Книга Ярость on-line - Александр Романовский

Происходи все снаружи, шерсть Волка — по всему телу встала бы дыбом. Но дело происходило в Сети.

Курт не мог чувствовать ни дрожи, ни бегущих по коже мурашек. Лишь беспокойство. Он стоял и глазел, пойманный в ловушку виртуальной матрицы, как сквозь Старика рвалось что-то чудовищное. При этом происходящее помещалось в иную ловушку (воображаемых стен, пола и потолка), пока снаружи работал ледоруб. Бурил, крушил и ломал. «Роет и сверлит…» Слышите? «Штатный киллер» был почти уверен, что слышит.

Тот факт, что нечто, прибывающее на смену «всаднику», было чудовищным, не подлежало сомнению. Взять хотя бы способ, посредством коего это нечто появилось. Собственно, оно пришло не на смену, а через Старика. Воспользовалось матрицей в качестве двери портала, пробралось в конструкт из глубоких, еще более зловещих пластов (киберкрысы попытаются разобраться, но Курт не верил, что происходящее входит в их компетенцию). Раскрыло потайную заслонку и просочилось, байт за байтом, наружу.

Куколка. Вот что напоминал ужасный процесс. Учебник биологии младших классов. Метаморфозы, внешние и внутренние. Сыграв свою роль (в сущности, тривиального инкубатора), куколка произвела акт самопожертвования. Во имя новой жизни. Смерть и рождение, скованные в монументальном мгновении.

Однако из матрицы Старика появилась не блистательная бабочка, отнюдь. Скорлупа раскололась. Трещины забил не белый пух, а колючий, угольно-черный мех. Виртуальная оболочка сползала с чудовища ломтями. Розовые куски кожи и мышц (единые, точь-в-точь резина, однородные сгустки) не успевали соприкоснуться с полом. Мех пробивался на поверхность, точно, трава — жесткая, бритвенно-острая, — после обильных дождей. Волосы впитывали, ассимилировали виртуальную материю. Ничто не рождалось из ничего. Даже информация.

От прежнего, атлетического Старика не осталось и следа.

Курт вгляделся в существо, заполнявшее собою проем, и испытал суеверный ужас. На мгновение ему померещилось, что он смотрит в огромное, чуть искривленное зеркало. Затем — что наблюдает призрака (родственники вернулись — мелькнула паническая мысль, — поднялись из самого ада!). Монстр, хотя и походил на Волка, словно родной братец, все же не был копией. Отличия мог выявить невооруженный взгляд.

Во-первых, метаморф (кибертело имитировало именно этот облик, никаких сомнений; неизвестные дизайнеры, судя по всему, вдохновлялись историями о Волчьем племени) был чересчур высок. Не ниже «всадника», а тот, как говорилось, возвышался над гостями. Во-вторых, физические пропорции также казались заведомо преувеличенными. Курт никогда не видел Волка, который обладал бы мускулами профессионального бодибилдера: метаморфам это ни к чему. Их физическая мощь на порядок превосходила возможности безволосых. Даже на пике своей формы, когда Таран гонял его десять часов в сутки, Курт не мог похвастаться такими габаритами. В сравнении с потенциальным противником он казался истощенным заморышем. Мышцы чудовища, невзирая на сугубо абстрактную природу, красноречиво струились под мехом. Будто бы кто-то запустил в торс и конечности клубки питонов, и те копошились под самой поверхностью. Зрелище завораживало, — опять-таки невзирая на виртуальную сущность.

В-третьих, великан отличался цветом. Никто из Волков, до недавнего времени обитавших в Убежище, не обладал столь насыщенным, глубоким цветом шерсти. Чернее воронова крыла. Так, вероятно, черно сердце отцеубийцы и клятвопреступника. Предполагалось, что метаморфы вообще не были черными — полностью, с головы до пят. Серыми, бурыми, пятнистыми. Но однородно-черными — никогда. Создатели киберматрицы не могли не знать этой азбучной истины. Фольклор Волчьего племени пестрел «черными фантомами», мстителями из преисподней. Подумав об этом, Курт испытал суеверный ужас вторично. Значит, поставленной цели дизайнеры достигли.

