Книга Открой свое сердце - Марина Преображенская

Моника и Питер — бывшие одноклассники Артура, перебивая друг друга, делились впечатлениями о поездке.

— Знаешь, Моника проехала через весь Фукуока на машине, — сказал Питер, и при этом вся семья дружно рассмеялась.

— А что это такое? — поинтересовался Артур. Он никогда не был в Японии и предполагал, что уже сам факт пересечения города Фукуока на машине должен быть смешным.

— Да ничего особенного, — ответил Андреас, — город как город, довольно-таки крупный, но все дело в том, что Моника проехала этот город на машине задом наперед. Она выехала осмотреть окрестности, и у нее отключились все скорости, кроме задней. Так вот она и пилила обратным ходом.

— Ага! — подтвердила Моника. — Потом у меня два дня голова не могла встать на место.

Они не спеша отобедали, вернее, отужинали, так как был уже глубокий вечер, и вышли на пару часов прогуляться. Вечер в период белых ночей походил скорее на раннее утро, и совсем не хотелось спать.

— Друзья, — наконец сообщил Андреас, — мы непременно должны выспаться, иначе завтра мы ничего не увидим в Петергофе.

— О, да! — подхватила Моника. — Пит, скажи, в каком часу ты договорился встретиться с Ингваром? — Ее выразительные глаза наполнились радостью от ожидаемой встречи. Она тут же повернулась к Артуру:

— Ингвар — это парень из Норвегии. Он завтра приезжает в Петербург с новым пакетом снимков. Он теперь работает на одно совместное русско-немецкое агентство и выискивает очаровательных фотомоделей.

— Думаю, ты первая из его моделей? — спросил Артур.

— Мой Бог, Артур, ты можешь свести меня с ума! — протянул Питер с сочувствием глядя на друга. — И эту кикимору…

Он не успел договорить, как получил весьма чувствительный шлепок от сестры.

— Спасибо, — сказал он, едва увернувшись от новой затрещины, — я постараюсь заслужить от тебя еще большее вознаграждение. Вот только дождемся завтрашнего дня.

— Ты невыносим, Пит!

Артур посмотрел на Монику и тут только заметил, до чего же она на самом деле хороша. Столько лет проучились вместе, а он никогда не обращал внимания на сестру друга. Длинные стройные ножки, невысокий бюст и светлая коротенькая стрижка. Маечка-топ из сиреневого хлопка и белые узкие брючки, завершавшиеся выше лодыжки широкой шнуровкой, все еще делали ее маленькой девочкой и в то же время уже превращали в прелестную девушку.

— Он, наверное, в тебя влюблен по уши? — поинтересовался Артур, имея в виду приятеля Моники Ингвара.

— Не знаю. — Моника покраснела, а Питер весело засмеялся.

— И ты знаешь, как ни странно, так оно и есть… Несмотря на то, что она все же кики… — Он снова увернулся от летящего в его грудь маленького кулачка.

— Мама! Скажи этому невыносимому хаму!

— Питер! Моника! Вы же взрослые люди, ведите себя прилично.

Погода выдалась солнечной, и за завтраком все шумно обсуждали предстоящую поездку. Артур с Каролем были представлены норвежцу, который оказался молодым человеком лет двадцати пяти в широких шортах и такой же широкой навыпуск майке. Он был довольно высоким шатеном. На голове его небрежно возлежала кепка козырьком назад, а на груди висел большой фотоаппарат. Но, несмотря на свой неприступный вид, он все же не мог отвести взгляда от молчаливой и смущенной Моники. Все, что он рассказывал, даже если это имело отношение к Питеру или его родителям, все равно было обращено на Монику. Питер делал Артуру непонятные знаки, вращал глазами и все время улыбался. «Смотри, мол, смотри на этого по уши влюбленного придурка». С его подвижных губ то и дело слетали подковырки, а глаза так и сверкали, когда Ингвар, привлеченный его мельтешением, все-таки награждал Питера своим быстрым и невнимательным взглядом.

