Книга Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов

«Мне крайне необходимо получить ответы: 1) когда будет обнародовано подписанное в Лондоне соглашение с Италией; 2) известно ли Австрии и Германии, что соглашение подписано; 3) состоялась ли в Италии предварительная секретная мобилизация и в каком размере; 4) когда фактически произойдет в Италии общая мобилизация; 5) когда Италия будет готова и начнет военные действия; 6) когда последует объявление войны Италией Австрии, Германии и Турции. Генерал-адъютант Николай».

Увы! Ответ, пришедший через несколько дней, получился далеко не утешительный: соглашение было подписано 26 апреля, но само выступление Италии, по заявлению итальянского правительства, может начаться только через месяц, т. е. 26 мая.

Эта задержка в фактическом выступлении Италии была принята в Ставке как крайне неблагоприятный фактор. В самом деле, мы вправе были рассчитывать, что своевременное появление на юго-западных границах Австро-Венгрии до 40 итальянских мобилизованных дивизий, должно бы, казалось, коренным образом изменить обстановку в предстоявший наиболее решительный для России период борьбы с соединенными силами австро-германцев в Галиции.

Второй вопрос, который чрезвычайно беспокоил Верховного главнокомандующего и Ставку, – это вопрос о направлении главных сил Италии: будут ли они частично перевезены в виде подкреплений на французский фронт или все их силы получат назначение против Австрии.

Ввиду очевидной важности этого вопроса для России великий князь Николай Николаевич выразил категорическое желание, чтобы взаимные действия русской и итальянской армий были обсуждены в Ставке с полковником Ропполо, итальянским военным агентом в Петрограде. Это пожелание не встретило со стороны западных держав возражений по существу, но оно было, однако, дополнено соображением французского министра иностранных дел Делькассе о необходимости одновременного обсуждения также вопроса о взаимодействии как морских сил в Адриатике, так и сухопутных сил Франции, Англии и Италии на остальных театрах войны. Это обсуждение признавалось более удобным произвести в Париже, конечно, в присутствии русских военного и морского агентов.

Так как одновременно Верховному главнокомандующему было сообщено, что общий план итальянского Генерального штаба, насколько известно, состоит в том, чтобы, выставив заслон к стороне Трентино, идти главными силами на Лайбах и Клагенфурт, по направлению к Вене, и так как этот общий план не противоречил соображениям русской Ставки, то великий князь с изложенными выше соображениями о перенесении части переговоров в Париж согласился, указав лишь, что наши представители в парижском совещании не могут быть облечены правом голоса.

Период установления соглашения с Италией не прошел для Ставки без тревоги. Шведский посол в Риме намекнул итальянскому министру иностранных дел, что присоединение Италии к державам Тройственного согласия может побудить Швецию примкнуть к Германии с целью помешать поражению последней, так как Швеция видит в сохранении равновесия в Европе лучшее обеспечение своей независимости. Надо было поэтому нам обдумать на всякий случай соответственные меры противодействия.

Через несколько дней после подписания Италией соглашения с державами Согласия в Ставку прибыл полковник Ропполо, совместно с которым я должен был выработать проект соответствующей военной конвенции. Я знал полковника Ропполо еще по Петербургу, но нашел в нем большую перемену. Он выглядел нездоровым, был чрезвычайно нервен, и единственной заботой его было обеспечить Италии возможно благоприятное вступление в борьбу. «Вы понимаете важность и деликатность моего акта», – говорил он мне, не убеждаясь моими доводами, что вся австрийская армия против нас и что в силу этого итальянская граница почти оголена от войск. Для меня же по указанию великого князя главным было обеспечить необходимое единство действий против общего противника.

В конечном результате наших довольно продолжительных бесед был выработан проект соглашения, в котором общей целью действий всех союзных армий (русской, итальянской, сербской и черногорской) ставилось поражение неприятельских сил, находившихся на общем австро-венгерском театре действий. Союзные армии для достижения поставленной цели обязывались, действуя друг с другом вполне согласованно, собрать на австро-венгерском театре военных действий максимум своих сил, оставляя на других фронтах лишь строго необходимое количество войск, чтобы удерживать там стратегически необходимое положение. Наступление для Италии устанавливалось в направлении на Любляны (Лайбах), откуда открывались пути на Вену или Будапешт, смотря по обстановке. Вместе с тем предусматривалось, что в случае «коренной» перегруппировки австро-венгерских и германских сил выработанный операционный план может подлежать переработке, но имея в виду прежде всего общую задачу. Весь проект военного соглашения с Италией по одобрении его Верховным главнокомандующим был 8 мая препровожден нашему министру иностранных дел С.Д. Сазонову.

В середине мая французским военным представителем в Ставке генералом маркизом де Лагиш было получено, однако, тревожное известие о неожиданном выходе в Риме в отставку кабинета Саландры, сочувствовавшего присоединению Италии к державам Согласия. Это известие произвело всеобщее беспокойство, так как было известно, что деятельность Саландры встречает упорное противодействие со стороны некоторых политических партий, не желавших войны, и что 20 мая во вопросу о мобилизации армии предстояло в парламенте голосование депутатов. Ввиду такого сложного положения послы держав Согласия выражали мнение о необходимости посоветовать итальянскому кабинету поставить депутатов и страну еще до голосования в известность о состоявшемся уже факте подписания Италией соглашения с державами Согласия. Русский министр иностранных дел телеграфировал 15 мая А.П. Извольскому в Париж:

«Не могу допустить мысли, чтобы возражения Джиолити или вообще какой-либо политической партии и даже падение министерства могли освободить Италию от принятых ею на себя обязательств, тем более что, заключая с нами соглашение, итальянское правительство не сделало никаких оговорок относительно утверждения его парламентом. Отказываюсь поверить, чтобы Италия решилась покрыть себя вечным позором, уклонившись от подписанного договора. Что касается срока итальянского выступления, то когда бы ни была объявлена мобилизация, означенный срок назначен на 26 мая нового стиля…»

Дело, однако, обошлось благополучно. Кабинет Саландры остался у власти, и еще 18 мая русскому послу в Риме М.И. Гирсу было передано, что уже накануне полковнику Ропполо послано разрешение подписать военную конвенцию, за исключением статьи, говорившей о содействии Сербии боевыми припасами, каковое содействие оказывалось для Италии неосуществимым. Вместе с тем передавший это сведение директор римского кабинета сообщал, что война Австрии будет объявлена 26 мая, а мобилизация – 24 мая. «Впрочем, – добавлял названный директор, – эти сроки являются крайними, и весьма возможно, что обстоятельства побудят Италию выступить раньше».

Военная конвеция в желаемой итальянским правительством редакции была подписана 21 мая, а давно ожидавшееся объявление Италией войны Австро-Венгрии состоялось наконец 24 мая.

День этот совпал с днем прорыва германцами нашей оборонительной линии по р. Сану, но выступление Италии создавало надежду еще отстоять эту линию при соответствующем, конечно, успехе итальянской армии.