Черный монстр не шевелился, рассматривал гостей из-под полуопущенных век. Глаза горели опасным желтым светом. Пасть, приоткрывшись, вывалила между зубов розовый язык.

Поза Волка не была угрожающей в полном смысле слова. Тем не менее опасность источал весь облик чудовища, от мохнатого загривка до пальцев ног. Существо могло перейти в атаку неожиданно, как гром с ясного неба, в любую секунду. Покой сменит шквальное, стремительное действие. И тогда… что будет «тогда», Курт мог только догадываться. Он никогда не стоял насмерть против соплеменника (это не его собрат, а погибнуть в киберспейсе представлялось нелегкой задачей… Курт принуждал себя во все это поверить).

«Штатный киллер» поглядел на шефа.

Тот перестал улыбаться. Лицо было серьезно и сосредоточенно. Поза соответствовала позе противника: то ли расслабленная, то ли напряженная, балансирующая на грани бури и затишья. Длинные пальцы почти сомкнулись в кулаки. Мысленно гангстер уже достал пистолеты. Это произойдет неуловимо, молниеносно.

Как всегда.

Затаив дыхание, Курт вновь повернулся к метаморфу. Конечно, это был тот же Старик. Он попросту сменил обличье, скинул виртуальную шкуру. Явление, чрезвычайно популярное в природе. Продиктованное извечной целесообразностью, требованием выживания. Так и «всадник», загнанный в угол, мигом отрастил клыки.

Неожиданно Курт понял, что на чудовище нет одежды. Черный мех впитал ее (штаны, сандалии, безрукавку, даже ремешок), как сгустки «внутренних» тканей. Отличия не принципиальны.

Действующие лица молчали, не двигались. Волк нетерпеливо поежился. Будем драться или — нет? Ему совсем не хотелось лезть в драку. Но ожидание гораздо хуже самой драки. Ее не избежать; каким-то образом Курт знал, когда бой состоится, а когда — вряд ли. В последнем случае не исключены долгие, насыщенные экспрессивным смыслом беседы, нимало не гарантировавшие, что за вербальной перебранкой последует кулачная или огнестрельная. Более того, разговоры, как правило, имеют целью избежать кровопролития. Когда же противники стоят вот так — враг против врага, — неподвижно, смотрят и молчат… Битвы не избежать.

Впрочем, эти двое сказали не все.

Первым голос подал Старик. Слова — глухое, утробное рычание — сквозили из розовой пасти. Язык даже не шевелился.

— Вашему вирусу уже недолго осталось. Считанные минуты, и он будет здесь. Внутри. Ты, Череп, — острый коготь вычертил вектор в направлении бандита, — поступил очень глупо. Чего и следовало ожидать. Ты не мог оставить все на волю случая, этой капризной субстанции. Ты привык все делать сам. Тебе понадобилось убедиться, что я действительно внутри. И ты не придумал ничего другого, как отправиться сюда самолично. Что же в итоге? Ты, я, твой мохнатый дружок — мы все в западне. Вирус не станет разбираться, кто — Хозяин, а кто — презренный Старик… Он убьет любого, кого обнаружит…

Курт сжал кулаки. Глава «Всадников» озвучил его собственные подозрения. Больше того — предостережения хакеров. Откуда ему знать, что ледоруб обезвредят за десять секунд до истечения срока? (Какие десять секунд?! Начиная с чего?) Сам Волк об этом знал, однако это знание ничуть не успокаивало.

Да и могло ли успокоить? Вряд ли, в таких-то обстоятельствах. Игра шла всерьез. Ставкой служили жизни. Какие-либо заверения здесь бесполезны. Успокоят ли человека, вынужденного сыграть в «русскую рулетку», уверения, что порох отсырел и, скорее всего, не воспламенится?