Книга Дети Лавкрафта - Эллен Датлоу

С жутким стоном одно из деревьев опрокинулось. Корни выворотило из земли, и Ник вскинул руки, закрывая лицо. Земля содрогнулась от удара. Ник открыл глаза. Новая паника вселилась в него, заставив вскочить на ноги. Бежавший Эрик тоже остановился.

– Эрик! – Ник никак не мог поспеть.

Широко раскрытые глаза Эрика полнились слезами, но он стоял не двигаясь. Позади него воздух сгущался, все больше темнел. Пальцы Эрика поползли в рот, влезли туда, чтоб он мог их сосать, но в остальном малыш был недвижим.

– Эрик! – опять крикнул Ник, но лес – зловеще молчащий теперь – проглотил его крик.

Еще раньше Эрика разглядел голубой глаз на дне каменоломни. Эрик с Ником, припадая к земле, в темноте пробрались по неровному тоннелю, пробитому в камне. Что-то дыхнуло в них из-под земли. На вкус пробовало. И теперь оно их знало.

Ник стремительно взвился.

Слишком поздно. Пальцы его схватили пустой воздух. Земля раскрыла пасть, и Эрик упал в нее. Ник ударил по земле, перевернулся на живот, зыбко балансируя на краю дыры. Вглубь она уходила глубже, чем должна бы. Влага, горячий воздух пронеслись мимо него. Эрика нигде не было видно.

– Эрик!

Дыра скрутила выкрик Ника и вышвырнула его обратно. Грязь заскользила, пытаясь утянуть Ника за собой. Он стремглав дал деру. Ему не было видно Эрика, он не слышал его. Ни даже хныканья.

Дрожа, Ник отползал подальше от дыры. Он позовет взрослых, пожарных, кого-нибудь, всех. Он не убегал. Не оставлял Эрика одного. Он вернется за ним. Вернется. Слов этих (повторяемых, пока он пробирался через лес, задыхаясь, размазывая слезы по лицу) почти хватало, чтоб отрешиться от преследовавшего его мокрого чавканья за спиной.

Ник сидел за кухонным столом родителей. Прошло три месяца, как его мать умерла от рака, примерно в то же время, когда и завершился развод, все полетело в совершенные тартарары. Пять лет прошло, как от той же болезни скончался его отец, но для Ника он так и оставался их домом и никак иначе… не хватало лишь смеха матери, запаха знаменитого отцовского «острого на все пять» чили. Завтра он начнет разбираться, решать, что оставить, а что выбросить, прежде чем они с Вэл выставят дом на продажу. Затем он и был тут, в конце концов. Не бежал от развода, или тупика в работе и пустого жилья, или от того факта, что жизнь его свелась к ничему.

Из стопки перед собой Ник вытащил фотоальбом. Приехав обратно домой на похороны матери, он ощутил острое чувство утраты, зато понимал, что это была за утрата. Теперь же он чувствовал себя неловко. Чего-то не хватало, а вот чего, на это он указать не смог бы. Эрик. Имя уже прочно держалось в памяти, нытьем отдавалось. Но даже это как-то боком выходило. Вэл не помнила их самого младшего из двоюродных. Почему? У него духу не хватало связываться с Деб или Линди, сестрами Эрика. А ну как и они тоже не помнят его?

Он раскрыл альбом. Даже когда мир перешел на цифру, его мать настаивала на печатании всех фото, упрятывая моменты их жизней за прозрачным пластиком. Пиво из холодильника, что он припас вместе с самым необходимым: молоком, мясной нарезкой, приправами, – исходило испариной у него под рукой. Мелькали фрагменты его жизни. Барбекю на заднем дворике; празднование седьмого дня рождения; окончание школы Вэл; годовщина свадьбы их родителей; Вэл, Деб и Линди ведут в палисаднике нешуточное сражение шарами, наполненными водой. На каждой карточке, в каждом альбоме присутствовало семейство, но Эрика не было.