Сначала было смешно, и Артур, прикрывая ладонью рот, едва сдерживал смех, потом это стало надоедать, и наконец Артур не выдержал. Он наклонился к уху Питера и шепотом сказал:

— По-моему, ты просто ревнуешь, а?

— Ты знаешь, — серьезно ответил Питер, — я тоже об этом думал, — и громко рассмеялся. Во всяком случае, он прекратил свои нелепые ужимки. Моника благодарно посмотрела на Артура, и все стали внимательно слушать рассказ Ингвара. К тому времени он уже сообщил о своей вечерней вылазке в город. О ночной тусовке среди нищей богемы, о новых знакомых и маленьком приключении с бдительной русской «полицией». — Но самое интересное произошло со мной сегодня! — радостно сообщил он и обвел взглядом собравшихся. — Я шел по улице и искал хорошеньких девушек. — Он виновато посмотрел в сторону Моники, как бы сообщая ей, что в этом заключается его работа, что ей не стоит волноваться, потому что лучше ее все равно нет никого на свете. Иначе стал бы он так ждать встречи с ней целый год? — Я сделал несколько снимков для журнала «Нинель» и присел на скамейку перезарядить аппарат. Тут ко мне подошел один… ну такой интересный тип «тина», я даже подумал, не сфотографировать ли его. У него на лбу была длинная темная прядь волос. Почти до кончика носа, и красивые темно-зеленые глаза. Весь затылок у него был коротко выстрижен. Но он не был похож на панка. Просто такой своеобразный типаж молодого человека. — Мимика Ингвара была живой и подвижной. Он так эмоционально описывал молодого человека, что у Моники от удовольствия благодарной слушательницы даже округлились глаза и зрачки стали величиной с радужную оболочку. — Он спросил меня, не могу ли я подсказать, как пройти к зоологическому музею. Вы знаете, он говорил на английском! Такой симпатичный парень! — восхищался Ингвар. — Я ему предложил сделать пару снимков, но он отказался, — в глазах Ингвара мелькнуло сожаление. — А жаль… И ум в глазах, и красота такая своеобразная, не растиражированная. Что-то свежее в образе и немного загадочное.

— А потом? — Моника с нетерпеливым любопытством смотрела прямо в рот рассказчику.

— А потом мы шли рядом, у меня еще было около получаса свободного времени, и говорили о художниках-импрессионистах. Он неплохо разбирается в живописи и хорошо знает современных авторов. Мы даже обсудили одно малоизвестное авангардное полотно. Представляете, он был на вернисаже и видел его. Интересный мальчик, умненький такой, интеллигентный. Я с ним говорил на русском, у меня жуткое произношение, но он внимательно слушал и терпел мое косноязычие.

Но самое интересное было после! — Ингвар снова оглядел присутствующих торжествующим взглядом, словно собирался всех убедить в чем-то таком, что до сих пор было чуждым для их сознания. — Мы шли по бульвару вдоль набережной Невы, и вдруг этот парень подобрал у одной из урн портмоне. Он открыл его, а там оказалось около семисот долларов. И вы знаете, он предложил мне половину денег. Я поблагодарил, но извинился и сказал, что эти деньги лучше отдать в полицию. Там найдут хозяина и вернут. Он улыбнулся и ответил, что никто в этой стране не станет искать хозяина. Да и как его найдешь? Действительно, город большой, народу — толпы. Уезжают, приезжают, снуют, как муравьи, гуляют день и ночь. Конечно же, не найдешь, — согласился с невидимым благодетелем Ингвар. — Ну, в общем, я отказался от денег. Но факт не в том, что я отказался, а в том, что он мне предложил половину. А? Ну как? Совершенно незнакомый мне парень. Он даже настаивал. Я бы, может, и взял, но внутренне почувствовал — не могу, зачем мне чужое? Я и так достаточно хорошо зарабатываю, чтобы зариться на чьи-то деньги…