Книга Спецназовец. Точка дислокации - Андрей Воронин

— Удачи, мальчики.

Якушев не удивился, остальным было все равно: они уже перестали реагировать на все, что не имело отношения к предстоящему делу.

— Советую выключить эту иллюминацию, — обращаясь к Даше, кивнул в сторону прожектора Жук. — Да, и, если что, туда, — он показал рукой куда-то в лес, — туда не ходите. Там… ну, в общем, не надо.

Даша снова кивнула в знак того, что все поняла, и зябко поежилась: после теплого салона машины на улице было, мягко говоря, прохладно.

— Ну что, клоуны, — поворачиваясь к товарищам, сказал Жук, — наш выход?

— На манеж так на манеж, — сказал Баклан.

Якушев промолчал. В последний раз посмотрев на Дашу, он непонятно усмехнулся и сделал ей ручкой: пока-пока!

Глава 18

Они сидели за сиреневым кустом, что рос у самого забора на участке генерала Курбанова. Вокруг царила мертвая предрассветная тишина, нарушаемая лишь шорохом срывающихся с ветвей тяжелых ледяных капель. С занятой ими позиции были отлично видны и дом, и ворота с застекленной будкой охранника. Свет в будке не горел, но сиявший на коньке крыши прожектор давал превосходную возможность разглядеть, что внутри никого нет. В доме светилось окно на первом этаже, и наверху, в мансарде, тоже неярко сиял ровный оранжеватый прямоугольник. Галогенный прожектор слепил глаза, но, если отвернуться от него и посмотреть вдаль, было видно, что небо светлеет все больше, предвещая скорое наступление дня.

— А хозяин-то ранняя пташка, — прошептал Баклан, кивая на освещенное окно второго этажа. — Ох, не нравится мне этот прожектор! Так бы и шмальнул…

— Я тебе шмальну, — прошипел Жуков. — Тогда уж лучше встать во весь рост и, как положено, с криком «ура»… Не чуди, птица, ты меня пугаешь. У нас-то со Спецом пуленепробиваемых иконок нет!

— Далась тебе эта иконка, — проворчал Баклан. — Чего делать-то будем, славяне?

— Значит, так, — после короткого раздумья прошептал Якушев. — Мы с тобой, птица, попробуем с главного входа. Как войдем, разделимся. Я направо — вон туда, где окошко светится, это у них, скорее всего, помещение охраны. Попробую с ними разобраться или хотя бы отвлечь на себя. Ты, Баклан, дуй наверх и бери хозяина живьем — в крайнем случае, обменяем на Расулова или прикроемся этой генеральской задницей, если придется рвать когти. А ты, Жук, зайди с тыла и попытайся проникнуть в подвал. Работаем тихо, их тут, наверное, как тараканов за печкой…

Спорить никто не стал. Несмотря на свойственное многим десантникам нарочитое, показное пренебрежение к представителям других родов войск, даже упрямый Баклан признавал, что спецназ ГРУ — фирма солидная и плохому там не научат. Жук придерживался того же мнения; он всегда предпочитал действовать самостоятельно, ни за кого не отвечая, и не лез в командиры. Оттого-то, наверное, на гражданке он и стал киллером, что более свободной профессии ему с его навыками и наклонностями было просто не найти. Спец был из них троих самым старшим и опытным, в прошлом ему уже не раз приходилось брать на себя командование группой, и сейчас никто не видел причины менять давно установившийся, устоявшийся порядок. Кроме того, предложенный Якушевым план всем казался вполне разумным: скрытно, до поры не поднимая шума, проникнуть в это осиное гнездо и ударить одновременно с трех сторон, лишив противника руководства и посеяв в его рядах панику и неразбериху. Судя по выражению лица, Баклана так и подмывало затянуть старую песенку о своей любви к кавказцам вообще и Магомеду Расулову в частности, но он сдержался: сейчас для сольных выступлений было не время и не место, да и деньги, обещанные Шапошниковым за освобождение Душмана, явно не казались экс-сержанту Луговому лишними.