И неважно, как далеко Ник залезал в прошлое или как близко оказывался к концу альбомов. Эрика будто бы стерло начисто. Вырезало из мира сего, заменило на голодные пасти и содрогающуюся землю. И Ник остался единственным, кто помнил. Ведь он-то видел тьму и ею, значит, был видим? Ведь тьма дыхнула на него и его запомнила. Ведь он по-прежнему оставался там, он не ушел. Он был с Эриком, все еще карабкался в пасть невесть чего, что пробовало их на вкус, неважно, сколько с тех пор времени прошло.

Ник пытался отделаться от этих мыслей, но они не уходили. Каменоломня. Лачуга в лесу. Женщина со швами на коже и ее малышка. Эрик. Все это как-то складывалось. А может быть, и нет, и Ник был тем, кто как раз не встраивался.

Может быть, у него были всего две двоюродных сестры, одна, кто выросла и стала врачом, другая – адвокатом. Может быть, у него были только они да сестра, кто теперь у шерифа в заместителях.

Может быть, Ник и вовсе выдумал Эрика из желания, чтоб кто-нибудь обратил на него внимание. Кто-то, кому он нужен. Профессии Вэл, Деб и Линди все крутились вокруг того, чтобы помогать людям. А у него что? Развод. Говенная, помятая машина. Паршивая работа на складе. Голова, забитая воспоминаниями, каких нет больше ни у кого: Эрик и деревья, что росли как-то сикось-накось. Женщина, покрытая рубцами, и земля, покрытая шрамами.

– Твою мать! – Ник закрыл альбом, вжал утолщения ладоней в глаза, стараясь унять боль в затылке.

С пивом в руке вышел на заднее крыльцо. Отцовский старый мощный полицейский фонарь стоял на перилах, словно отец должен с минуты на минуту вернуться. Ник направил его луч на стоявшие стеной по границе дворика деревья.

В свете стволы их казались плоскими: строгие серые линии, нанесенные на ночь. Дыхание перехватило: среди деревьев стоял человек, маленький и бледный. Ребенок, ростом Эрику под стать. Ник махом отвел фонарь в сторону, отчего тени сделали прыжок. Ничего. Ничего, кроме промежутка между деревьями, немного большего, чем остальные. Начало тропинки, по какой они с Вэл и своими двоюродными пускались в летние походы. Ожидает.

«Тут слишком высоко». Эрик стоял на верхней ступени, ведшей вниз к каменоломне, кожа его начала розоветь, глаза делались большими: того и гляди заплачет.

Девчонки уже ушли вперед. Ник мельком подумал, а не оставить ли двоюродного братца тут, ведь, коли он поможет ему стащиться по ступеням вниз, так придется опять тащить его вверх, когда домой пойдут. Вздохнув, Ник поправил лямку на своем рюкзачке.

«Я тебе помогу».

Ходить сюда им было нельзя. Самое меньшее, будет взбучка от родителей, если только кто-нибудь из других обеспокоенных взрослых не поймает их раньше. Ник сказал про это до того, как они отправились, только уж если Деб вбила себе что-то в башку, то отказывалась от этого она редко.

Снизу донесся всплеск, когда кто-то из девочек бросил камешек по воде, заполнявшей дно каменоломни. У воды был зловещий голубой цвет, как у глаза, что следил за Ником, пока он ступенька за ступенькой помогал Эрику спускаться. Какая-то неясная фигура мелькала, кольцами сворачиваясь под непроницаемой поверхностью. Ник едва не оступился. Камешки посыпались у него из-под подошвы.

«Поторапливайтесь!» – Вэл прикрыла ладонью глаза, глядя на него.

Ник моргнул. Не было ничего под поверхностью воды, одна лишь бесконечная голубизна, довольно неспокойная.

К тому времени, когда они добрались до дна, у Ника руки ломило: тащить Эрика на себе было нелегко. Девчонки ушли от воды, их внимание привлекло что-то на слой повыше выбивающей слезы из глаз голубизны. Не обращая внимания на дрожавшие мышцы, Ник тащил Эрика и ковылял рядом с ними.