Книга Спецслужбы Белого движения. 1918-1922. Разведка - Николай Кирмель

В тот период времени агентурная разведка штаба Добровольческой армии действовала с низкой эффективностью. Для ее организации не хватало денежных средств, профессионально подготовленных кадров и надежных агентов. «Лишь летом 1918 года в период 2-го Кубанского похода можно было говорить о сложившейся системе получения информации оперативного и стратегического характера», — пишет историк В.Ж. Цветков.

Система получения информации разведорганами Добровольческой армии с театра военных действий, судя по архивным источникам, начала складываться осенью 1918 года. 1(13) октября 1918 года исполнявший должность генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего полковник Д.Н. Сальников определил задачи разведки в передовой полосе и на боевых участках, которые заключались в изучении расположения войск противника, устройства тыла, общих вопросов (планов красного командования; скопления красных частей; района, времени и целей операций; настроения среди войск и населения и т.д.), организации артиллерии и кавалерии.

Осенью 1918 года развернулись ожесточенные бои между Донской армией и войсками Южного фронта на царицынском направлении. Стратегическое значение Царицына определялось тем, что он являлся важным узлом коммуникаций, которые связывали центральные районы Советской России с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом и Средней Азией, по которым шло снабжение страны продовольствием, топливом и т.д. С июля 1918 года по февраль 1919 года атаман Всевеликого войска Донского П.Н. Краснов трижды пытался овладеть Царицыном.

Фронта, как в Первую мировую войну — со сплошной линией глубоких траншей, врытых в землю блиндажей, огневых точек и неприступных инженерных сооружений с колючей проволокой, — не было. Войска противоборствующих сторон размещались, как правило, в населенных пунктах, ближе к железнодорожной магистрали Ремонтная — Царицын и грунтовым дорогам. Части постоянно передвигались, бои шли преимущественно за хутора и поселки, а также и за коммуникации. Командование, как белых, так и красных, часто толком не знало, где в данный момент находился противник, какими силами он располагает. Разведка осуществлялась конными разъездами, которые охотились за «языками», от которых и получала необходимые данные. В той ситуации о налаженной работе агентурной разведки не могло быть и речи.

Однако командованию Южного фронта не удалось скрытно провести наступательную операцию, намеченную на 3 ноября 1918 года. Уже при разработке плана произошла утечка информации. Так, помощник командующего фронтом генерал Л.Л. Носович, имея точные сведения о войсках объединения, их задачах и сроках выполнения, а также коды и шифры, перебежал к противнику. Белые, зная о сроках наступления и направлениях ударов советских войск, 2 ноября нанесли ряд последовательных контрударов на смежных флангах 8-й, 9-й и 10-й армий, и фронт оказался прорванным.

В штабе Южного фронта действовала подпольная группа, возглавляемая исполняющим обязанности начальника оперативно-разведывательного отдела полковником А.Н. Ковалевским, которая передавала противнику секретные сведения военного характера. В ее состав входил вышеупомянутый генерал Л.Л. Носович и другие военспецы. После образования ЧК Южного фронта военспецы были разоблачены военными чекистами и приговорены трибуналом к высшей мере наказания.

Возможно, именно об А.Н. Ковалевском с теплотой вспоминает А.И. Деникин в своих мемуарах: «…я знаю лишь один случай умышленного срыва крупной операции большевиков, серьезно угрожавшей моим армиям. Это сделал человек с высоким сознанием долга и незаурядным мужеством; поплатился за это жизнью. Я не хочу сейчас называть его имя…»

Недосказанность мемуариста породила в среде ученых различные гипотезы в отношении личности военспеца, сорвавшего планы командования Красной армии. Историк А.С. Кручинин, исходя из того, что словосочетание «моим армиям» должно относиться к событиям 1919 года, имел в виду бывшего генерал-лейтенанта русской армии В.И. Селивачева, являвшегося в августе—сентябре 1919 года помощником командующего Южным фронтом и одновременно командующим ударной группой войск красных. По предположению А.С. Кручинина, срыв операции красных был бы невозможен без взаимодействия штаба ВСЮР и белогвардейской агентуры в штабе противника. Значит, генерал А.И. Деникин должен был располагать достоверной информацией. Однако, как следует из дневника генерал-майора А.А. фон Лампе, А.И. Деникин сам не был уверен, что В.И. Селивачев намеренно сорвал операцию красных. Документы красных тоже свидетельствуют о том, что белые полной информацией о группе В.И. Селивачева (ударная группа войск, состоявшая из 8-я армии, части 13-й армии, Воронежского укрепленного района, 2-х дивизий) не обладали. Чекисты обнаружили у арестованного руководителя антибольшевистского подполья Н.Н. Щепкина предназначавшиеся для передачи белому командованию план действий группы и сведения о ее составе. Автор книги о генерале В.И. Селивачеве историк А.В. Ганин не нашел «серьезных документальных подтверждений изменническим действиям Селивачева», а его внезапную смерть объясняет естественным характером. В то же время историк допускает нахождение белогвардейской агентуры в ближайшем окружении командующего ударной группой. Таким образом, современной исторической наукой имя этого офицера или генерала пока не установлено. Возможно, установить неизвестную личность помогли бы документы, находящиеся в архивах ФСБ и остающиеся недоступными для вневедомственных историков. Ведь нельзя исключить, что он поплатился жизнью, будучи разоблаченным чекистами.

Современной науке известно о действиях в Царицыне тайной офицерской организации во главе с полковником Адамсом, насчитывавшей 180 человек. Она поддерживала связь с особым отделением отдела Генштаба Военного управления, которому передавала собранные разведывательные данные. К моменту занятия города войсками Кавказской армии в живых оставалось лишь 22 человека, 158 было арестовано и расстреляно большевиками. Но за свою работу на белогвардейцев полковник Адамс, «кроме пренебрежительного отношения, ничего не получил».

В период борьбы за Царицын местная ЧК разоблачила несколько офицерских и эсеровских подпольных организаций, готовивших вооруженные восстания против советской власти, однако их связь с разведывательными органами ВСЮР или Кавказской Добровольческой армией документально не подтверждается.

В1919 году продолжались упорные бои на царицынском направлении. Все основные операции разворачивались на участке железной дороги Тихорецкая — Царицын, который был полуразрушен, мосты взорваны. Лишь к началу июня Кавказская армия смогла выйти к «красному Вердену». Генерал-лейтенант П.Н. Врангель стремился окружить и разгромить здесь советские войска, а затем выйти на соединение с армиями адмирала А.В. Колчака. Но с ходу город белым взять не удалось.

В период подготовки к новому штурму разведка штаба Кавказской Добровольческой армии добыла интересующие командование сведения о силах и средствах советских войск. «К 10 июня (по старому стилю. — Авт.) по данным разведки противник имел под Царицыном 16 000 штыков, 5000 сабель, 119 орудий, 6 бронепоездов, — пишет П.Н. Врангель. — На Волге стояла речная флотилия из 4-х дивизионов, катеров и понтонов и 9-ти канонерок и миноносцев. 14-го июня к Царицыну подошел переброшенный из Уфы через Саратов один из полков 2-й красной дивизии. В ближайшие дни ожидался подход остальных полков». «Придавая к удержанию Царицына значение фактора, могущего доказать жизненность Советской России, противник прилагает крайние усилия для его удержания, — сообщается в разведывательной сводке от И (24) июня 1919 года. — Им несомненно эвакуируются из Астрахани бывшие там войска (8 тыс.), и боевая флотилия перебрасывается по Волге в Царицын. Части, действовавшие в районе Царицына, получили большое пополнение (5—7 тыс.), усилены техническими средствами».