Они врассыпную, короткими перебежками пересекли открытое, ярко освещенное прожектором пространство. Судя по тому, что в доме по-прежнему было тихо, их появления здесь никто не ждал. Охрана, если таковая имелась, мирно дремала на постах; это выглядело довольно странно, но никому не пришло в голову сетовать на благосклонность судьбы. Разве лучше было бы, не сделав и трех шагов, напороться на плотный автоматный огонь?

Прижавшись лопатками к стене рядом с входной дверью, Юрий подождал, пока скрюченный, крадущийся на полусогнутых, похожий издалека на уродливого малорослого горбуна Жук скроется за углом дома, и кивнул Баклану. Луговой примерился садануть по двери ногой, но потом вдруг передумал, взялся за дверную ручку и деликатно на нее нажал. Дверь беззвучно открылась, из темной прихожей потянуло теплом и странной смесью запахов, наводившей на мысль о фешенебельной пятизвездочной казарме. Юрий боком скользнул в темноту и сразу включил фонарик.

И вовремя: сделав еще один шаг, он бы неминуемо споткнулся о лежащее на вымощенном искусственным камнем полу тело в темном деловом костюме.

Откуда-то — кажется, со стороны караульного помещения — неразборчиво доносилось приглушенное бормотание включенного телевизора, из приоткрытой двери по правую руку на пол падал косой лучик неяркого света.

— Это что за хрень? — прошептал, останавливаясь рядом с Юрием, Баклан. — Тут что, всегда так? Может, он того… декоративный? Ну, вроде шкуры на полу — медвежьей или там тигриной…

— Вместо коврика для ног, — предложил свой вариант Юрий и отвел взгляд от блестящих в голубоватом свете фонаря мертвых глаз. — Что-то мне все это не нравится, птица. Ладно, пока будем действовать, как договорились.

Баклан щелкнул кнопкой своего фонаря. Узкий голубоватый луч обежал просторный холл с камином, беззвучно скользя по предметам обстановки, и остановился, упершись в нижнюю ступеньку ведущей на второй этаж лестницы. На ступеньке, поблескивая, лежал большой серебристый пистолет — никелированный, а может быть, просто сделанный из нержавеющей стали. На ствол был навинчен длинный глушитель явно фабричной выделки. Луч фонаря скользнул вверх и снова остановился, осветив еще одно тело, лежащее на лестнице лицом вниз, в такой позе, будто его обладатель пытался съехать по ступенькам на животе, как с ледяной горки. И он бы, наверное, съехал, если бы не застрявшая между балясинами перил ступня в дорогом, начищенном до антрацитового блеска ботинке. Из-под головы мертвеца, оставив на двух ступеньках лаково поблескивающую дорожку, натекла небольшая лужица крови.

— Чем дальше, тем смешнее, — пробормотал Баклан. — Что за чертовщина, Спец?

У Юрия имелись кое-какие предположения на этот счет, но он лишь повелительно махнул рукой в сторону лестницы, и Баклан, пригнувшись, беззвучной поступью готовящегося к атаке хищника двинулся в указанном направлении. Когда он стал подниматься, держась у самой стены, чтобы не скрипели ступеньки, Юрий взвел курок пистолета и, светя под ноги фонариком, пошел на виднеющийся в темноте лучик света.

За дверью, из которой он падал, перед Якушевым открылся короткий, скудно освещенный неярким потолочным светильником коридор. В его противоположном конце виднелась еще одна дверь, подле которой, широко разбросав ноги и привалившись лопатками к стене, сидел очередной покойник. Голова его свесилась на грудь, и издалека он напоминал пьяного, который уснул в не самом подходящем для этого месте, но расплывшаяся по кафельному полу темно-красная лужа свидетельствовала об обратном. Куцый МР-5 с откидным прикладом, длинным глушителем и рожком на двадцать пять пистолетных патронов лежал у него на коленях, глядя в пол; мертвая рука все еще цеплялась за рукоятку, указательный палец сполз со спускового крючка. Под пиджаком на убитом была красная рубашка, но, подойдя ближе, Юрий понял, что ошибся: рубашка покраснела от пропитавшей ее крови, судя по обилию которой у покойника было перерезано горло. Якушев не стал проверять это предположение; наклонившись, он завладел автоматом и, держа его перед собой, толкнул дверь.