас мог сказать, кто в ближайшем будущем поднимется против вои великого князя, отстаивая свое исконное право. Понимает это и Мономах. Но ему по сути на это плевать. Вот сейчас, он диктует свою волю. Хотя и заманил князей совершенно иными раскладами. Решение он продавит. Где своим авторитетом, где доминирующим положением. А там… Всяк кто встанет против него, воспротивится общему решению. То есть, даст Владимиру законное основание раздавить себя как гадину.

Впрочем, даже в этом случае не обошлось без споров. Рядились целых три дня, до хрипоты отстаивая свою правоту. Мономах пока не давил, словно стараясь прийти к соглашению. А как известно — в споре рождается истина. Вообще-то, чушь собачья. В споре рождается только спор. И каждая из сторон еще утверждается в своей правоте. Потому что правда у каждого своя.

Вот Мономах свою и продавливал. Так, в Переяславле оставался его младший брат Ростислав. В Киеве он сам. Черниговское княжество отходило его второму сыну, Изяславу. В Смоленске обосновывался третий, Святослав. На стол Новгородской земли садился старший, Мстислав. Таким образом, все течение Славутича и торговый тракт вообще, оказывалось под контролем Владимира. А Романов еще сомневался по поводу линии семафора.

К исходу третьего дня, когда все умаялись, наконец решение было сформировано и князья все же договорились. В чем Михаил уже откровенно сомневался. Но тут уж, наверняка великий князь не дремал. Даром что ли, Романов предоставил ему целую прорву серебра. Да и княжеская казна не пустая. Так что, за пределами этого зала страсти кипели с не меньшим накалом.

Все это время Михаилу приходилось сидеть в углу, прикидываясь веником. Хорошо хоть на него никто не обращал внимания, и он мог себе позволить вести записи или рисовать портреты присутствующих. Его наверное даже и приняли за одного из писарей.

— Родичи, коли с этим вопросом покончили, то остается еще один. Дело в том, что у нас случилась радость великая. Долгие годы наш родич был в забвении. Но правда все же взяла верх и стала известна. Все вы помните, как погиб Святослав Владимирович, убиенный братом своим Святополком Окаянным. Как пали все его семь сыновей. Но правда такова, что младший из них, Роман выжил. Его подобрали простые люди, выходили и поставили на ноги. Он решил более не лезть в свару, и жить на особицу. Так же жил и его сын, в крещении получивший имя Федор. Кто знает, может так же тихо прожил бы и внук. Но половцы сожгли их слободу, и сорвали мальца с места.

— О ком это ты, Владимир? — вновь подал голос, старший из присутствующих, Давыд.

— Так обо всем известном Романове Михаиле Федоровиче. Поставившем град на границе со степью, и принесшим мир на большом ее протяжении. Княжеская кровь, она не водица, все одно свое берет. Вот и он не пожелал подобно деду и отцу жить в тиши, поднялся из грязи.

— Да может ли такое быть? — удивился Святославич.

— Я провел большое дознание, и могу поклясться в том, что это правда. Нам получилось найти даже видоков. Пусть они теперь и древние старцы, но ум их по прежнему остер.

После этого в зал вели трех сгорбленных стариков, убеленных сединами и метущих своими бородами пол. Князя приступили к допросу. Картинка складывалась. Сам Михаил поверил бы в это, если бы в его семье проскальзывали хотя бы намеки на то, что у них в роду был кто-то знатных кровей. Так что, ерунда все это. Просто Владимир решил повысить статус того, кого посчитал своей опорой.

После трехдневной баталии по разделу земель, принятие в семью потеряшки прошло с небывалой легкостью. Устали Рюриковичи бодаться. Опять же головы забиты совсем другими проблемами. Кто-то уже козни строит. Другие в полной мере осознать произошедшее не могут. Третьи ждут подвоха.

— А владеть нашему брату градом Пограничным, с уделом и городками при нем и Олешье. Ставить заставы по Славутичу да блюсти торговый путь, — подытожил Мономах.

И это предложение так же было принято на ура. А отчего бы собственно говоря и нет, коли их княжества это никак не затрагивает. Это ведь все киевские заботы.

Н-да. Были киевскими, а вот теперь у Романова порты преть станут. Олешье на отшибе. Одно время там сидел князь Давыд Игоревич, да не вынесла душа глядючи на проходящие мимо богатства, пограбил он купцов. Всеволод его оттуда и убрал, от греза подальше, посадив во Владимире-Волынском княжестве, которое теперь ему и отходило.

Только к чему было Михаила для этого в князья тянуть. Он и в качестве воеводы вполне управлялся. Олешье конечно лишняя головная боль, но управился бы, чего уж там. О том и спросил Владимира когда они уединились.

— Поди приметил, что я пока только о разделе вотчин речь и вел.

— Приметил конечно. И полностью с тобой согласен. Если большой пирог разом затолкать в рот, то и подавиться можно. А потому и есть его нужно по кусочкам.

— Вот и я так мыслю. А еще, не ведаю, сумею ли я сам его съесть, иль детям моим за мной доедать. И для того им опора нужна. Тебе же подпирать будучи князем будет проще. Опять же, даже если мои чада не схотят вводить изменения в устройство Руси, ты у себя его все одно уж ввел, а там… В единении наша сила. Я в то верю. И веру ту в тебе вижу. Так что, выбрось все из головы, и делай что должен. Брат.

Глава 29. Замятня

Михаил по обыкновению работал в своем кабинете. Время уже далеко за полночь. Алия по обыкновению пристроилась в уголке на тахте, ни в какую не желая отправляться в постель одна. Такая уж у них сложилась традиция. Сколько лет женаты, а она остается неизменной. Разумеется, если он находится в Пограничном.

В этот момент в дверь постучали. Романов повел взглядом в сторону водяных часов. Пытался было создать механику, но не преуспел. Сбросил этот вопрос на Леонида. Грек выслушал идею с приводом от гирек. Почесал темечко и принялся за дело. Правда оно у него не основное и результата пока нет. Вот и приходится пользоваться водяными.

Кстати, с минутной стрелкой. Хотя о высокой точности все же говорить не приходится. С другой стороны, когда в молодости носил наручные часы, ни одни из них эта самая точность не отличала. Даже электронные. Так что нормально.

От стука Алия тут же проснулась и села на кушетке, наскоро оправляя сарафан, не забыв бросить взгляд в большое зеркало. Обычный стальной лист, отполированный до зеркального блеска, и приклеенный к стеклу прозрачным клеем. Конечно до изделий его мира далеко. Но здесь повсеместно пользуются металлическими. И его изделия, без преувеличения, являются лучшими, ввиду использования фрезерного станка. Благодаря чему удалось практически полностью избавиться от искажений.

— И кого принесло в половину второго ночи, — недоумевающе буркнул он, глянув на жену, и повысил голос, — входи.