Книга Следак - Николай Живцов

Ко всему прочему еще и тело требовало разрядки, а обладательница пышных форм только дразнила.

– Альберт, к тебе пришли, – заглянула она в палату, провокационно выпятив грудь. Сообщив мне эту радостную новость, женщина грациозно развернулась и, покачивая бедрами, вышла в коридор.

Тапком бы в нее запустить, да наклоняться больно.

Кряхтя и поскрипывая кроватной сеткой, я поднялся на ноги и побрел вниз по лестнице. Вчера мне официально разрешили передвигаться по больнице, а утка перекочевала под кровать соседа. И питался я теперь в общем зале на этаже, хоть какое-то разнообразие.

Узкий коридор и небольшое помещение со скамейками вдоль стен, где пациенты общались с посетителями. Посреди него в напряженной позе застыла стройная девушка. Увидев меня, она сделала несколько быстрых шагов в мою сторону, но оказавшись рядом, резко остановилась. Это я выставил перед собой ладони. А то еще бросится сдуру мне на шею, я у меня ребра только начали срастаться. Ее глаза сперва вспыхнули от обиды, но затем в них мелькнуло понимание и они принялись ощупывать меня, пытаясь разглядеть следы травм. Я приподнял пижаму и показал ей бинты. Девушка виновато вздохнула.

– Сильно больно? – спросила она.

– Уже нет, – ответил я, разглядывая посетительницу.

Светлые волосы заколоты назад. Воротник плаща поднят, шея обмотана платком с бахромой. В руках сложенный зонт и объемная сумка. На ногах сапожки на высоком каблуке.

– Извини, не могла прийти раньше, – произнесла она, также изучая меня взглядом. Судя по ее довольному виду, в старой потертой пижаме я был неотразим.

– Раньше бы тебя просто ко мне не пустили, – заверил я ее. Незачем заставлять девушку чувствовать себя виноватой.

Мои слова вызвали у нее слабую улыбку.

– Я принесла тебе яблоки и домашнюю еду, – девушка оживленно начала доставать из сумки гостинцы. Сетку с фруктами и стеклянную литровую банку. – Сама готовила.

– Ты ведь готовишь не хуже мамы? – уточнил я, заинтересованно разглядывая содержимое банки через стекло.

– Даже лучше, – похвасталась она.

– Я проверю, – предупредил я.

– Спасибо тебе, – вместо обсуждения кулинарных талантов, Алина перешла к теме, из-за которой сюда и явилась.

– Пожалуйста, – не стал я изображать скромного рыцаря.

– Как ты себя чувствуешь? – девушка смотрела на меня сочувственно.

– Нормально, скоро бегать буду, – заверил я ее, усаживаясь на скамейку поближе к добыче.

– Мне так жаль. Все ведь из-за меня произошло, – вновь вернулась она к запретной теме. В глазах печаль и раскаяние.

– Алина, хватит, – перебил я ее. – Все уже закончилось, а ребра быстро срастутся.

Девушка села на скамейку рядом, взяла меня за руку и ее пальцы обхватили мои.

Только и осталось, что позавидовать ее ловкости, я даже среагировать не успел.

– Сделай то, что ты тогда не успел, – пресекая мои попытки освободиться от захвата, заявила она.

– Чего сделать? – не понял я.

Вместо слов, она приблизила ко мне лицо.

– Эээ, – разгадал я нехитрый ребус и сдал назад, – мы так-то здесь не одни, – я кивнул на заполненное людьми помещение. Те, к слову, косились на нас не без интереса.

– Да ну их, – легкомысленно отмахнулась она от свидетелей.

– Слушай, я так не могу, – уперся я. Митрошину донесут и мне хана.

– Ты у меня такой скромный, – произнесла девушка, ничуть не обидевшись, а в ее взгляде мелькнула хитринка.

"У меня?!" – вычленил я самое опасное.

– Слушай, Алина, а отец знает, что ты сюда приехала? – попробовал я зайти с другой стороны.

– Мама знает, – улыбнулась она.

– То есть вы это втайне от отца провернули? – добивался я ответа.

Девушка закатила глаза, словно ей приходится выслушивать глупость за глупостью.

– Причем здесь отец? – фыркнула она.

– В смысле причем? Он так-то заместитель прокурора и осуществляет надзор за следствием, – не бросал я попыток достучаться до ее разума. – И он, после того что случилось, наверняка, против наших с тобой встреч. Ведь так? – надавил я на нее взглядом.

– Да ну его, – мои слова не произвели на нее впечатление. Хотя нет, лицо девушки посуровело. – Ты что, его боишься? – прищурившись спросила Алина.

– Очень, – признался я и застыл в ожидании реакции. Ну давай уже фыркай, кидай мне "трус" и гордо уходи.

– Глупенький, – был мне ответ. – Папа ничего тебе не сделает. Я не позволю, – она одарила меня самодовольной улыбкой. Моя, в ответ, вышла кривоватой.

– О, герой, привет! – отвлекли нас от препирательств появившиеся словно ниоткуда коллеги.

По центру стоял Денис, который беззастенчиво разглядывал держащую меня за руку красивую девушку.

– А мы думали ты тут в гипсе под капельницей лежишь, – заявила Ксения, вместо приветствия, тоже заметив сплетение наших с Алиной пальцев.

Более сдержанная Журбина просто поздоровалась.

– Альберт, – сбоку шикнула на меня Алина, – кто это? – девушка расправила плечи и, приподняв подбородок, требовательно на меня смотрела.

– Ксения и Денис – мои коллеги, Людмила Андреевна – моя начальница, – представил я ей вновь вошедших.

– А я Алина, его девушка, – перехватила она инициативу.

– Очень приятно, – произнесли коллеги, оценивающе рассматривая "мою девушку". – А ты, Альберт, не говорил, что у тебя есть девушка, – укорила меня Ксения.

"Да, я сам только что узнал", – хотел сказать я, но благоразумно промолчал.

– Он у меня скромный, – вместо меня ответила Алина, крепче сжав ладонь.

Коллеги, услышав такое, посмотрели на меня недоуменно, но тоже благоразумно промолчали.

– Когда тебя выписывают? – поинтересовалась Журбина, уведя разговор в сторону.

– Скорее всего в понедельник, затем еще неделя на амбулаторном лечении, – отчитался я перед начальством.

– Без тебя скучно, – огорошила меня Ксения.

– Это точно, – заметила не менее моего удивленная Журбина.

– То есть со мной вам невесело? – изобразил обиду Денис.

– Так ты сам предпочитаешь общество Ирочки, – Ксюша показала ему язык.

– Меня на всех хватит, – самоуверенно заявил Войченко.

Ответом ему был пренебрежительный женский смех.

– Слушай, а сколько всего грабителей было? – отмахнувшись от коллег, переключился на меня Денис, – А то чего только не говорят.

– А чего говорят? – насторожился я и почувствовал как Алинины ноготки впиваются мне в ладонь.