Книга Кто убил Влада Листьева? - Юрий Скуратов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но их столько развелось, Сережа, — проговорила жена с сожалением, — и все рты раскрывают… Их, по-моему, проще купить.
— Хоть я и не бедный человек, но моих денег, чтобы всех купить, не хватит.
— А всех и не надо покупать, купи головку… главных редакторов. Да и то не всех, а несколько…
Это был известный метод, разработанный выдающимся теоретиком российского капитализма Борисом Березовским. Ничего подобного в мире еще не было. Не надо покупать предприятие, не надо приобретать холдинг, не надо вообще опустошать свои карманы — достаточно купить верхушку — генерального директора, допустим, либо председателя совета директоров, а потом делай с этим предприятием, находящимся в государственной собственности, что пожелаешь. Главное ведь не железки, не воздух, которыми набиты производственные помещения, главное — финансовые потоки.
А финансовые потоки при купленном директоре и ручном главном бухгалтере можно направлять куда угодно, хочешь — влево, хочешь — вправо, хочешь — в карман Березовского, хочешь — в преисподнюю.
— Спасибо за совет, — саркастически произнес Бейлис. — Я им непременно воспользуюсь.
— Не иронизируй, — укоризненно проговорила жена и тут же прикусила язык — запоздало поняла, в каком состоянии находится муж, задышала часто. — Впрочем, можешь иронизировать, сколько угодно. Ты мой муж, а мужьям все дозволено.
— Хы-ы-ы, — неожиданно тяжело вздохнул Бейлис. Жена почувствовала неладное, повысила голос:
— Что с тобою, Сережа?
— Хы-ы-ы-ы…
Жена перешла на крик — слезный, громкий, прокричала в трубку, оглушая и саму себя, и мужа:
— Что с тобою, Сережа?
В ответ вновь раздалось протяжное, страшное, незнакомое:
— Хы-ы-ы-ы!
— Что за черт! — вскричала жена вновь, похлопала трубкой о ладонь, ей показалось, что говорить мешают радиопомехи — обычная вещь при этой слежке, что ведется за ее мужем, вновь поднесла аппарат к уху: — Сережа!
— Хы-ы-ы-ы! — страшно, уходя в далекое далеко, вздохнул Бейлис. Это были не радиопомехи, и те, кто следил за Бейлисом, не были в этом виноваты.
Жена Бейлиса вновь закричала.
— Я сейчас к тебе приеду, — оборвав крик, произнесла она, в следующий миг ее голос опять наполнился слезами. — Жди! Я сейчас приеду, Сережа!
Бейлис продолжал хрипеть; стол с лежавшими на нем бумагами и телефонными аппаратами раскачивался перед ним, он то делал резкий бросок влево, накренивался, словно под него попадала тугая волна, то резко выравнивался, словно волна уходила, и тут же резко кренился вправо. Одно было удивительно: ни бумаги, ни телефонные аппараты со стола не слетали, держались будто приклеенные.
Ни боли, ни оглушения Бейлис не чувствовал — ничего этого не было. Просто у него неожиданно отнялась речь и начало медленно уходить сознание. Бейлис пытался ухватиться за него, удержать, говорил что-то, но собственной речи не слышал, вместо внятных, связанных между собою слов раздавалось зажатое, словно из него уходили последние силы: «Хы-ы-ы…» Одновременно он продолжал держать около уха трубку мобильного телефона и, хрипя надсаженно, страшно, дышал, хлопая ртом, пытаясь захватить губами хотя бы немного воздуха, но воздуха почему-то не было, он весь словно был высосан из этого большого кабинета.
— Хы-ы-ы-ы!
В следующее мгновение мобильный аппарат выпал у него из ослабшей руки, шлепнулся на пол, заскользил по навощенному дорогому ламинату в сторону.
Рот Бейлиса безвольно обвис, из уголков губ, с обеих сторон, выплеснулась слюна, и двумя длинными клейкими струйками потекла вниз, на брюки.
Некоторое время Бейлис пытался удержаться в кресле, вяло шевелил пальцами, ему казалось, что он ощупывает ими пространство, старается найти твердый предмет, угол стола, спинку кресла, стул, чтобы опереться, но рука его безвольно лежала на столе, как некий посторонний придаток, лишь пальцы слабо подрагивали, дрожь с каждым мгновением угасала, было понятно, что сейчас она угаснет совсем. Через минуту Бейлис ткнулся лбом в стол, расшвыряв во все стороны нарядные мобильные аппараты.
Прошло еще мгновение, и Бейлис перестал существовать.
Все пятеро врачей, обследовавшие тело Бейлиса, единодушно сделали заключение: удачливый предприниматель скончался от внезапного кровоизлияния в мозг. Здоровье у него было подорвано: и сердце работало с перебоями, и вены были пористыми, вялыми, ни на что не годными — такая гниль рвется, стоит только человеку поднять что-нибудь тяжелое, да и много ли этого тяжелого надо, десяти килограммов хватит. И вообще, весь организм, несмотря на то, что Бейлис был человеком нестарым, оказался на удивление изношенным.
Когда Вельскому сообщили о смерти Бейлиса, он не поверил. Покачал головой, глянул колюче на стоящего перед ним Трибоя:
— Какой диагноз?
— Кровоизлияние в мозг. Голова практически вспухла — так много натекло в нее крови.
— Заключение квалифицированные врачи делали?
— Наши судебные медики… Обычно они не ошибаются.
Вельский встал, засунул руки в карманы брюк, прошелся по комнате. Подумал о том, что давно не занимался простыми мирскими вещами — не играл в футбол на уютном истринском поле, где у Генеральной прокуратуры имеется свой оздоровительный центр, не ходил в баню, не виделся с друзьями, даже с Леной, женой своей, и то видится мельком — уезжает Вельский на работу рано, возвращается поздно. В следующую минуту он отогнал от себя эти расслабляющие мысли, почувствовал, как виски стянуло что-то клейкое, кожа онемела.
Он помассировал пальцами виски, подождал, когда онемение пройдет.
— И все-таки я не верю, что Бейлис умер своей смертью, — сказал Вельский.
— У меня тоже есть такое… м-м. — Трибой сделал рукой неопределенный жест. — Ощущение, что ему помогли уйти к верхним людям, как говорят аборигены Крайнего Севера. — Трибой взглянул в потолок. — Но это чувство к уголовному делу не пришьешь. Надо искать факты.
— Попробуйте поискать, Петр Георгиевич. — Вельский передвигался по кабинету стремительно, словно совершал некий моцион. Потом, будто поймав себя на чем-то, остановился. — А я тем временем сделаю попытку подписать санкцию на арест кое-кого…
— Дай-то бог! — все поняв, воскликнул Трибой. — Мне охота перекрестить вас, Георгий Ильич!
— Валяйте. — Вельский улыбнулся, улыбка получилась скупой, печальной. — Это никогда не помешает.
На похоронах Бейлиса собралась чуть ли не вся Москва. Кого там только не было! Даже на похоронах Влада, человека очень популярного, и то было меньше народу.
Похоже, все Останкино приехало на кладбище: куда ни глянь — всюду знакомые лица.
