Книга Москва и Россия в эпоху Петра I - Михаил Вострышев

Также снисходительно относился он и к русским раскольникам, хотя ясно видел их заблуждения. Он прекратил их преследование и повелел православному духовенству вразумлять их доказательствами, основанными на Священном Писании и на здравом разуме. Но так как эти меры мало способствовали обращению раскольников в православие, то царь обложил их двойными податями и приказал носить отличительные знаки на одежде: четырехугольник из красного сукна на спине и желтый козырь – стоячий воротник. Когда же и эти средства не помогли, он оставил раскольников в покое. Если же их и преследовали, то не за старую веру, а за упорное сопротивление нововведениям царя.

Потешное войско молодого царевича Петра в селе Преображенском

Однажды, будучи на бирже, Петр увидел между другими торговцами несколько калужских купцов с четырехугольниками на спине и желтым козырем. Государь крайне удивился и спросил одного из таможенных начальников:

– Каковы купцы из раскольников и можно ли им верить в торговом деле?

– Они совершенно честны, – услышал в ответ.

– Хорошо, раз они подлинно таковы, – решил Петр, – то пусть веруют, во что хотят и носят свой козырь. Если их не избавили от суеверия рассудком, то не помогут ни огонь, ни меч. А мучениками их сделать – ни они этой чести не достойны, ни государству пользы нет.

Ночной объезд

Нередко по ночам Петр объезжал Москву, чтобы проверить стражу и наблюдать за порядком в городе. В таких случаях его сопровождал лишь денщик[29]. В одну из таких поездок в январе 1710 года государь проезжал по московским улицам в первом часу ночи в сопровождении денщика Полозова. Ярко освещенный один дом привлек внимание царя. Он остановил сани и послал Полозова узнать, кому принадлежит дом. Оказалось, секретарю Поместного приказа[30], у которого сегодня был пир по случаю крестин сына.

Петр без шума въехал во двор, вошел в дверь и, увидев множество гостей, поприветствовал их:

– Бог в помощь!

Можно себе представить, в какое замешательство пришли гости, а особенно хозяин! Однако государь ласково обратился к хозяину:

– Мне показался необыкновенным свет в твоем доме в столь поздний час, и я из любопытства зашел. Оказывается, у тебя крестинный пир. Так поздравляю тебя с сыном!

Затем государь осведомился, какое имя дали новорожденному, как здоровье родительницы и можно ли ее видеть. Хозяин провел царя в спальню, где Петр поздравил мать с сыном, поцеловался с нею. И положил на зубок рубль.

Хозяин поднес его величеству водки. Петр, пригубив, спросил:

– Нет ли анисовой[31]?

– Есть, всемилостивейший государь!

Налита была анисовая. Государь выпил рюмку до половины и, посмотрев убранство всех комнат, пожелал всем веселиться и уехал.

Утром он послал караульного офицера в дом секретаря и приказал привести его в Преображенский приказ[32].

– Но не потревожь родительницы, – добавил Петр. – Дождись у ворот выхода секретаря.

Приказание было исполнено в точности. Сам государь уже находился в Преображенском приказе. Поблагодарив секретаря за вчерашнее угощение, он спросил: из дворян ли он, имеет ли поместье и, если имеет, то сколько получает с него дохода?

Дрожащий секретарь ответил, что он не дворянин, а подьячий сын, и что поместий и крестьян не имеет.

– Богатую ли взял за себя жену? – снова спрашивает Петр.

– Бедную.

– Из каких же доходов ты нажил такой дом и устраиваешь пиры?

Секретарь упал на колени и признался:

– Все, что имею, всемилостивейший государь, нажито мною от подарков помещиков, имеющих в приказе тяжебные дела.

Чистосердечное признание понравилось государю.

– Вижу, что ты не плут, – сказал он секретарю, – и за признание твое Бог тебя простит. Но с тем, однако же, что если ты дела будешь волочить или по-другому как-нибудь хитрить, норовя ублажить знатного и богатого, то поступлено будет с тобою, как с преступником.

Обрадованный царской милостью, секретарь поклонился государю в землю и клятвенно заверил его, что и прежде не делал этого, а теперь и вовсе ничего брать не будет.

– Из благодарности после справедливого решения, по коему ты трудился, можешь присылаемые тебе подарки брать, – разрешил Петр. – Но отнюдь не прежде окончания дела и не прижимая тяжущихся! И берегись! Отныне твои поступки не будут скрыты от меня.

Напоследок государь объяснил секретарю, какое зло может произойти от расходов, несоразмерных с доходами, и как нужно удерживать каждого от такого расточения, дабы он по одежке протягивал ножки. Царское нравоучение секретарь запомнил на всю жизнь.

Кто лучше знает свою должность?

Беспрерывно работая, Петр нуждался по временам в безусловном отдыхе, особенно умственном. В такие минуты он обыкновенно удалялся в свою мастерскую и, работая на токарном станке, отдыхал от умственных тревог. В это время редко кто решался его беспокоить.

Однажды Петр приказал часовому, стоявшему у дверей его мастерской, никого не впускать к себе. Через четверть часа пришел князь Меншиков и хотел войти к государю.

– Никого не велено впускать, – сказал часовой, загородив дорогу.

– Меня-то можешь впустить, – улыбнулся полудержавный властелин.

– Не пущу.

– Да ты знаешь, кто я?

– Знаю, но все-таки не пущу.

– Я имею к государю не терпящую времени нужду.

– А я знаю отданный мне приказ.

– Знаешь ли ты, дерзкий, что я, как твой начальник, велю тебя тотчас сменить и жестоко наказать?

– Прежде времени меня сменить нельзя. Да и тогда я обязан сменяющему передать приказ государя.

Меншиков в досаде хотел оттолкнуть часового от двери и войти, но тот уставил против его груди штык и закричал:

– Отойди или заколю!

Князю пришлось отступить на несколько шагов.

В это время государь, услышав шум, отворил дверь и, увидев солдата в угрожающей позе, спросил, в чем дело. Меншиков тут же стал жаловаться на часового, что тот его едва не заколол.