Книга Русский Лондон - Сергей Романюк

Многие в Великобритании считали это письмо подброшенным специально для очернения лейбористов как раз во время обсуждения вопроса о предоставлении СССР большого займа. Возможно, что оно было написано русскими эмигрантами и переслано британской разведке, которая и использовала его в борьбе против лейбористов, легко шедших на сотрудничество с большевиками. Исследование, предпринятое несколько лет тому назад историком Форин-офис с использованием материалов британских секретных служб, казалось бы, доказало, что это было подделкой, хотя и остались некоторые нерешенные вопросы (в частности, кто именно сделал эту подделку). Как сообщалось, к исследованию были привлечены не только зарубежные материалы, но и русские архивы, но если вспомнить рассказ Айно Куусинен, еще непонятно, какие документы показали в Москве доверчивому историку из Форин-офиса… Есть также и указания на то, что при разборе всего инцидента в Москве Зиновьев прямо сказал, что он был автором письма[237]. Точно сказать, было так или иначе, пока невозможно, недаром русские архивы еще не полностью открыты… Есть что скрывать?

Как вполне справедливо писал Кристофер Эндрю, автор исследования истории советского шпионажа в Великобритании, «прав ли был Коминтерн, объявив письмо Зиновьева подделкой, или нет, очевидно одно: он использовал это обстоятельство для успешной организации кампании по дезинформации, направленной на то, чтобы продемонстрировать всему миру свою непричастность к подобным инструкциям, хотя на самом деле члены Коминтерна часто получали такие инструкции от своего руководства». Так, в составе Коминтерна действовала постоянная комиссия по работе в армиях иностранных государств, пленум Коминтерна в 1923 г. недвусмысленно заявил, что «коммунистическая партия должна быть готовой уже завтра победить буржуазию» посредством пролетарского переворота[238], а в архивах Коминтерна была обнаружена совершенно секретная инструкция под названием «Организация работы среди вооруженных сил буржуазии (армия, флот, полиция, жандармерия, фашистские организации)»; известно, что тому же Зиновьеву поручали составление секретных писем британским коммунистам.

Конечно, главное заключалось в том, что высказывания главы Коминтерна совершенно не отличались от тех, которые он и другие советские руководители неоднократно делали и в печати, и устно. Большевики и не скрывали своей цели завоевания мира. Как писал глава большевиков Ленин в 1920 г., «…следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое лично мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а, может быть, также Чехию и Румынию»[239], а Троцкий прямо написал по случаю 10-летия Коминтерна: «Если сегодня центром Третьего Интернационала является Москва, то – мы в этом глубоко убеждены – завтра этот центр передвинется на Запад: в Берлин, Париж, Лондон… Ибо международный коммунистический конгресс в Берлине или Париже будет означать полное торжество пролетарской революции в Европе, а стало быть, во всем мире»[240].

Опубликование письма послужило одной из причин падения лейбористского правительства. Как писала тогда Ариадна Тыркова-Вильямс, в нем в «сконцентрированном виде рассказывалось о большевистских планах всемирной революции». Несмотря на неистовую пропаганду советской печати, утверждающую, что письмо – подделка, даже внутри СССР для многих письмо Зиновьева не вызывало сомнений. Писатель М. А. Булгаков записал в дневнике: «Знаменитое письмо Зиновьева, содержащее в себе недвусмысленные призывы к возмущению рабочих и войск в Англии, – не только министерством иностранных дел, но и всей Англией, по-видимому, безоговорочно признано подлинным. С Англией покончено. Тупые и медленные англичане, хоть и с опозданием, но все же начинают соображать о том, что в Москве, Раковском и курьерах, приезжающих с запечатанными пакетами, таится некая, весьма грозная опасность разложения Британии».

Кстати говоря, в знаменитом булгаковском «Собачьем сердце» исследователи усматривают намек на этого Раковского, постпреда в Лондоне. В «Булгаковской энциклопедии» описывается, как «эпизод с «известным общественным деятелем», воспылавшим страстью к четырнадцатилетней девочке, в первой редакции был снабжен такими прозрачными подробностями, что по-настоящему испугал редактора Н. С. Ангарского:

«… Взволнованный голос тявкнул над головой:

– Я известный общественный деятель, профессор! Что же теперь делать?

– Господа! – возмущенно кричал Филипп Филиппович, – нельзя же так! Нужно, сдерживать себя. Сколько ей лет?

– Четырнадцать, профессор… Вы понимаете, огласка погубит меня. На днях я должен получить командировку в Лондон.

– Да ведь я же не юрист, голубчик… Ну, подождите два года и женитесь на ней.

– Женат я, профессор!

– Ах, господа, господа!..»

Н. С. Ангарский фразу насчет командировки в Лондон зачеркнул красным, а весь эпизод отметил синим карандашом, дважды расписавшись на полях. В результате в последующей редакции «известный общественный деятель» был заменен на «Я слишком известен в Москве…», а командировка в Лондон превратилась в просто «заграничную командировку». Дело в том, что слова об общественном деятеле и Лондоне делали прототип легко опознаваемым. До весны 1925 г. из видных деятелей коммунистической партии в британскую столицу ездили только двое. Первый – Леонид Борисович Красин, а второй – Христиан Георгиевич Раковский, сменивший Красина на посту полпреда в Лондоне в начале 1924 г. Действие «Собачьего сердца» происходит зимой 1924–1925 гг., когда полпредом в Англии был Раковский, который, вероятно, и послужил прототипом развратника в «Собачьем сердце». Хотя… этот эпизод вполне может быть связан и с Красиным, который состоял в внебрачной связи с женщиной младше его на 23 года…

При консервативном правительстве, заменившем лейбористов, договоры с советской Россией не были ратифицированы.

Раковского вскоре вызывают обратно в Москву, где его как убежденного сторонника оппозиции сталинскому режиму ссылают в Астрахань и далее в Барнаул. Некоторое время он еще сопротивляется, но сдается, и в 1934 г. его возвращают и назначают на малозначительную должность в здравоохранении. В августе 1936 г. Раковский, друг и близкий соратник Троцкого, посылает в «Правду» вот это письмо: «Не должно быть никакой пощады! Чувство безграничной и горячей симпатии к любимому вождю и учителю трудящихся масс, товарищу Сталину и его ближайшим сотрудникам, чувство безоговорочной политической солидарности и вместе с тем чувство глубокого возмущения против гнусных и презренных убийц – вот что испытал каждый из нас, прочитав сообщение Прокуратуры СССР от 15 августа. К этому всеобщему чувству у меня возникло чувство стыда, жгучего стыда за прошлую принадлежность к оппозиции, вожди которой превратились в контрреволюционеров, преступников и убийц… Для троцкистско-зиновьевских убийц, для организаторов покушения на жизнь любимого нашего вождя, товарища Сталина, для троцкистов – агентов германского гестапо, не должно быть никакой пощады – их надо расстрелять! X. Раковский». Но ни этот призыв, ни унижения не спасают его от Сталина – в январе следующего года его арестовывают, приговаривают сначала к расстрелу, потом к 20 годам лишения свободы, а в сентябре 1941 г. убивают.