Книга Аут - Нацуо Кирино

Тихая гладь озера переливалась тысячами бликов, от которых слепило глаза. Прищурившись, Масако свернула в сторону Деревни ЮНЕСКО. Еще несколько минут по горной дороге и…

Она съехала на поросшую травой обочину и выключила двигатель. Неподалеку, в пяти минутах ходьбы от этого места, покоилась голова Кэндзи.

Масако вышла, заперла дверцу и углубилась в лес. Конечно, идти туда было рискованно и опасно, но ноги двигались как будто сами, увлекая ее в чащу. Найдя наконец служившую ориентиром высокую дзелькву, она остановилась под ней и отыскала взглядом то самое место. Небольшая кучка свежей земли — единственный знак того, что было сделано. Лето приближалось к пику, и, хотя прошло всего десять дней, лесной воздух пропитался новыми, густыми, живыми запахами. Она представила закопанную в землю голову Кэндзи, гниющую, смешивающуюся с землей, ставшую пищей для червей и насекомых. Думать об этом было неприятно, но сознание того, что она отдала голову подземным тварям, утешало.

Даже просеиваясь через густую листву, солнечный свет все равно резал усталые глаза. Заслонившись от него ладонью, Масако долго смотрела на кучку свежей земли и вспоминала тот день.

________

Она помнила, как в поисках места для головы приехала в лес. Голова лежала в двойном пакете, но была такая тяжелая, что Масако боялась, как бы мешок не порвался в самый неподходящий момент. Она шла между деревьями, неся в одной руке лопату, в другой пакет, и несколько раз останавливалась, чтобы вытереть мокрое от пота лицо и сменить руку. Ей все время казалось, что челюсть Кэндзи то тыкается в голень, то ударяется о колено, и при каждом прикосновении, реальном или воображаемом, по коже пробегали мурашки. Даже сейчас, по прошествии десяти дней, ее бросило в дрожь от одного только воспоминания.

Как-то она видела фильм под названием «Принесите мне голову Альфредо Гарсии», в котором герой ехал через Мексику с отрубленной головой, стараясь уберечь ее от губительной жары. Лицо актера и сейчас встало перед ней, искаженное злостью и отчаянием, и Масако подумала, что сама выглядела примерно так же, когда закапывала злосчастную голову. По крайней мере, злость она чувствовала точно. Она не знала, на кого или что злилась, — может быть, на себя, за то что осталась абсолютно одна, без надежды на чью-либо помощь, за то, что вообще влезла в эту заварушку, — но относительно самого чувства сомнений не было. И тем не менее сейчас Масако понимала — злость была необходима, злость принесла облегчение и освобождение, в то утро в ней что-то изменилось.

Выйдя из леса в этот, второй раз, она села в машину и закурила. Других поездок сюда уже не будет. Масако решительно раздавила недокуренную сигарету, помахала рукой и повернула ключ зажигания.

Приехав домой, Масако обнаружила, что Йосики и Нобуки уже ушли на работу. Грязная посуда — завтракали они, конечно, каждый сам по себе — так и осталась на обеденном столе. Она не стала ее мыть, а просто перегрузила все в раковину и, вернувшись в гостиную, остановилась в задумчивости посреди комнаты. Что дальше? Лечь спать?

Делать было нечего, думать не о чем, заботиться не о ком, и Масако хотела только одного: упасть на кровать, вытянуться и дать отдых усталому телу. Интересно, чем сейчас занимается Кадзуо? Может быть, лежит в своей полутемной комнатушке, не находя сна, беспокойно ворочаясь с боку на бок. А может, все кружит и кружит вокруг серых стен автомобильного цеха. Представив эту картину, она впервые за все время почувствовала симпатию к человеку, разделяющему с ней ощущение одиночества и оторванности от мира. Пожалуй, пусть оставит тот ключ себе.

Зазвонил телефон. Кому это вздумалось звонить в… в восемь часов утра? Стараясь не обращать внимания на раздражающие сигналы, она закурила, но телефон не утихал.

— Масако?

Голос в трубке принадлежал Яои.

— О, привет. Что случилось?

— Я уже пыталась дозвониться раньше, но тебя не было.

— Только что вернулась. Были кое-какие дела по дороге.

Масако решила не говорить, куда ездила. В конце концов, это никого не касается.

Впрочем, Яои и не стала расспрашивать.

— Ты уже заглянула в утреннюю газету?

Голос ее звучал почти весело.

— Нет, еще не успела. — Она обернулась — газета лежала на столе. Наверное, ее оставил там Йосики.

— Советую посмотреть, — продолжала Яои. — Найдешь кое-что интересное. Я бы сказала, приятный сюрприз.

— Что там?

— Посмотри. Прямо сейчас. Я подожду.

Чему она так радуется? Масако положила трубку на стол и подняла газету. Сюрприз, о котором говорила Яои, оказался на третьей странице. Набранный крупным шрифтом заголовок гласил: «В деле о расчлененном теле из парка Коганеи появился подозреваемый». Пробежав заметку глазами, Масако узнала о задержании некоего владельца ночного клуба, который часто посещал Кэндзи Ямамото. Мужчину арестовали по другому обвинению, но в ходе следствия вскрылись обстоятельства, давшие полиции основания связать его с убийством. Она нервно поежилась — уж больно хорошо все складывалось.

— Прочитала.

— Нам крупно везет, верно? А ты что думаешь?

— Думаю, что радоваться слишком рано, — осторожно ответила Масако, все еще держа газету перед глазами.

— Кто бы мог представить, что все получится так удачно! В газете написано, что они подрались в тот вечер, но я это уже знала.

Судя по тому, что Яои говорила громко и свободно, она была одна.

— Откуда? Как ты узнала, что они подрались?

— Он пришел домой в грязной, разорванной рубашке и с разбитой губой. Я еще тогда подумала, что ему крепко досталось, но не знала от кого.

— Не знаю, я ничего такого не заметила, — пробормотала Масако и вдруг поймала себя на том, что Яои говорит о живом человеке, а она — о трупе.

Впрочем, подруга все равно ее не слушала.

— Интересно, какое наказание его ждет? Хорошо бы смертная казнь, — почти мечтательно проговорила она.

— Я бы на это не рассчитывала, — холодно сказала Масако. — Более вероятно, что его отпустят из-за отсутствия доказательств.

— Жаль, — пробормотала Яои.

— Не говори так!

— Но у него был еще один клуб, где работала та шлюха, за которой таскался Кэндзи. Это там он спускал наши деньги!

— Что еще не делает его убийцей, не так ли? — возразила Масако.

— Я и не говорю, что он убийца, — горячо запротестовала Яои. — Но и невиновным его трудно назвать.

— Может быть, тебе стоит подумать, почему твой муж влюбился в другую женщину, — небрежно заметила Масако, гася сигарету.

Реплика слетела с губ сама собой, и она, в общем-то, не ждала ответа, однако Яои ответила.

— Я уже думала. — Теперь ее голос был тих и почти бесстрастен. — Потому что он устал от меня. Я ему наскучила, потеряла привлекательность.