Книга Поджигатели. Ночь длинных ножей - Николай Шпанов

Розовые жирные пальцы, с которых косметичка по утрам сводила волосы, несколько мгновений в нерешительности вертели конверт, словно Геринг боялся его вскрыть. Этот конверт был доставлен ему полчаса назад. Он был обнаружен между подкладкой и сукном мундира убитого Рема: конверт провалился через дыру в лопнувшем кармане.

Геринг отрезал ножницами для ногтей узенькую полоску у края конверта. Вынул сложенный вчетверо желтый лист. Кровь, просочившаяся сквозь плотный конверт, оставила следы на тыльной стороне листа, но не испортила текста.

Геринг сел на край постели и принялся читать:

«Я, нижеподписавшийся, Карл Эрнст, вождь штурмовых отрядов Берлин – Бранденбург, государственный советник Пруссии, родившийся 1 сентября 1903 года в Берлине, район Вильмерсдорф, излагаю здесь историю поджога рейхстага, в котором принимал участие…»

Геринг тяжело задышал, оторвал взгляд от письма и бросил в пространство пустой спальни:

– Вот подлец!..

«Я действую по совету друзей, потому что носятся слухи, что Геббельс и Геринг замышляют против меня недоброе. В случае моего ареста Геббельсу и Герингу будет сообщено, что настоящий документ находится за границей. Он подлежит опубликованию только в том случае, если я или один из моих товарищей, имена которых указаны в прилагаемом списке, распорядится о его напечатании, или в случае, если я погибну насильственной смертью.

Я заявляю, что 27 февраля 1933 года я поджег рейхстаг с помощью двух моих помощников по командованию штурмовыми отрядами. Мы подожгли рейхстаг, чтобы дать фюреру возможность всесторонней борьбы с марксизмом.

Через несколько дней после нашего прихода к власти меня вызвал Хелльдорф и пригласил к Герингу. По дороге Хелльдорф сказал, что следовало бы дать фюреру возможность действовать против коммунизма. На собрании у Хелльдорфа присутствовал Геббельс, изложивший нам следующий план. Нужно организовать на каком-нибудь предвыборном собрании покушение на фюрера двух якобы коммунистов. Это покушение должно было послужить сигналом для антикоммунистического погрома. Хайнес был уже вызван в Берлин для разработки подробностей покушения. Геринг возражал против покушения, опасаясь, чтобы оно не вызвало других. На следующий день меня по телефону вызвали на квартиру Геббельса. Когда я приехал туда, присутствовавшие на собрании решили уже отказаться от проекта. Геринг считал, что нужно испробовать другое: быть может, поджечь императорский дворец в Берлине или бросить бомбу в министерство внутренних дел. Геббельс с улыбкой возразил, что было бы лучше поджечь рейхстаг. Мы могли бы тогда выступить перед парламентариями как защитники этой говорильни. Геринг немедленно согласился. Мы с Хелльдорфом возражали, ссылаясь на технические трудности исполнения проекта, но Геббельс и Геринг нас убедили.

Было решено, что 25 февраля, за восемь дней до выборов, я с Хайнесом и Хелльдорфом подожгу рейхстаг. Геринг обещал снабдить нас очень хорошо действующими и легко воспламеняющимися веществами, не занимающими притом много места. Было условлено, что 25 февраля мы соберемся в рейхстаге, в комнатах национал-социалистской фракции, и, как только рейхстаг опустеет, приступим к работе. Мне были поручены подготовительные меры.

На следующем собрании, которое, как я помню, происходило у Геббельса, Геринг предложил использовать подземный ход, соединяющий его особняк с рейхстагом. Затем Геббельс предложил назначить день поджога не на 25-е, а на 27 февраля, так как 26-го было воскресенье. В этот день выходят только утренние газеты, и, стало быть, поджог нельзя будет достаточно использовать в целях пропаганды. Мы решили поджечь рейхстаг в 9 часов вечера, чтобы можно было еще использовать и радиопередачу. Геринг договорился с Геббельсом относительно некоторых мер, которые должны были навлечь подозрение на коммунистов.

