Книга Пришельцы - Сергей Алексеев

— Помню, помню! Но ведь сигнал «Гроза» — никаких действий. И вот, пожалуйста, результат: считай, что агента потерял.

— Сейчас же поеду в Нижние Сволочи, — решил Поспелов.

— Конечно езжай, — ворчлизо заметил шеф. — Если бы не отменил «Грозу», я бы сам этот вопрос решил. А теперь ты езжай!Выручай!

Вместе с находкой «логова» на брошенном аэродроме Георгий решил пока молчать и об утечке информаций: следовало прежде самому хотя бы приблизительно установить, кто ее допустил и из каких побуждений. Картой с координатной сеткой владели трое, если не считать Витязя, — Ромул, Рем и Рим. Первых двоих по складу, характера можно было подозревать в халатности по отношению к секретным документам, третьего — только в умышленном преступлении, и потому было еще рано делать хоть какие-нибудь выводы…

Заремба потер свой толстый живот, где находился желудок, покряхтел:

— Язва, черт! Как приеду сюда, так ноет… Найдешь Рема, проинструктируй, какие давать показания. Если милиция начнет доставать, переведи ее на нелегальное…

Только не отдавай. Мне что-то не очень верится, чтобы Рем своей тоненькой ручкой могла заколоть такого борова…

— Разберусь, — пообещал Поспелов. — Длядесантуры требуется четыре автомата с боеприпасами, патроны к трофейным от М-16, десятка три гранатометов и пластиковая взрывчатка…

— Ты что, рома, собрался вводить партизан в Западную Европу? ухмыльнулся Заремба. — Куда им такой арсенал?

— Они воюют, Александр Васильевич, а против «драконовских» автоматов «шмайсеры» — хлопушки.

— Не знаю… Мне это не нравится.

— А тут хоть нравится, хоть не нравится, товарищ полковник, — заметил Георгий. — Когда спецслужбы ничего не делают или не желают делать, мужики берутся за вилы.

Им ведь все равно, кто — Наполеон, Гитлер или НАТО, и кто у власти в России стоит — тоже все равно…

— Ладно, хватит морали, — оборвал Заремба. — Где я возьму столько оружия?

Под что и для каких целей?..

— Если не дадут казенного, — съязвил Поспелов, — купите на московских рынках, это проще…

— Ну и обнаглел ты, Поспелов!

— Я не обнаглел, товарищ полковник, я просто посидел в старом немецком танке под замком и подумал… И вспомнил мастера тульского Левшу. Когда он из Англии домой ехал… Спился, все потерял, но в сознании его осталась одна-единственная мысль.

И он кричал, блаженный — не чистите ружья кирпичом! Не чистите ружья кирпичом!

Англичане кирпичом ружья не чистят!.. Но кто пьяницу послушает?

Похоже, у Зарембы язва разболелась не на шутку, потускнели цыганские глаза, погасло золото во рту; он расхаживал взадвперед с бледным лицом и потирал область солнечного сплетения. Правду говорят, что язва желудка у людей возникает вовсе не от голода или плохой пищи — это прежде всего болезнь, вызванная больной совестью… Боль его отвлекала от дела, а снадобья на все случаи жизни — пива — под рукой не оказалось. Наверное, поэтому он чуть не забыл еще одну новость, которая окончательно сбила с толку Поспелова.

— Ай, погоди, рома! — перешел он на цыганский тон. — Попадешь домой, разберись-ка со своей «женой». Распустил ты ее совсем. А Ворожцова освободи. Мы его досконально проверяли, нет улик против него.

— Откуда я должен его освободить? — опешил Георгий.

— На ферме где-то сидит, взаперти. Арестовала она его, какие-то бабские подозрения… Выпусти, не хватало еще конфликтовать с местным населением. Но побеседуй, чтоб язык за зубами держал.

Конечно, кое-каких деталей в отношении Ворожцова Заремба не знал, а Поспелов был уверен, что бывший хозяин фермы наведался в его отсутствие не случайно, и не случайно Татьяна посадила хитрого предшественника под замок…

В Нижних Сволочах вовсю работала оперативная милицейская группа, так что въезжать в село открыто было нельзя: перепуганные участковые, согнанные сюда со всего района, схватят на улице всякого, кто бы сейчас ни появился со стороны, тем более человека без документов да еще с иностранным автоматом под мышкой.

А они разбираться будут не меньше недели. Поэтому Поспелов сходил пешочком в разведку, посмотрел, как милиционеры делают подворный обход, и, улучив момент, перегнал и оставил возле сельсовета машину — спрячь в лесу, так арестуют и будешь потом выбираться на своих двоих.

Окольным путем он подошел к домику Рема и затаился в высокой лебеде за изгородью. Кажется, все было тихо, дверь на замке, окна целы. Заремба, насколько мог, отвел подозрения от агента и корзину с бельем убрал с берега, а так мало ли куда могла уехать завклубом? Поспелов надеялся, что, отправляясь на реку взглянуть на коммивояжера, Рем оставит в тайнике какой-нибудь знак, информацию для него, однако было не известно, как здесь разворачиваются события, и вполне возможно, что в доме уже организована милицейская засада. Оглядевшись, Поспелов подобрался к окну, прислушался: помнится, у Рема всегда скрипели половицы, и всякий шаг сейчас бы выдал присутствие в доме людей — открытая форточка затянута марлей. Просидел на корточках минут сорок — ни звука, заглянул в нижний глазок: занавески оказались не задернутыми. Рем уходила еще засветло… Пусто, и все вещи на месте, без всяких следов обыска.

Однако с повышенной осторожностью оц забрался в сарай, оттуда на чердак знакомым потайным ходом. В доме никто из посторонних не бывал, чистота, холостяцкий порядок… Георгий вскрыл тайник, устроенный между двойными стенками тумбочки под умывальником: портативная радиостанция, пистолет ПСМ без номера, отдельно — документы, удостоверение сотрудника службы безопасности и даже офицерский жетон.

Все упаковано в пластик, чтобы не промокло случайно, и уложено аккуратно, без спешки. Ни здесь, ни на столах не было никакой информации, а могла бы черкнуть пару слов: все-таки была объявлена «Гроза» и никакая самодеятельность не допускалась.

Обследуя кухню, он неожиданно ощутил тепло, исходящее из газовой плитки.

Чайник оказался теплым! И на разделочном столике небрежно вскрытый пакет с индийским кофе…

Бесшумно передвигаться по дому было невозможно, хотя Поспелов старался наступать на половицы поближе к стенам. Спрятаться было можно лишь в подполе.

Он оглядел пол на кухне, стянул коврик у входа, затем перебрался в комнату, застеленную домотканными дорожками.

— Рем, это я, — негромко сказал он. — Не бойся…

И в тот же миг услышал под полом сдавленный плач и стремительный шорох.

Люк оказался под кроватью, стоящей за печью.

— Георгий! — жалобно позвала Рем, приоткрыв крышку до уровня глаз.

Он помог ей выбраться из подпола, грациозная Рем вдруг стала неуклюжей и жалкой, беспомощно елозила на локтях и коленках под кроватью.

— Пришел! Слава Богу! Только не бросай меня, не бросай. Я боюсь… Я так тебя ждала, так ждала!