Книга Беллинсгаузен - Евгений Федоровский

Глинка оглядел панораму, притопнул сапогом по земле:

— На сем месте Голенищев-Кутузов сидел на деревянной скамье, за боем наблюдал. Было это октября месяца двадцать четвёртого числа двенадцатого года...

... А до этой даты Наполеон в Петровском дворце искал направление дальнейшего похода. Куда идти? В Петербург, чтоб скорей заставить царя подписать почётный и необременительный мир? Или на Рязань, куда, кажется, отходила армия Кутузова? Хорошо бы там навязать сражение и постараться выиграть его. Но тут лазутчики донесли: Кутузов неожиданно свернул с Рязанской дороги и встал лагерем у Тарутина, отрезая путь к отступлению, как бы оттесняя француза на Смоленскую дорогу. А этой дороги — разорённой, усеянной неубранными трупами, — Наполеон страшился больше всего...

Приказал подать карту. Намётанным глазом нашёл Калугу. Там были главные склады русской армии — ядра и порох, продовольствие и фураж. В Туле и Брянске работали военные заводы. Дальше шла хлебородная Малороссия. «Идём на Калугу, и горе тем, кто встанет на нашем пути!»

Сначала Наполеон вышел на Старую Калужскую дорогу, сделав вид, что намерен атаковать Тарутинский лагерь. В его армии оставалось сто тысяч солдат и длиннейший обоз из карет, дрожек, телег с награбленным в Москве добром. Везли даже крест с колокольни Ивана Великого. Хвост армии походил на татарскую орду, совершившую счастливый набег.

Из села Фоминского он направил главные силы на Боровск, а корпус маршала Понятовского — на Верею.

Изменение маршрута сразу обнаружил капитан Сеславин. Со своим армейским летучим отрядом он вёл глубокую разведку. С высокого дерева он увидел, что французские колонны поворачивали к Новой Калужской дороге через Боровск и Малоярославец. Вскоре дерзкие разведчики захватили гвардейского унтер-офицера. Этот силач, французский гренадер в высокой медвежьей шапке, был доставлен к Кутузову. На допросе пленный сказал, что император направляется к Калуге.

Тут же к Малоярославцу Кутузов послал корпус Дохтурова. Размытые дождями просёлочные дороги затрудняли движение. Пушки увязали. Крестьяне, узнав о приближении французов, уничтожили плотину. Но для русских солдат они разобрали на брёвна свои дома, построили два моста.

О том, что французы пришли в Боровск, Малоярославца! узнали по зареву пожаров. В уездном городке в то время было двести домов и полторы тысячи жителей. И ни укреплений, ни гарнизона...

От Боровска дорога шла через глухой лес, потом скатывалась с Бунинских высот в пойму Лужи. Чтобы попасть в Малоярославец, надо пройти деревянный мост и подняться к Черноостровскому монастырю.

Почему же Малоярославец остался без прикрытия? Ответ в давней поговорке: «Вору и злодею — семь дорог; бросившемуся в погоню — одна». Городничим здесь служил Пётр Иванович Быковский — человек решительный, неробкого десятка. Собрал он казённое имущество, быстро организовал обоз с детьми и женщинами, отправил подальше от греха. Оставшимся горожанам раздал оружия. Те, кому ружей не хватило, достали топоры, вилы, дубинки. Мост через Лужу обложили соломой и хворостом...

— В ожидании неприятеля жители взобрались на кручу Городища, — проговорил Фёдор Николаевич. — Пойдёмте туда.

По узкой тропинке, цепляясь за полынь, Глинка, Берх и Беллинсгаузен поднялись на Городище. С высоты хорошо просматривались Бунинские горки, Боровская дорога, луг со стогами сена, светлая река в обрамлении вётел и ив.

— В пятом часу пополудни 22 октября показались гренадеры в синих мундирах. Они шли быстро и уверенно. Кудрявый кустарник, спокойная река, вишнёвые сады, каменное дома с раскрашенными кровлями — всё это напоминало им счастливые виды Швейцарии, мирные городки Рейна... Передние, не выдержав, бросились к переправе. Но тут мост охватило пламя. Французы оторопели. Огонь пожирал настил, с треском рушились подгоревшие сваи. Командир дивизии авангарда генерал Дельзон приказал наводить понтоны. С проворным искусством начали раскидывать лодки на колёсах, ладить настил, а праздное французское войско с весёлым довольством рассматривало брошенный жителями город, где можно хорошо отдохнуть перед броском на юг.