Я три раза в сопровождении Хелльдорфа осматривал подземный ход. Тем временем Геринг передал нам план рейхстага, ознакомил с тем, как здание охраняется, и т. д. За два дня до поджога мы сложили в боковом коридоре то легко воспламеняющееся вещество, которым нас снабдил Геринг. Оно находилось в нескольких банках и состояло из фосфора и самовоспламеняющегося состава. Было также несколько литров керосина.

Я долго раздумывал над тем, кому непосредственно поручить поджог, и пришел к выводу, что следует сделать это самому, с помощью нескольких вполне надежных людей.

За несколько дней до установленного срока мы через Хелльдорфа узнали, что в Берлине появился некий молодой человек, которого, несомненно, можно было бы привлечь к участию в поджоге. Это был голландец ван дер Люббе. Я его не видел до поджога. Мы с Хелльдорфом все подготовили. Голландец должен был действовать один в кулуарах рейхстага и поджигать чем попало. Я же со своими друзьями должен был работать в зале заседаний.

Голландец должен был приступить к делу в 9 часов, а мы на полчаса раньше. Ван дер Люббе должен был проникнуть в рейхстаг уже после того, как мы его подожжем и выберемся на улицу. Хелльдорф постарался заранее познакомить голландца с внутренними помещениями рейхстага.

Мы решили, что ван дер Люббе проникнет в рейхстаг через окно ресторана. Чтобы иметь уверенность в том, что ван дер Люббе не отступит в последний момент, Зандер не покидал его ни на минуту. Он проводил его до рейхстага и видел, как ван дер Люббе влез в окно. Как только Зандер убедился в том, что ван дер Люббе находится внутри рейхстага, он сообщил об этом Ганфштенгелю, находившемуся в доме Геринга.

Ван дер Люббе был до последнего момента уверен в том, что действует один. Что касается меня, то я встретился со своими помощниками в 8 часов на Вильгельмштрассе. Мы были в штатском. Через несколько минут мы подошли к рейхстагу и вошли в здание, не будучи никем замечены. На нас была обувь с каучуковыми подошвами, чтобы никто не услышал наших шагов. В 8.15 мы уже были в зале заседаний.

Один из нас вернулся в подвал, чтобы взять остатки горючих материалов, а я с другим спутником принялся за работу в зале императора Вильгельма. Мы подожгли в нескольких местах этот зал, а также зал заседаний. Мы смазали столы и стулья фосфором. Облили занавеси и ковры керосином. За несколько минут до девяти мы вернулись в зал заседаний. В 9 часов 5 минут все было кончено, и мы вышли. Нужно было спешить, так как с минуты на минуту фосфор должен был воспламениться.

Пишу этот документ, чтобы защитить себя от Геринга и Геббельса. Я уничтожу этот документ, если предатели будут наказаны по заслугам.

Берлин, 3 июня 1934

Карл Эрнст».

Геринг подул в конверт, чтобы разошлись его стенки, и бережно просунул между ними желтый листок.

Если удастся отыскать второй, подлинный экземпляр этого письма, прежде чем оно будет опубликовано, можно будет покончить с Хелльдорфом. Геринг сохранял графа только как свидетеля, на всякий случай. Письмо Эрнста вполне заменит живого Хелльдорфа. Этот документ дает Герингу возможность держать Гитлера в руках… Откровенно говоря, Герингу теперь уже было безразлично, что подумает Европа в случае опубликования этого проклятого письма. Но кое-кто в Германии, конечно, поспешит воспользоваться этим как козырем против него самого. Опять начнут шептать в уши Гитлеру: Геринг не умеет делать тонкие дела. Геринг медведь. Геринг фанфарон!.. Геринг не справился с процессом в Лейпциге… Геринг не сумел отправить под топор Димитрова… Геринг не смог втихомолку убрать его после процесса… Геринг не сумел сломать волю Тельмана… Ах, негодяи!