Переправа уже приближалась к противоположному берегу. Казалось, пройдёт ещё несколько минут, и неприятельская пехота хлынет в город. Малый отряд ополченцев и сотня казаков достойного сопротивления оказать не могли. А спешивший к Малоярославцу Дохтуров был ещё далеко...

Глинка сел на лужайку, рядом примостились Василий и Фаддей. Солнце слева, с юго-запада, чернило тени, рельефней выступали прибрежные ивы, сильнее золотилась река.

— Но неспроста на гербе Малоярославца изображается медведь, вооружённый молотом. В этот момент секретарю суда Савве Беляеву пришла гениально простая мысль: разрушить плотину мельницы. Она находилась во-о-он там, выше течения. «Покажите пример — подражатели сыщутся». Беляев с несколькими смельчаками бросился с Городища к мельнице. Топорами и кольями стали разбивать перемычку. Высокая от недавних дождей вода вырвалась из твёрдого оплота. Подобно девятому валу, ударила в понтоны, разметала настилы и лодки, начала разливаться по лугу. Спасаясь, гренадеры кинулись назад к Бунинским высотам.

К вечеру следующего дня вода пошла на убыль. Боязливо продвигаясь по топкой грязи, батальоны Дельзона одолели обмелевшую речку. Но к этому времени к Малоярославцу подошли Дохтуров и Платов. Как ни избегал теперь Наполеон сражения, но пришлось втянуться в него. По количеству противоборствующих сил бой при Малоярославце уступал Бородинскому, однако был равный по накалу, упорству, ожесточённости. По стратегическому же значению он даже превосходил. Бородинское сражение открывало путь Наполеону в Москву, а от боя малоярославецкого зависело спасение «великой армии». С той и другой стороны к городу спешили войска и тут же вступали в дело. Французские генералы бросались в атаки впереди своих дивизий. Погиб в рукопашной Дельзон. Сражались части Брусье, Гильемино, Пино... На улицах росли горы окровавленных тел, изломанных ружей, сабель, разбитых лафетов, разорванных барабанов. За гулом орудий, визгом картечи, лязгом штыков, криками раненых не было слышно команд. Горели дома. Дым застлал солнце.

В полдень на Бунинской горке появился Наполеон. Он изумился упорству русских. Узнав о тяжёлом положении дивизий корпуса Богарне, император велел передать: «Скажите ему, пусть допивает начатую чашу до конца...» Горя желанием показать себя достойными звания молодой наполеоновской гвардии, итальянцы снова устремились в атаку. Русские полки приняли штыковой бой. В самых опасных местах появлялся Дохтуров. Солдаты просили его поберечься, ведь у него жена и дети. Генерал отвечал: «Здесь жена моя — честь, войска же, мне вверенные, — мои дети».

Восемь раз город переходил из рук в руки. Лишь после того как французам удалось оттеснить русских к деревне Немцово, усадьбе Радищевых, и им показалось, что они вот-вот прорвутся к Калужской дороге, подошёл Кутузов с главными силами. Он отбросил неприятеля к Луже. Наблюдательный пункт Михаила Илларионовича я вам показывал. Увидев в подзорную трубу русского фельдмаршала, Наполеон — артиллерист по специальности, бросился к орудию и стал стрелять по своему недругу. Ожесточённая сеча шла у кирпичных стен монастыря, на склонах Городища. Овраги, речки Филатовка и Ярославка были забиты трупами. Лужа покраснела от крови. Сражение утихло лишь в полночь... Наполеон ускакал в городню, где остановился в убогом доме сельского ткача. Рано утром 25 октября он с небольшой свитой выехал на осмотр русских позиций. Было ещё темно. На дороге светились бивуачные костры, у орудий темнели силуэты понурых часовых. Воронье поднималось с сосен и кружило над всадниками, зловещим карканьем нарушая предрассветную тишину. Неожиданно французы увидели атакующих казаков с пиками. Два маршала — Мюрат и Бессьер, генерал Рапп и несколько офицеров сгрудились вокруг Наполеона и начали отбиваться. Скоро подоспела польская конница, подбежали гвардейские егеря. Осенняя темень спасла императора. Казаки не заметили его, а захватили лишь несколько пушек.